Олег Языков - Крылья Тура-3. Истребитель истребителей

Мне стало стыдно. Я опять вызвонил к порученцу Коле, рассказал о своей нужде и подрядил его на не очень-то чистые махинации. Короче, удалось нам у одних спекулянтов и лекарства купить, и продукты. Да какие еще продукты! И мед, и масло, и шоколад, и другие вкусности разные. Денег я не считал, честно говоря, мне было стыдно, до горящих щек стыдно. Взяв Капу, мы на машине поехали к ее подруге. В квартиру я не хотел подниматься. Но Капа цыкнула на меня, взяла половину пакетов, а на остальные показала мне глазами.

В темной, из-за забранных шторами окон, комнате нас встретила сидящая в кресле у стола хозяйка. Сухая, немощная, но с прямой спиной и гордым взглядом из-под нависших век. Капа начала что-то ворковать, расставляя на столе пакеты и банки, а я как привязанный смотрел в глаза пожилой женщине. Жизнь уже оставляла ее. Да и она уже не хотела цепляться за жизнь. Они, видимо, уже договорились и поняли друг друга. Без взаимных обид поняли…

Вдруг она слегка улыбнулась.

-Не терзайтесь, господин офицер, тут нет ничего постыдного. Вы дарите мне мгновенья жизни, а я дарю вашей любимой часть моей молодости… Это равноценный обмен. А еще я даю вам память обо мне - вы ведь не откажетесь это принять?

-Нет, не откажусь… - помотал я головой.

И она вынесла мне вот эту бриллиантовую каплю. С пожеланиями всего самого хорошего для девушки, которая ее будет носить…

Вот это все я Кате и рассказал. А она слушала, держа бриллиантовую слезинку в руке. А потом молча одела цепочку, расстегнула воротничок гимнастерки и опустила камешек туда, на грудь…

-Ты все правильно сделал, Витя… Ты ее не оскорбил, ты ей помог. А эта капля - это на память… Как на нее поглядим, так эту сильную и гордую женщину и вспомним, правда?

-Правда, царевна, правда. Она, наверное, на тебя похожа… Такая же смелая и красивая, как ты, мой старший лейтенант! - я обнял Катю и немного помолчал. - Катя… а ты знаешь…

-Знаю, Виктор, я чувствую… Ты прощаться прилетел, правда?

-Правда… Я улетаю под Курск, месяца на два… Ты жди меня, и я вернусь, только очень жди. Хорошо?

-Хорошо, только ты возвращайся скорей… Ко мне возвращайся, голубь ты мой сизокрылый! Или - позови меня, и я прилечу к тебе…

…В общем - последний поцелуй перед расставанием был уже на фоне заходящего солнца. Как в голливудском блокбастере, честное слово! А еще говорят, что Голливуд - это фабрика грез… Оказывается - реальнее не бывает! Кате скоро надо было работать - ночь самое время для "ночных ведьм", а мне, мне пора было лететь домой, в полк… Там уже ждали меня друзья.

Сел я уже в сумерках, но нормально сел, ничего не сломал. Однако, вредный Антоха весь избурчался, бросая на меня короткие, негодующие взгляды. Из его бормотанья можно было понять, что боевая семья ждет своего непутевого сына, а он шляется по каким-то непонятным делам, неведомо где, а в расстегнутом кармашке гимнастерки какой-то полевой василек торчит, форму одежды нарушает. А от расстегнутой пуговицы до летного происшествия…

-Так, Антоха! Перестань бубнить! Я уже не мальчик и все тебе говорить не буду! У Кати я был, прощался… Через денек мне улетать - когда вновь увидимся - не знаю…

Антоха устыдился и замолчал. Я скинул парашют, сунул ему в руку шлем и, хлопнув его по плечу, свистнул дежурке - "В штаб!"

…Когда я с вещмешком зашел в барак, отведенный первой эскадрилье, меня ждал строй улыбающихся лиц и дружный туш: "Та-та-тарам! Бац! Бац!" Это кто-то изобразил не то тарелки, не то литавры.

-Здравствуйте, воздушные бойцы!

-…Здрав… жел… тащ капитан! Поздравляем вас с высоким званием… Качать его, ребята!

-Стойте! Стойте, черти! Не в бараке - о потолок расшибете, в побелке перемажете!

Кое-как мне удалось отбиться. Довольные, раскрасневшиеся летчики обступили меня со всех сторон, хлопали по плечам, жали руки… Честно скажу - у меня вдруг зачесались глаза…

-Ну - все, все, ребята! Пошли на ужин. Там и поговорим, и выпьем за встречу. Плеснете своему комэску, а? Костя, держи сидор. Там пара бутылок коньяка - это нам на вечер будет, на разговор… Шоколадку найдете? Ну, пошли в столовку?

И мы двинули на ужин.

Ужин в полку - это, надо сказать, событие. Еще наш бывший командир - майор Артюхов, заложил основы традиции. А потом она только крепла и развивалась. Тем более - сейчас. Когда полк окреп, летчики выросли по мастерству и опыту. Не было уже таких вечеров, как в Сталинграде, и июле- августе. Когда вечером, на ужине, на столе стояли пустые тарелки с граненым стаканом водки, накрытым куском черного хлеба…

Нет, и сейчас полк терял летчиков. И раненые были, и убитые… Хромов вот… Но это было уже не так часто, эти потери не давили на душу летчиков тяжким, неподъемным грузом, а лишь раздраконивали их ярость и чувство мести…

Так вот, традиция… Еще в Сталинграде, правильно посчитав, что ужин - это маленький праздник (а то как же! - живые ведь!), майор Артюхов с командиром БАО, не помню, кто тогда был… да это и неважно, постановили - на ужин накрываются столики на четверых, скатерти - белые, столовые приборы из нержавейки (где только нашли?), граненые стаканы и стограммовые лафитнички под водку. Водка - в графинчиках! Учитывая, что кормили нас и так неплохо, ужин стал походить на вечер в ресторане, что ли… Или - на какой-нибудь мужской клуб… Правда, с женщинами-официантками, что тоже хорошо! Молодые ребята, ведь, всегда с особой охотой смотрят на молоденьких девушек, а на войне - так особенно! Не надо думать, что такая красота была организована лишь для офицерского состава. Так же чисто, аккуратно и с душой кормили и наземный персонал. Правда - норма питания была у них другая, тут уже ничего не поделаешь…

-Товарищи офицеры! - это наш милейший начальник штаба, вечно замотанный и деловой Николай Гаврилович. Тоже - подполковник!

-Товарищи офицеры… Прошу садиться! - Это комполка. - Виктор! Иди-ка к нам за стол, пусть летчики на тебя посмотрят. Ты у нас многостаночник - принадлежишь и первой и второй эскадрилье!

Зал грохнул смехом.

-Так, что бы тебя ни делили - сядь сегодня с нами. Ну, у всех наркомовские есть? Начштаба - тост!

-Товарищи! Выпьем за то, что к многотысячной семье советских героев присоединились и наши однополчане! За Героев! Ура!

-Ура! Ура! Ура-а! - короткий, рубленый крик продолжился энергичным, я бы даже сказал - грозным звоном стаканов. Все выпили, расслабились, забренчали столовыми приборами. То и дело то тут, то там вспыхивал смех и шутки. Пошли разговоры о минувшем боевом дне.

-Ну, что? Может, еще грамм по сто, Николай Гаврилович? А? - командир встал с налитым лафитником, постучал ножом по графину с водкой. Шум притих.

-Наливайте, товарищи… Я вот о чем хочу сказать… Давайте поднимем стаканы за третьего Героя Советского Союза в полку, за Хромова. Он честно жил, честно воевал и честно умер… Он погиб, закрыв собой четырех летчиков-штурмовиков. Недаром у нашего народа есть пословица - "Сам погибай, а товарища выручай!" За Героя Советского Союза Виктора Степановича Хромова!