Марик Лернер - Мусульманская Русь

Деньги дает торговля, — продолжил он с облегчением, не услышав гневной отповеди, — снять все внутренние пошлины, принадлежащие князьям в их владениях. — Мысленно он со злорадством плюнул в рожу мытаря, отнявшего у него последнее имущество при въезде в страну. — Народу будет изрядное облегчение в цене, а в государеву казну все равно эти деньги не поступают. Деньги могут дать иностранцы. На Урале есть хорошее железо…

— Какие у нас знающие немцы, — заинтересованно сказал Акбар.

— Пусть говорит, — разрешил Каган.

— Кто создаст новое производство, — продолжил Ульрих, — или улучшит старое так, чтобы цена была ниже, а качество выше, на товары, необходимые для Руси, как то: железо, сталь, пушки, мушкеты и многое другое, в воинском деле потребное, давать разрешение на строительство заводов и право на вывоз продукции после выполнения заказов государства. Не монополии вечные, а на длительный срок. И давать льготы, если прибыль будут вкладывать здесь же, на Руси. Пусть видят выгоду. Если шведы за десяток лет обеспечили себя и создали новую армию, способную побеждать европейские, почему на Руси нельзя?

— В прошлом году, — ни к кому не обращаясь, сообщил Багагур, — пришлось завозить из Швеции сто двадцать тысяч пудов железа. Бессмысленная трата денег.

— Мастеров знающих выписывать надобно, — обрадованный поддержкой, посоветовал Ульрих, — рудознатцев и прочих специалистов. Пороховые заводы ставить. Чем больше появится иностранцев с деньгами, тем больше и прибыток государству. Строят они дома, покупают продукты или ладят мануфактуру — все прибыток государству. Деньги, налоги, пошлины, работа для людей.

— В землях голландских, — неприятно оскалившись, поведал Акбар, — цены на хлеб в десять — пятнадцать раз выше, чем на Руси. А ты еще и предлагаешь свободный вывоз железа и пушек. Верно ли, что воинский человек аль купечество голландское мзду заплатили за такие советы?

— Пошлины на то и существуют, — осторожно ответил Ульрих, — а лжи в моих словах нет. Сказал что думаю. Деньги притечь могут только оттуда, и заводы иностранцы с собой не унесут, даже если отношения испортятся. Да и не захотят ссориться. Если им выгодно, и Руси тоже, — кто ж будет против своей прибыли бороться? Не давать монополии на определенный товар, и вся недолга. А во внутренних областях серебро появится.

— Мы подумаем, — заявил Каган, — но ты человек воинский, и мне больше интересно про новые полки. Что скажешь тоже нового? Поделить страну на округа и брать рекрутов — это я слышал. Поместную конницу превратить в драгун. Оружие, — он бледно улыбнулся, — иностранцы сделают. Удиви нас!

— Брать в солдаты иноверцев, — решительно сказал Ульрих. — На тех же основаниях, что и русских. По жребию, но освобождая их семьи от джизьи и хараджа. [23] Джизья и харадж — дополнительная подушная подать, обязательная Для всех немусульман, и налог на землевладельцев-немусульман. Не один полк можно создать, а много, и вся их жизнь от тебя, Государь, зависеть будет. Подняться они могут только от тебя, для бояр и общин уже будут чужие, и бежать им некуда. Через десять лет селить на новых землях и приравнивать в правах, — Ульрих хотел сказать «мусульманам», но вовремя сообразил, — правоверным. Будет прочная опора для власти твоей. Они за свое льготное положение всегда стоять будут крепко. Есть ведь Вольное Войско на границе. Вот и эти пусть служат!

— Наемники хороши на одну военную кампанию или учителями, а доверять им все равно нельзя, — после продолжительного молчания сказал Акбар. — Сегодня он здесь, а завтра уже и сбежать желает, да еще и унести секреты чужие и продать. Или пуще того — предаст за золото. Хочешь, — обращаясь к Ульриху, спросил он, — не полковником стать, а создателем армии? И будет на тебе заслуга и неудача?

— Хочу, — враз пересохшим горлом сказал Ульрих. От такого предложения мог отказаться только убогий, а в своих знаниях он был уверен. Но не надо было быть шибко большим умником, чтобы догадаться, что последует дальше. Недаром это сказал саклавит. За все надо платить.

— Никогда этого не будет, чтобы у трона стоял иноверец. Ты либо наш, либо чужой. Следует сказать: «Амантуби-Лляхи ва русули-хи» — «Уверовал я в Аллаха и в посланников Его», — объяснил Акбар. — И не думай, — глядя на Ульриха тяжелым взором, — заявил он, — что этого достаточно. Придется учиться. У меня.

Ага, понял Ульрих, будут следить и контролировать. Власть ордена и над армией.

— Страшна не учеба, — сказал он вслух, — страшно… — Он положил руку на пах.

Акбар весело рассмеялся.

— Не бойся. Не ты первый, не ты последний. Если Аллах увидит чистоту твоих помыслов и честность, все будет хорошо.

— Негоже моему советнику, — неожиданно вмешался Каган, — быть ниже по положению прочих. Земли князя Амирова отпишу тебе… Они ему без надобности больше. И будешь ты отныне, — он хмыкнул, — Темиров. А чтобы не было проблем с правом… — Он переглянулся с Акбаром, и тот кивнул. — Последняя в роду дочь князя станет твоей женой.

Ай какой пряник дополнительный, — восхитился Ульрих. — Я теперь наследник князя — срочно надо бежать и выяснять, что там мне досталось. Не бедный покойник был — это точно. Со всех сторон вяжут. А я против? Конечно, нет! Князь Темиров — звучит прекрасно, и мне нравится. Не перекати поле, а князь! Амиров — Темиров…»

Как там это, падая на колени и благодаря за милость, вспомнил он: «Мужья стоят над женами, ибо Аллах дал одним преимущество перед другими и потому, что они расходуют из своего имущества, дабы содержать их. И порядочные женщины — послушны. Они хранят честь, как Аллах велел им. А тех женщин, непокорности которых вы опасаетесь, увещевайте, избегайте на супружеском ложе и побивайте. Если же они станут покорны вам, то не ищите пути против них. Воистину, Аллах Велик». [24] Коран. 4:34.

«Есть польза от чтения Корана, и хвала саклавитам за перевод на нормальный язык с арабского. Даже если кривую и горбатую подсунули, будет у меня сидеть в женской половине и помалкивать. Или вспомню суру и дам в глаз. Какой у нее номер-то? Надо уточнить».

Ульрих вошел в караулку и упал на стул: ноги не держали. Хотелось одновременно кричать от радости и ругаться по-черному. Рядом бесшумно возник Юртов и наполнил кружку местным паршивым напитком под названием квас. «Лучше бы нормальное пиво делать научились. Э… нет, — одернул себя, — я теперь мусульманин, при свидетелях произнесший: «Нет Бога, кроме Аллаха, Великого, Кроткого, нет Бога, кроме Аллаха, Господа великого трона, нет Бога, кроме Аллаха, Господа небес, и Господа земли и Господа благородного трона». Специально ведь позвали бояр и целое представление устроили. Дороги назад нет, и пиво пить не положено. Почему, собственно, пиво нельзя, а водку — запросто? Надо выяснить».