Владимир Контровский - Дредноуты. Хохзеефлотте против Гранд Флита

«Это не человек, – подумал Льюис Гэллап, – это монстр в человечьем обличии. Все самые свирепые завоеватели древности, все эти Атиллы с Чигисханами и Тамерланами и в подмётки не годятся мистеру Эйбрахаму Доллу и ему подобным…»

1916 год

Средиземное море, колыбель народов, служило ареной морских битв с незапамятных времён, и если бы вся кровь человеческая, пролитая в его волны от Саламина до Лепанто и от мыса Акциум до Чесмы, попала бы в его воды одномоментно, средиземноморская синь стала бы багрово-красной. И новая война, на сей раз мировая, добавляла в море среди земель новые рдеющие капли, стекавшие с палуб тонущих кораблей…

В ночной темноте, плотно окутавшей Эгейское море, двадцатиузловым ходом шли на юго-восток два боевых корабля: линейный крейсер «Гебен» и лёгкий крейсер «Бреслау» – «Явуз-Султан-Селим» и «Мидилли» (под этими именами они числились в составе турецкого флота). Среди подданных Оттоманской империи имя крейсера «Гебен» было овеяно ореолом мистики: в самом начале мировой войны этот корабль, сопровождаемый «Бреслау» словно рыцарь оруженосцем, прорвался под дулами английских и французских средиземноморских эскадр в Дарданеллы и громом тяжёлых орудий, сотрясших Чёрное море, вверг Турцию в войну на стороне Четвертного союза. Его боялись и им восхищались, его проклинали и его славили – одно присутствие этого корабля на рейде Стамбула уже меняло ход истории, и прав был Черчилль, признавший, что «Гебен» принёс « …больше бедствий, крови, руин и неконтролируемых последствий, чем все другие военные корабли вместе взятые со времён изобретения корабельного компаса ».

Немецкие крейсера под турецкими флагами корсарствовали в Чёрном море, топили корабли, обстреливали берега и, пользуясь преимуществом в скорости хода, уклонялись от боя с русскими броненосцами, для которых «Гебен» стал неизбывной головной болью. Но время шло, и соотношение сил на Чёрном море менялось: в пятнадцатом году вошли в строй два новых русских дредноута, и короткая перестрелка «Гебена» с линкором «Императрица Екатерина Великая», из которой «Гебен», осыпаемый пятисоткилограммовыми снарядами, едва унёс винты, показала: беззаботные флибустьерские времена для германского линейного крейсера на Чёрном море кончились. Несладко пришлось и его «оруженосцу», до сих пор удачно совершавшему лихие набеги: новые русские эскадренные миноносцы, вооружённые стомиллиметровыми орудиями и действовавшие сообща, пощипали «Мидилли» и загнали его в узкую щель Босфора. Господство на Чёрном море уплывало из рук адмирала Сушона, командовавшего «сладкой парочкой», и энергичный авантюрист прикидывал, что ему теперь делать, и как максимально эффективно использовать вверенные ему корабли. И взгляд его обратился в сторону Средиземного моря.

Линейный крейсер «Гебен»

По этому морю шли и шли караваны торговых судов, питавших всем необходимым сражавшуюся Британскую Империю: натужно пульсирующая артерия Суэцкого канала, сабельным шрамом рассекшего жёлтые пески аравийской пустыни, ежедневно проталкивала десятки гружёных транспортов. Караваны шли на запад, и прицелы германских крейсеров чесались от желания приласкать их снарядами.

Выход из Дарданелл стерегла эскадра французских додредноутов, медлительных и неуклюжих, но располагавших достаточным числом крупнокалиберных орудий. Презрение к додредноутам резко снизилось после боя у мыса Сарыч – броненосцы показали, что вполне ещё могут тягаться с дредноутами, – и французское командование сочло возможным убрать из-под Дарданелл «дантоны»: четыре новейших австрийских дредноута, превосходивших по огневой мощи французские «курбэ», нависали над выходом из Адриатики, а три мощных дредноута французского флота типа «Бретань» ещё не завершили модернизацию артиллерии. В начале войны французская эскадра попробовала на зуб турецкие форты, прикрывавшие Дарданеллы, – союзники, упустившие «Гебен», пытались исправить оплошность, а заодно и преподать урок туркам. Однако показательная порка не состоялась (вернее, состоялась, но выпороты были не те). Каменный четырнадцатидюймовый турецкий снаряд, попавший в «Сюффрен» – во флагманский корабль дарданелльской эскадры, – и расколовшийся в щебень при ударе о броню, вызвал у французов приступ веселья, но вскоре выяснилось, что у турок имеются и куда более современные боеприпасы. Итог дуэли с фортами оказался неутешительным для французских кораблей: «Голуа» получил тяжёлые повреждения от попавшего в подводную часть корпуса снаряда с турецкой береговой батареи и затонул, приткнувшись к береговой мели, а «Бувэ», отважно решивший войти в пролив для стрельбы прямой наводкой, налетел на мины, перевернулся и затонул в течение двух минут, унеся с собой шестьсот пятьдесят человек команды. После этого союзники отказались от попыток форсировать Дарданеллы (тем более что для высадки десанта на Галлиполи сил у них не было) и ограничились только блокадой пролива.

Адмирал Сушон не слишком опасался французских «привратников»: он был уверен, что стоит только «Гебену» вырваться на оперативный простор, за ним не угонится ни один крупный корабль союзников из тех, что были у них на Средиземном море. Но море среди земель, при всей его просторности, всё-таки небезгранично, и рано или поздно «Гебен» был бы загнан в угол. Перспектива геройской гибели не слишком пугала бравого германского адмирала – Сушон всего лишь не считал равноценным обмен линейного крейсера на пару десятков грузовых пароходов. Требовалось придумать нечто экстраординарное, достойное «Гебена», и Сушону удалось это сделать.

«Пока всё идёт нормально, – думал адмирал, вглядываясь в ночную тьму. – Французы, несмотря на то, что мы выскочили из Дарданелл среди бела дня, нас прозевали – часовые, два года стоящие на страже, поневоле расслабляются. Они ждут, что мы повернём на запад, и даже не подозревают о том, куда мы направляемся. Но это только начало: всё зависит теперь от слаженности наших действий. Если «Янычар» опоздает…».

– Я пойду отдохнуть, – сказал он командиру крейсера, капитану цур зее Аккерману, – Сообщите мне, когда мы будем на месте.

Рейд Порт-Саида был забит кораблями. В большинстве своём это были грузовые суда, и пара канонерок и английский бронепалубный крейсер «Хайфлайер», исправно нёсший службу семнадцать лет, терялись среди леса мачт и труб. Было раннее утро, и солнце, только показавшееся над береговой чертой, ещё не брызнуло жарой, обычной для этих мест. Рейд понемногу оживал; между судами, стоявшими на якорях, сновали лодки и катера, и первые транспорты очередного каравана уже готовились войти в канал, как только он освободится от встречных пароходов, шедших из Красного моря. Ничто не предвещало беды, и гром пушек, внезапно разорвавший утреннюю тишину, стал поистине громом среди ясного неба.