Александр Конторович - Прорыв «попаданцев». «Кадры решают всё!»

Нет, делаем это, разумеется, не для того, чтобы девчонок катать. Мягкий резиновый ход предназначен для, скажем так, иных особ женского рода. Которые в бою едут задом. Но — т-с-с! Это военная тайна.

Что за судьба такая?! Только отвлекся, предался «воспоминаниям и размышлениям», и на тебе… Боже, как меня это достало! Опять прошлифовывать коллектор! Мы уже несколько месяцев (как пошел обмоточный провод) мучаемся со щетками, и все равно: они или стачиваются со скоростью школьных мелков, или грызут бронзовые ламели, как бешеные бобры. И самое обидное, что не знаешь наперед, как будет вести себя очередная партия. Оно, конечно, понятно — состав сырья гуляет, и температуру в муфеле мы поддерживаем плюс-минус лапоть. По-хорошему надо бы построить большую печь и приставить к ней посменно кузнецов — у них глаз наметан на разные степени каления. Но что у нас делается по-хорошему?!

Нет, на машиностроителей грех жаловаться. Хоть они и загружены заказами выше крыши, внутренними (молчок, молчок) и внешними (за паровыми водоотливными машинами уже очередь на год вперед при наших темпах производства — одна установка в три месяца), но умформеры мне сделали вне очереди. Помнят, кто им изоляционный лак варит.

Корень зла — в руководстве. Не буду тыкать пальцем сами знаете в кого, но пушки и порох — лишь некоторые из многих плодов на древе промышленности, и допускать их бурное развитие в ущерб корням и ветвям означает в перспективе загубить дерево. А химия — один из важных корней. А у нас ее задвигают. Специалисты разбежались. Елена колдует над рудами, пытаясь сделать хромованадиевую сталь без ванадия. Сергей-водолаз сбежал на Кубу…

Кстати, к вопросу о Кубе. Сеньорита Долорес говорила, что наши дела уже в газету попали. Вот у кого работа — не бей лежачего. Сиди да почитывай свежую прессу, привезенную очередным каботажником. Это тоже повод для раздражения — в первые, самые трудные для нас месяцы ни паруса на горизонте не мелькнуло. А как обжились и обустроились — купцы налетели, как мухи. Даже манильский галеон захаживает. Ну, их-то как раз можно понять — наш форт самый северный и первый на их пути испанский форпост на Тихом океане. Свежий хлеб, мясо, овощи — кто питался по нескольку месяцев солониной и сухарями, тот поймет. И, что для купца важнее, новости из Акапулько и со всей Новой Испании.

Умформер хоть и подвывает, но еще работает. Надеюсь, до конца моей смены протянет. Разворачиваю свежий, двух месяцев не прошло, номер «Noticias de Nueva Espana», взятый на ночь из избы-читальни. Все-таки дикие люди — даже газета у них выходит раз в месяц. Очередные мудрые указания вице-короля меня мало интересуют, нахожу ближе к концу заметку, отчеркнутую тонким карандашиком.

«Из Гаваны сообщают, что на набережной выставлена для обозрения пушка в две тысячи фунтов весом, которую дон Адольфо Мелиано поднял со дна морского».

Ну вот кто они, журналюги, после этого?!

Какой же я все-таки наивный. Надеялся на морской круиз и забыл слова мудрейшего Павла Степановича, что-де на парусном корабле главный двигатель — матрос. К тому же наша грозная леди-капитан была не в духе. То ли от того, что ее дернули из любимой кузницы, то ли мы сердили ее неловкостью и неуклюжестью, но весь переход из бухты Бодега до Буэна Йерба был непрерывной чередой разных учений. Парусных, артиллерийских, по борьбе за живучесть — фантазия у капитана богатая, я бы даже сказал, извращенная.

Была, впрочем, и ложка меда. После остановки у Президио (укрепление на входе в бухту, разом батарея береговой обороны и таможенный пост) Елена объявила нам, что-де испанские офицеры были восхищены нашим маневрированием в лучших традициях военного флота. Может, это было лестью галантного кабальеро прекрасной даме, но приятно.

В любом случае я сейчас интурист с инвалютой. Заинструктированный по самое не могу о нежелательности связи со шпионками и тем более шпионами, и чтобы от группы ни на шаг. Логично — здесь мы чужаки, конкуренты и богачи. А на ярмарку собирается много охочих до чужого добра. Так что я иду в затылок за Анатолием и зорко смотрю по сторонам.

Вокруг пестрая шумная толпа. В Санта-Кларе было как-то спокойней. Хотя там я бывал только в будни, а тут — базарный день в самом прямом смысле слова. Более-менее единообразно одеты лишь солдаты и индейцы (торговлю оружием и вообще железным товаром мы практически монополизировали, а вот текстиль после подковерной борьбы оставили испанцам). У первых форма, у вторых — бедность. Остальные — всяк молодец на свой образец. Испания, она ведь только издалека едина. Внутри — больше дюжины провинций, отличающихся иногда даже языком. И каталонцы еще помнят, как их деды резались с кастильцами во время «войны за испанское наследство». В колониях испанцы слегка перемешались между собой, но смешались и с индейцами, которые тоже очень разные. А теперь волею вице-короля люди со всех концов Новой Испании собраны здесь, на краю ойкумены. В результате пестрота расцветок и фасонов такая, что фонтан «Дружба народов» отдыхает.

Над ярмаркой, перекрывая гомон толпы, летит резкий звук. Господи, неужели какой-то «попаданец» напрогрессорствовал вувузелу?! Наши вожди переглядываются и начинают проталкиваться в том направлении. Мы по очереди, опираясь на плечи товарищей, подпрыгиваем. Впереди — фургон с гордой надписью «Колизей». На козлах парень. Хорошо поставленным голосом объявляет о гастролях прославленного в самом Мехико кукольного театра. Появляется первая кукла, в плаще и с карикатурно длинной шпагой, и начинает жаловаться на отсутствие денег. Из толпы кто-то кричит: «Кристобаль, вербуйся в колониальную пехоту», и зрители ржут. Благородному дону является дьявол и предлагает продать душу. Они торгуются, вызывая взрывы смеха на площади. Кристобаль получает мешок золота, а дьявол исчезает с какой-то маленькой фитюлькой, обозначающей расписку. Потом герой соблазняет чужую жену, которая долго мнется, а зрители орут от нетерпения и дают советы. Потом пьет и играет в карты, причем мешок с деньгами на глазах худеет, к бурной радости заметивших это зрителей. Кристобаль обнаруживает исчезновение денег, берет в долг у ростовщика, которого публика освистывает, и вновь играет в карты. Потом приходит ростовщик и требует вернуть деньги. Должник отбрехивается, ростовщик скидывает свою хламиду и оказывается чертом, хватает дона Кристобаля и утаскивает в ад.

Парень-зазывала обходит толпу, собирая деньги, потом возвращается обратно и объявляет новую драму, которую не показывали еще ни в Мехико, ни в Мадриде. Я бы пошел дальше, но наши командиры явно заинтересовались спектаклем.

Появляется кукла в пышных одеждах и с совершенно дебильным лицом и начинает требовать денег у кукол видом поумнее. Те отказывают в непарламентских выражениях. Парень с козел объясняет, что это-де английский король просит денег у парламента. Получив отказ, король вызывает адмиралов (судя по темно-синим одеждам и карикатурно большим треуголкам), и они начинают обсуждать, кого бы ограбить. Францию не получится, это все равно что стричь бешеную собаку. Перебирают другие страны, но у всех или нет денег, или есть сильная армия. Вспоминают про Испанию и ее колонии и решают откусить краешек от этого пирога. Кукол убирают и объявляют второй акт.