Александр Конторович - Прорыв «попаданцев». «Кадры решают всё!»

Который день хожу — ломаю голову.

Не над тем, с чем выступать — это-то я нашел…

А над тем — не спятил ли я натурально? В смысле: на самом деле. Вот говорили мне когда-то: учи историю — пригодится! А я? И как мне теперь быть, если того и гляди мозги вынесет от неразрешимого вопроса? И ведь вопрос-то, в сущности, пустяковый. Дурацкий, даже можно сказать. А заклинило — и все тут!..

В общем — тему для эпохального выступления я нашел. Хорошую такую тему… Фундаментальную практически… Правда, по нынешним временам она оказалась настолько абстрактной, что даже Лаланд не понял ее смысл, хотя и заинтересовался самой идеей. Ну — чисто из любви к искусству, как я сообразил. Даром что астроном — почему я, собственно, к нему и обратился: математическая помощь требовалась. А то я только конечную формулу помню. Без вывода. А что мы с Наполеоном на пару родим — так то может оказаться натуральным косяком.

Причем не только в наши, но, что хуже — и в нынешние времена. И прощай тогда, мировая слава! Бу-га-га… Опять же — даже простой метрической системы — то есть еще даже не «сантиметр-грамм-секунда» (про Международную с семью основными единицами уж вообще молчу) — пока что еще нету как таковой. Нету пока даже еще эталона метра — ну, не сделали его, собираются только! И выводить все нужно в местных единицах. Футы в секунду… Ы-ы… Впрочем, это уже частность — в голой-то формуле оно на фиг не нужно. Тем не менее изрядный напряг создает… В общем — попросил я Лаланда помочь с выводом. Во избежание, так сказать. Старик согласился… Посидели мы с ним вечерок, покумекали — а там погода настроилась и ему к телескопу надо стало. Но сутью он проникся… И вот через пару дней познакомил меня с помощником.

Вот с этого-то помощника у меня крыша и едет…

Отчего? А вот…

Молодой парень. Двадцать лет только в январе исполнилось. Родом из Лиона, отец был торговцем шелком, в девяносто третьем, при Робеспьере, попал на гильотину (хрен знает за что — я не уточнял: чувствовалось, что парню это как нож острый — но, учитывая, что был в то время небезызвестный Лионский мятеж, особо доискиваться смысла не имелось), а сын оказался в Париже и мыкался тут, примерно как я, без гроша в кармане и точно так же никому не нужный. Явно похлебал лиха. При том что я все-таки хоть какие-то заслуги перед Республикой имею и с детства меня никто не баловал, а он — вообще никто. Сын врага народа. Да к тому же мальчик совершенно домашний. К уличной жизни плохо приспособленный. Зато, по словам Лаланда, — математический гений. В тринадцать лет написал несколько работ по высшей математике, которые приняла Лионская академия. Причем математику изучил самостоятельно — в школу вообще никогда не ходил. Да и не только математику… Сейчас подрабатывает репетитором как раз в той самой Школе госработ, куда меня намылил Шарль — тоже нехилая рекомендация, если подумать.

Ко мне — который старше его на целых пять лет, да к тому же боевой генерал, да еще собирающийся выступать с докладом перед академиками! — салабон относится как к божеству. Разве что в рот не смотрит… Готов помогать исключительно из чести оказать помощь столь выдающемуся человеку, ага… Рассказы о кое-каких эпизодах из осады Тулона слушает с горящими глазами. Даже нашел и прочитал — где взял только?! — мою (в смысле Наполеона) брошюру «Ужин в Бокере» как раз тех времен. Дитя Революции, блин…

Но самое интересное, ясное дело, не в этом. Фамилия его — Ампер, вот в чем закавыка. Почувствовали разницу, а?.. Имя — Андре. А я — не помню, как звали ТОГО Ампера! Хоть ты тресни! И вообще — жил ли он в это время? Вот вертится что-то в голове, что позже он должен быть вроде бы в истории — но насколько позже?! Причем где-то недалеко уже совсем осталось. Так что вполне может оказаться он самый…

И чего мне с ним делать??? Ведь у него-то не спросишь — он это или не он! В математике действительно разбирается — это Наполеон твердо определил. И не просто разбирается, а судя по всему — именно врожденное это у него. Как слух у музыканта: считает, как бог — куда лучше Бонапарта. (И ведь все, черт побери, самоучкой! Натуральный вундеркинд, ей-богу, — никогда в них не верил, и вот, на тебе, пожалуйста!..) В физике — тоже волокет. Хотя никаких определенных интересов тут у него не просматривается — уж это-то я постарался проверить! Но на том, собственно, и все, черт побери!

А если парень как раз ТОТ Ампер? А я с ним вывод формулы совсем из другого раздела физики прорабатываю?.. Да еще и про аэростат этот долбаный ему рассказал — ну к слову пришлось… И он конструкцией очень даже заинтересовался! До такой степени, что мы с ним и этот проект дорабатывать принялись — имеется у меня, на самом деле, чем его дополнить, местным Архимедам мало не покажется, — так что доклада точно будет два, и оба нехилых. Только что в результате-то получится? Вот свихну я его с электрического направления в аэронавтику, скажем — и чего тогда будет?! Или мне уж заодно и электродинамику напрогрессорствовать — до кучи? А то есть у меня тут как раз кое-какие мысли: уж больно мне хочется хотя бы телеграф изобрести!.. Но если это не он — то что тогда выйдет?!

В общем, сидим мы с ним вечерами в обсерватории — бумагу на формулы переводим. Эскизы воздухоплавательных снарядов нового типа рисуем… Считаем подъемную силу и прочность конструкции (та еще задачка при отсутствии сопромата как такового). А потом я домой иду и всю дорогу головой мучаюсь. Прямо как Федор Сумкин по пути в Мордовию: аж крышу рвет! Он? Не он? А черт его знает!..

Отчаянный крик освободил меня от очередного приступа ломания собственных мозгов.

Крик был детский. А следом за ними из темной щели переулка донесся рев:

— А-а! Маленькая сучка! Кусаться!

— Держи ее! Не упусти! Убежит — сам знаешь, что будет!

Следом донесся плач. В темноте — ночь же уже, а на каждом углу фонарь не поставишь — топтались, быстро возились, шумно и злобно дышали… Если б я на все такие звуки на парижских улицах каждый раз реагировал — боюсь, большие проблемы могли бы получиться у истории. И не только в связи с Бонапартом… Да и мало ли кто там с кем что делает? Более чем наверняка — местные уличные какие-нибудь терки. Но тут уж как-то слишком деловито все звучало. Да и не со взрослыми там разбирались…

— А ну прекратить! Отпустили ребенка — быстро!

В темноте отчаянно пискнуло: «Помо!..» — задушенно оборвавшись на полуслове. Я разглядел несколько перепутавшихся бесформенных теней. Потом оттуда донеслось:

— Проходи, куда шел — не твоего ума дело!

Голос был довольно мерзкий. И не менее угрожающий. И это мне еще больше не понравилось.

— Ребенка отпустите, я сказал! — Я сделал шаг вперед и сунул руку под пальто — за пистолетами… А черт!..