Анатолий Спесивцев - Черный археолог из будущего. Дикое Поле

— Так о какой же отмене морских походов можно говорить!? Пошли к Татарину (Татаринову М. И.), будем объяснять ему необходимость полной блокады объекта осады с моря. Хотя, он и сам это знает не хуже нас.

Грозный атаман был дома и приходу гостей откровенно обрадовался. Судя по всему, его супруга, уподобившись папе Карло, снимала с мужа стружку, желая сделать из него человека. Он этому процессу, как мог, сопротивлялся, даже вспотел немного и покраснел, будто тягал тяжести. Процесс превращения в настоящего человека, обычно бывает весьма неприятным для объекта обработки. Но, видимо чувствуя себя в чём-то виноватым, славный воин потерпел в словесной схватке с женой сокрушительное поражение. Ну, а сделать милого виноватым в собственных глазах, умеет любая женщина.

Появление гостей вынудило Анну Тимофеевну Татаринову отложить завершение «столярных работ», занявшись их приёмом. Взгляд, брошенный при этом на знаменитого атамана, обещал ему продолжение воспитательного процесса. Его будущий покоритель Азова, встретил своим, невинным, как у младенца. Болезненная обработка закончилась, вот и слава Богу. Избежать же её возобновления можно. Например, сбежав на войну. Уж на пули янычар и стрелы татар, у казака всегда аргументы найдутся.

После приветствий и ознакомления о здоровье заговорили, пока Анна Тимофеевна собирала с помощницами на стол, о необходимости морской блокады Азова.

Действительно, Татаринов знал о её необходимости. Собирался отправить в море стругов тридцать непосредственно перед осадой вражеской крепости. Во время осады, учитывая величину гарнизона Азова, отправлять в море много казаков было рискованно. И так казачье войско не имело численного преимущества над противником. Впрочем, положение, по сравнению с реалом, должно было скоро измениться. Присутствовавшие на историческом заседании старшины клятвенно заверили, что в течении месяца на помощь донцам подтянутся несколько сот терцев и несколько тысяч запорожцев. Расширившиеся планы требовали увеличения войска.

— Так может, сразу и пойдем, посмотрим, сколько стругов готово к походу? — вскочил атаман с лавки.

— Михаил Иванович, негоже гостей из дому выпроваживать, не покормив их. Чай мы русские люди, не бусурмане. [12] Объективности ради надо отметить, что ГОСТЕЙ мусульмане встречали не с меньшим, если не с большим гостеприимством. Просто для казачки они были врагами, а значит, носителями всех и всяческих пороков.

Сделанное тихим голосом, вежливое по форме замечание супруги атамана, было вскочившего на ноги, сшибло обратно на лавку понадёжнее вражеской пули.

Напряжённость, возникшая между супругами, на общении во время обеда сказалась мало. Вполне можно сказать, что обед прошёл в тёплой, дружественной обстановке. Выставленная хозяйкой бутыль очень хорошего красного вина, несколько смягчила атмосферу беседы. Уходить, пока мужчины обговаривают свои, мужские дела, жена Татаринова не стала. Наоборот, приняла в обсуждении живейшее участие, выявив недюжинный ум и знание хозяйственных, но влияющих на организацию походов, дел.

Иван и Аркадий с воодушевлением и заслуженными похвалами хозяйке (забыв на короткое время о проблемах донцов этой весной), слопали всё, что им предложили. От еды приготовленной куренными кашеварами её стряпня отличалась самым приятным образом. В свою очередь, их предложение об ускорении начала морской блокады Азова вызвало радостный энтузиазм хозяина. Он вызвался немедленно, то есть после обеда, проводить гостей к стругам. Узнать на месте, когда они будут готовы к походам. Потом, выйдя со двора, Татаринов уточнил, что сам готов ускорить подготовку стругов к походу и принять участие в первом походе.

«И хорошо, что не боги. А то накрылись бы мои планы по производству гранат медным тазом. Ёпрст!!! Вот и верь любимым романам, если даже с «производством» горшков — проблемы. И с деревянной полукирасой, не меньшие. А уж о дискуссии с корабелами и вспоминать не хочется. Историкам, которые утверждали, что к этому времени тёмное средневековье кончилось, как выяснилось, доверять тоже нельзя было. Куда ни плюнь, везде проблемы, что их…»

Проблем, действительно хватало. Более чем. Когда вчера явились, вместе со сбежавшим от супруги наказным атаманом, к стоянке стругов, то выяснилось, что ранее, чем через неделю, в поход не выйти. Корабельщики только вчера занялись просмаливание бортов. Значит, эту неделю предстояло сидеть на самом дешёвом варианте запорожской пищи, варёной ржаной муке с минимумом добавок. Эта проклятая саломаха, возможно и давала достаточное количество калорий, но организмом Аркадия принималась плохо. Приходилось запихивать эту гадость в себя, огромным волевым усилием не допуская немедленного её возврата обратно. Представьте клейстер. Представили? Так вот, саломаха его ухудшенный вариант, как по внешнему виду, так и по вкусу. Клейстер, который доводилось ему ранее видеть (но не есть), делался из пшеничной муки, а саломаха из кислой ржаной. Ещё была щерба, такая же гадость, но менее густая. Для питательности и вкуса в эту массу добавляли рыбу. Ещё было вдоволь рыбы, во всех видах. Но уху Аркадий на дух не переносил, как и варёную и маринованную рыбу. Жарили рыбу на жиру, но и она в рот не лезла. Запах специфический, а хлебушка нет. Иван, более привычный к такой пище, тоже явно ел её через силу. Аркадий иногда был вынужден отказываться от завтрака или обеда.

Можно было, конечно, попросить у кого-нибудь взаймы. Куренные повара наготовили бы и вареников и борща. Но, во-первых, занимать Аркадий не любил чрезвычайно, мама таким воспитала, во-вторых, очень хотелось выглядеть гордым и независимым. Пусть в единственных, много раз штопанных шароварах. Впрочем, пару шаровар и две рубахи ему обещал пошить местный портной за трофейные татарские вещи. Посему молча страдал за понты. Гордый и независимый.

«А ведь атаман Петров-старший предлагал жить до похода на Азов в его доме. И, спрашивается, какой чёрт тянул за язык отказываться? И хорошего человека отказом обидел. Придётся страдать из-за собственной глупости».

Пиром не только желудка, но и души, были приглашения в гости. Кормить гостей донцы старались, пусть не роскошно, год для них выдался очень тяжёлый, но обильно и вкусно. Можно было бы напрашиваться в гости каждый день, благо слухи о колдовской парочке по Черкасску уже широко разошлись. Но не позволял всё тот же дурной гонор. Наверное, своему незадачливому потомку, вроде бы имевшиеся далёкие польские предки, такую свинью в характер встроили. Эта весна на Дону была очень тяжёлой и голодной, гостеприимные хозяева норовили выставить на стол для дорогих гостей последнее. Разнообразия пищи не наблюдалось и в атаманских семьях.