Борис Диденко - Сумма антропологии(кардинальная типология людей)

Человечество должно стыдиться своего “героического” прошлого, как стыдятся вчерашней пьяной безумной драки с брато-, отце- и детоубийствами. Необходимо немедленно снять историю с пьедестала Науки и изучать ее подобно истории болезни: вдумчиво и мудро. В этом плане видится реальным полный и решительный пересмотр оценки всех событий всемирной истории (и вообще мира человека) под таким новым углом зрения — “не умножающим сущность без необходимости”. Для осуществления подобной ревизии человеческих деяний и всесторонней переоценки самого этого “субъекта” истории — “царя природы” со всеми атрибутами наглого и жестокого самозванца — потребовалось бы собрать обширнейший “консилиум”: рабочую группу честных ученых самых различных дисциплин и специализаций. Некий прецедент подобного научного коллектива по пересмотру и систематизации, правда, несравнимо более “податливого” предмета — это знаменитая анонимная группа (столь же необычайно пестрая, как и компетентная) Н. Бурбаки, некогда переписавшая в едином ключе математику.

Прошлое человечества нуждается лишь в объяснении, но ни в коем случае оно не может заслуживать ни оправдания, ни тем более — возвеличивания. Но столь же неуместен и беспристрастный подход, более естественно содрогание! Прославление же героизма -это не что иное, как культивирование “зла” и его зеркальной разновидности: “ненависти против зла” (что в принципе одно и то же), ибо смелость, героизм и самопожертвование во имя “спущенных сверху” маловразумительных идеалов и смутных целей, к тому же оказавшихся в истории человечества на 99,9% ложными, лживыми и преступными — все это видится неприкрытой провокацией перманентного — поочередно “справедливого” — насилия. Безумие: нацепив аксельбанты, эполеты и кальсоны, швырять из вырытых ям гранаты-лимонки в других людей, какими бы лозунгами при этом ни руководствоваться!

Конечно же такая позиция выглядит ныне совершенно несвоевременной, ибо практически невозможно будет ни в настоящее время, ни ближайшим поколениям отрешиться от таких представлений, как патриотизм, героическая история предков — выстрадавших “региональное” Будущее, но все же когда-нибудь придется и отдать должное прошлому — молча и скорбно преклонившись перед ним, но и начать новую жизнь: такую, чтобы перед потомками уже не могли бы вставать подобные неразрешимые нравственные антиномии.

В настоящее время самым престижным и относительно безопасным местом отправления насилия является бесконтрольная власть. Процесс оттеснения хищных от власти и контроль за действиями власть имущих в свое время был начат на Западе. Точнее, от власти были отстранены практически все палеоантропы (ушедшие в мир организованной преступности), и их сменили суггесторы, а к незначительным постам получил доступ и диффузный вид. Взаимоистребление хищных переместилось здесь на поверхность общества. Гангстерам, насильникам всех “родов войск”, проходимцам всех мастей предоставлено обширнейшее поле деятельности, но точно так же обилен и “урожай”. Все эти максималисты человеконенавистничества, нравственные монстры сосуществуют с обществом, и хотя подобное соседство и болезненно для общественного организма, но зато оно не способно оказать на него кардинального воздействия.

В тоталитарных же обществах все наоборот. Хищные индивиды не имеют возможности безнаказанного совершения насилия нигде, кроме как находясь в коридорах власти. И они с неотвратимостью продвижения чудовищ там и оказываются. Если, конечно, не в тюрьме, но как и всякий счастливый исход событий, подобное случается реже. Пробравшись к власти, хищные проводят политику, которая изнутри корежит сознание людей и всего общества, хотя внешне все может быть прикрыто косметикой псевдореформ и украшательством социальных витрин муляжами благоденствия. При такой зависимости большинства населения от принудительных мер и произвола авторитарных бесконтрольных властей у людей порождаются такие психологические свойства, как пассивность, озлобленность, неуважение к человеческому достоинству и т. п. “духовные богатства”.

Собственно, такой размах преступности на Западе означает лишь то, что большинству “оппозиционных” хищных нашлось занятие “по душе” в общем-то и вовне структур государственной власти, и их по мере сил и возможностей отлавливают. Но естественно, что они все же никогда не оставляют своих попыток пробраться к рычагам власти на любом возможном уровне. Это даже можно считать программой-максимум, сверхзадачей преступного мира. Достаточно вспомнить многочисленные случаи захвата власти уголовниками-диктаторами, озверелыми хунтами, не говоря уже о всепроникающей коррупции, доходящей до “сиамско-близнецового” сращения государственных структур с мафиозными и делающей жизнь “свободного мира” похожей на некий муравейник — полностью, насквозь пронизанный преступными, корыстными ходами.

Так что никогда нельзя обольщаться на счет тех, кто стоит у власти. Даже в самом “лучшем” случае там могут находиться лишь более ловкие “делатели хорошей мины”. И несомненно одно: во всех этих “лабиринтах власти” всегда снует редкая сволочь ~ исключительно свободная от моральных устоев, но “зато” необычайно жестокая, публика. А это всегда может быть чревато самыми страшными . последствиями, ибо среди этой “административно-командной” своры действительно немало таких субъектов, которые были бы и впрямь не прочь полюбоваться гибелью человечества (“малый” прецедент подобного представления был уже некогда создан Нероном, “в драматургических целях” устроившим пожар Рима), да и вообще внутренний мир любого представителя этого мрачного контингента откровенно чудовищен. И поэтому авторитарность необходимо рассматривать как бич номер один для человечества!

Основным отличительным признаком диффузного вида является внушаемость, или в осовремененном звучании — конформность. К диффузному виду относится и так называемый “нонконформист” (упрямец), “самостоятельность мышления” которого является все той же конформной установкой, но только более ранней и потому более сильной, доминантной, и проявляющейся в нежелании переменить однажды усвоенную точку зрения в том или ином вопросе, даже и несущественном. Вот эта-то внушаемость, легкая поддаваемость суггестии, будучи фундаментом рассудочного поведения, дает возможность проведения абсолютно корректной границы между человечностью и антропоморфным зверством, и уточнить и само это весьма расплывчатое понятие “человек”.