Станислав Гагарин - Страшный суд

— Свидетельства историков надо читать! — воскликнул вдруг с непривычной для него эмоциональностью сановный гость. — Скажи мне кто-нибудь, что хотя бы один из десяти нынешних государственных деятелей России, я не говорю уже о псевдовождях ублюдочного СНГ, прочитал «Сравнительные жизнеописания» Плутарха, и я отдам тому месячную княжескую получку!

— По-моему, и из сотни один не прочитал…

— Это уж слишком, — недоверчиво глядя на меня, протянул Вещий Олег. — Неужели невежественность моих потомков дошла до подобных пределов?

— А то, — бесстрастно, привык к этому, сказал Папа Стив.

— Ну и ну, — покачал головой киевский князь. — А ведь только прочитав у Плутарха и у других авторов про деяния Александра Великого, я всерьез задумался над глобальным вопросом: почему его македоно-эллинская держава рухнула со смертью талантливого государственника и полководца?

— Она просуществовала некое время, породив недолгую эпоху преемников-диадохов, но быстро, увы, сошла на нет, — промолвил Одинокий Моряк. — Хотя Александр проводил в завоеванных государствах мудрую политику привлечения туземцев к государственной службе, благородно щадил побежденных противников и даже оставлял их на тронах. Впрочем, так поступали и русские цари в той же Средней Азии, например, где генерал Скобелев строил для местного населения школы и больницы, а солдаты генерала-строителя Жилинского прорыли те оросительные каналы в Туркестане, которыми так гордятся аборигены, напрочь позабыв, что живительную воду им провели воронежские и смоленские мужики в военной форме еще в Девятнадцатом веке…

Недолгая память у наших меньших братьев!

— Увы, — согласился со мною Вещий Олег. — Благодарности от них вам не дождаться никогда… Я всегда повторял и не устану говорить вновь: у России в геополитическом смысле нет и не может быть друзей!

Помните об этом всегда, русские люди!

Это вовсе не означает, что вы должны отторгать тех, кто просится к вам под крыло, под защиту, под державную руку. Но вошедший в русскую семью народ или народец обязанпри этом знать собственное место.

Никаких автономий, окромя культурной!

Как был прав в 1922 году мой друг и нынешний соратник Иосиф Сталин, по духу более русский человек, нежели ваши нынешние карликовые вожачки,когда предложил план культурной автономии для народов России!

Но упрямый козелСтарик упёрся авторитетными для тогдашней партии горе-интернационалистов рогами… И ни в какую!

Ошибка Сталина в том, что позднее, когда был наделен безграничной властью, вождь не воспользовался собственными возможностями и не провел давешнюю идею в жизнь.

А заложенная Лениным бомба рванула через семьдесят лет… Вот и пожинайте теперь парад суверенитетов, начатый очумевшим от постоянных потачек и собственного беспредела ебеэном,сепаратизм и оголтелый, доходящий до фашизма национализм придурковатых гетьманов.

Во что они мой родной Киев превратили!

Вещий Олег сплюнул, символически сплюнул в сердцах, поднялся из-за стола и вышел на крыльцо.

Я последовал за ним.

Упоминание в разговоре Александра Македонского напомнило мне совещание на улице Пушечной в Москве. Мне нравился этот парень, я многое читал об удивительном человеке, так многое успевшим за неполные тридцать три года, читал не только Плутарха, и всегда ломал голову над тем, что не давало покоя Вещему Олегу: а что упустил Александр, создавая новую державу.

— Двадцатый век — век мафии, — сказал тогда, на Пушечной, Александр Македонский.

— Из вашего исторического далека, понимаешь, вам виднее, Александр Филиппович, — хотя и уважительно, но с некоей ухмылкой, с явной подкавыкой, заметил Иосиф Виссарионович.

Вообще, я заметил, что Сталин относится к Александру Великому не только по-отцовски, разница в возрасте была столь очевидной, но и с особым пиететом, полагая молодого царя равным себе, по крайней мере.

— Но это же так очевидно, — пожал плечами белокурый гигант. — Ныне сама демократическая система тысячью невидимых и явных нитей повязана с так называемой организованной преступностью.

Видите ли, уже в принципе идеология демократически провозглашенных общественных ценностей, проповедь формальных прав личности, идеология казенной— назову ее так — демократии — есть структура, в которую без труда внедряется мафия. Согласитесь, что поймать структурированных разбойников, опираясь на формально действующий, а точнее бездействующий закон, не представляется возможным.

— Он прав, — вмешался Адольф Гитлер. — Побеждает тот, кто действует неформально… В прежней, добольшевистской России мафии не было… Почему? Тогдашняя Россия была правовымгосударством, а вовсе не тюрьмой народов, но власти умело сочетали правовые принципы с державными интересами.

Тогда князь Олег почти не вмешивался в общий разговор, и я не сумел бы по его нескольким уточняющим репликам определить точку зрения киевского государя на происходящее в нынешней России, хотя он, разумеется, готов был безоговорочно выполнять назначенные для него предписания Зодчих Мира.

Хотя рассудок террориста и был поврежден, раздвоение личности, точнее будет сказать — расщепление,уже состоялось, но здоровая часть мозга, отвечавшая за принятие функциональных решений, работала чётко и по-деловому.

Одним из принципов, которые он положил в основу операции, было намерение избежать крови на первом этапе похищения ядерной боеголовки.

И это ему удалось.

Когда отстыкованную головную часть межконтинентальной баллистической ракеты, которыми была вооружена Хмельницкая дивизия, бережно уложили в специальное устройство, предназначенное для перевозки подобных смертоносных изделий,он поменялся местами с ни о чем не подозревающим водителем: почему бы не пустить за руль старшего прапорщика, который по инструкции должен сидеть рядом, он ведь и его, сержанта, учил ответственной работе в подразделении головастиков— так на ракетном жаргоне звали тех, кто отвечал за порядок в боеголовках.

Сложное транспортное средство, его называли ракетчики «царь-пушкой», осторожно пятясь, отползло от жерла многометровой шахты, в которой покоилась обезглавленная туша не страшной теперь МБР-сорок восемь.

На бетонном кольце, окружавшем боевую позицию, с задранным теперь зеленым квадратом люка «царь-пушка» развернулась и степенно покатила с приземистого холма, спереди и сзади сопровождаемая контрольно-охранными вездеходами.

Руководивший операцией майор Лебеденко смены водителей в кабине транспортного устройства не заметил, а если бы и увидел старшего прапорщика Мазепу за штурвалом, то разве что пожал бы плечами, подумав, что чудак Мазепа решил тряхнуть стариной, показать молодому сержанту, которого и обучал премудростям управления «царь-пушкой», как надо обращаться с техникой в столь деликатном деле.