Василий Звягинцев - Дырка для ордена; Билет на ладью Харона; Бремя живых

Печально, конечно, однако списывать ребят рано.

Что там за математика с физикой, Чекменев не слишком понимал, однако верил профессору, пусть и иррационально. В любой момент они как исчезли, так и могут появиться.

Собственный многолетний опыт тоже подсказывал генералу, что поминки заказывать рано. Разведгруппы возвращаются и через два месяца, и через три после того, как пройдут все сроки. Это подводные лодки имеют непререкаемый запас автономности, да и то… Если сумеют найти подходящий остров в океане, так могут опровергнуть все ожидания. Вроде немецкого крейсера «Кёнигсберг», который почти полтора года скрывался от англичан в дельте реки Руфиджи [125] Описание судьбы рейдера смотри в любом труде, посвященном истории боевых действий на море в Первой мировой войне. .

Насчет покойников, существующих в параллельном мире, Чекменев тоже не беспокоился. Смысл данного феномена поручено выяснить специалистам по биологии, медицине и на всякий случай — оккультным наукам. Вот пусть и занимаются. Разрабатывают теории и методики, ищут, ловят, допрашивают. Каждому своя работа. Будет что — доложат. Генералу достаточно знать, что в случае необходимости маневра через «Ад» помешать странные мертвецы не смогут. Танками, бомбами, огнеметами — прорвемся.

А вот обыкновенная, ничуть не мистическая политика Игоря Викторовича интересовала чрезвычайно. Будучи реалистом, он не верил ни в «бога из машины» [126] «Бог из машины» — в древнегреческой драматургии внезапное появление потусторонней силы, позволяющее автору достичь желаемого финала безотносительно к развитию сюжета. , ни в «Вундерваффе» [127] Вундерваффе — чудесное оружие — нечто такое, что якобы может решительно изменить ход войны и привести к победе помимо объективных факторов (нем.). . Устранение с политической арены господина Каверзнева с его бестолковой Государственной думой двадцать пятого созыва должно быть обеспечено здесь, сейчас и наличными средствами.

Военная часть программы его (по умолчанию) не касалась, на то имеются специальные люди в Главном штабе, а вот организационно–политическое обеспечение смены государственного устройства — да. Это — его епархия.

И здесь, кажется, все идет как задумано и согласовано. Доктор Бубнов, отважно, хотя и безуспешно поучаствовав в поисках группы Тарханова — Ляхова, переключен обратно на программу «Верископ».

Ему поручено — ввиду дефицита времени — подобрать сотню–другую исполнителей среднего звена и попутно, пусть в первом приближении, дать заключение по кадровому резерву высших должностей.

Чекменев, в меру собственных возможностей и понимания проблемы, набросал для Бубнова инструкцию общего рода. То есть — сосредоточиться (пока) на исследовании принципиальной готовности кандидатов исполнять порученные (конкретно еще не определенные) обязанности в системе монархического проекта. Если человек разделяет главную идею, согласен посвятить ей жизнь и не предаст даже под угрозой гражданской или физической смерти — он подходит.

Это нечто вроде присяги, только на подсознательном уровне. Если аппарат покажет вероятность пригодности к предполагаемой функции 70–90 %, человек используется немедленно или определяется в резерв первого разряда, 60–70 % — разряд первый–второй, зависимо от привходящих обстоятельств. Ниже этого рубежа — претендент остается на реально занимаемом месте, но в личном деле ставится понятная лишь посвященным отметка. В смысле — выдвижения не заслуживает, нуждается в негласном надзоре.

Никаких санкций, естественно, такая отметка не предполагает, возможно, в будущем человек себя еще проявит, иногда — в совершенно неожиданной области, подобных случаев в истории сколько угодно, но на данном этапе ставка будет сделана на других людей.

Ну, попутно чиновники, еще не допущенные до сути проекта, однако сведущие в кадровой работе, ведут предварительную разбивку всех возможных претендентов (уже прошедших предварительный отбор и только готовящихся к нему) по вакансиям, подлежащим замещению и сегодня, и завтра.

Однако у Игоря Викторовича были и другие заботы, неотложные, чисто практические, требующие немедленных решений, независимо от того, что творится в высокоумных штабах и лабораториях. Именно здесь он и ощущал себя как рыба в воде, здесь находил душевное отдохновение от скуки придворно–канцелярских забот. Совершенно так не терпел и избегал этих забот и полковник Тарханов, что было прямо написано на его лице, как только Сергей появлялся в конторе.

Ну вот сегодня, где бы он ни был, полковник может быть доволен. Сбежал. И весь воз вынужден тащить на себе он, Чекменев.

Только сейчас Игорь Викторович в полной мере осознал, как не хватает ему этих людей: и Тарханова, и Ляхова. Казалось бы, познакомились при странных обстоятельствах меньше года назад, и вдруг эти никому не известные офицеры стали буквально незаменимыми сотрудниками. Чисто случайно.

А если все пойдет как надо, проект «Верископ», глядишь, поможет поставить на поток подбор ничуть не худших, а то и значительно лучших соратников.

Вот где найти еще одного Розенцвейга — вопрос посложнее. Тут, пожалуй, и «Верископ» не поможет.

Ну, в очередной раз успокоил себя Чекменев, еще не вечер. Очень хотелось верить, что выкрутится Григорий Львович и тут, вернется живой и здоровый, да еще и с очередной бесценной информацией о загробном мире.

Заставив себя смотреть на жизнь легко и оптимистично, он вызвал Максима Бубнова и распорядился подготовить то самое помещение на острове, где две недели назад уже допрашивали турецкого эмиссара Фарид–бека, он же майор Карабекир, он же русский купец Насибов.

— Но только сделай, чтобы все точно так было, как тогда, уловил? Ему это очень должно поспособствовать к дальнейшей сговорчивости.

— Будет сделано, Игорь Викторович! — со вкусом прищелкнул каблуками Бубнов.

После пережитых приключений, получив подполковничий чин, покомандовав и повоевав, в том числе и с покойниками, Максим будто забыл о своем недавнем интеллигентном прошлом. И мундир он носил с удовольствием, и отвечал старшим начальникам четко, оставляя собственные рефлексии при себе. Если и не всегда, то до последней крайности.

Замысел Чекменева был ему вполне понятен. Хотя, конечно, генерал не совсем разбирался в психологии, в ее новейших достижениях. Ничего такого специального для Фарида не требовалось. Сломан турок был окончательно.

«Казалось бы, — тут же одернул себя Максим, — не раз уже приходилось встречаться со случаями, когда люди умели прикидываться так, что и в голову не придет».

Кто–то из знакомых докторов, работавших в тюремной системе, рассказывал, что единственный способ сохранить там положение и должность, а то и вообще выжить — не верить преступникам никогда и ни в чем. Какую бы слезу они ни пускали, как бы убедительно ни рассказывали о несправедливости полицейских, прокуроров и судей, ввергнувших их в узилище, — не верь. Даже если сотрудничает, стучит, приносит ценнейшую информацию — все равно.