Марик Лернер - Мусульманская Русь

Занимательно, что еще и в нашем посольстве намеки делали и изображали большие глаза по поводу обиды канцлера и его окружения на русских. При чем тут вообще русские? Или не делайте открыто гадостей, или не обижайтесь, когда о них сообщают. Вот, положа руку на сердце, про меня в свое время могли нечто подобное написать? Еще как! И между прочим, и писали англичане, хотя и не лично про меня, а про работу Ярославской добровольческой бригады в ущелье между Чечней и Грузией… Ой, мама дорогая, уже забыл, как оно называлось. Короче, плевать хотели мы в тот момент на всяких писак, считая себя правыми, но фотографироваться на фоне сожженного аула — это ненормально. Таким не гордятся, и потомкам любоваться на трупы ни к чему.

Немцы — что дети. Оторвут лапки у муравья или крылья у бабочки и с интересом смотрят. И северные, и южные. Жестокие, беззастенчивые и любят поиграть в войнушку. Спокойно жить не могут. Я успел скататься перед Австрией на местные маневры и полюбоваться на замечательное зрелище единства народа и армии.

На представление собралось не меньше трехсот тысяч зрителей, жаждущих понюхать вонь от артиллерийских орудий и потных носков. Масса энтузиазма и приветственных криков. И казалось бы, жители трех сотен мелких государств, не считая крошечных графств, епископств и вольных городов, должны вести себя по-разному, но все дружно заходились от счастья при звуках маршировки. Это что-то труднообъяснимое, но характер у народов все-таки существует. Анекдоты про типичное поведение не на пустом месте рождаются.

Так что я вежливо выслушал нотации, не проявляя недовольства, а ведь вполне могу послать всех по известному адресу, хотя, как вежливый человек, проделал это не вслух, а мысленно. Я вообще не в Австрии аккредитован, и меньше всего волнует недовольство дипломатических чиновников. «Красная звезда» как раз все целиком напечатала, и пока оттуда не раздалось грозного рычания главного редактора, накрученного из Кремля, мне как-то фиолетовы чьи-то расклады. Я достаточно пожил и повидал, чтобы не реагировать на значительные слова о благе государства Русского или какого еще. Тут они свои шкурные интересы пробивают. Наши чиновники из МИДа давно уже не смеют вякать самостоятельно и, получая указания из Владимира, совсем другим тоном разговаривают.

Пассажиры оживились при виде длинного здания аэропорта и начали вставать. Компания подобралась замечательная. Почти все с легкой печатью интеллекта на челе. Глупые сейчас бегут к границе ножками, в надежде на хороший прием. Выкидывать назад их не будут, что да, то да, но проигравшие никому не интересны. А вот эти типы почти наверняка из среднего эшелона АНП (Австрийская Народная партия). Те, что сами не стреляют, но сидеть на месте опасаются, во избежание санкций от обидевшегося имперского правительства. Слишком жареным запахло. Стрелять перестали, но аресты продолжаются. Военное положение позволяет задержать любого без предъявления обвинений. Пьер сказал, что уже под Инсбруком целый лагерь для перевоспитания имеется, но туда нас даже близко не подпустили.

Будут теперь продавать соратникам с германской стороны границы связи и знакомства, пополам с интересной информацией. Ничего особо хорошего им не светит, но на хлебушек хватит. По мне, самые противные — других подстрекают, а сами в жизни ничего делать не будут. Теоретики как правильно построить общество, не утруждая ручек. И совесть у них спит как здоровый младенец. Всю грязную работу делают другие. Даже семьи не взяли, их дома все равно трогать не будут. Они ж европейцы, про круговую поруку и кровную месть вспоминают, только когда инородцев касается.

Я бодро прошел мимо дисциплинированной очереди с напряженными лицами, но ни один не посмел возмутиться.

Скандал новым эмигрантам сейчас ни к чему, да и любому понятно: раз иду, значит, имею право. А право вещь такая — сколько возьмешь, столько и будет. На Востоке в таких случаях принято громко орать, демонстрируя свое более высокое положение, а здесь сойдет и простая целеустремленность. Им и в голову взбрести не может, что я сам себе что-то разрешил.

Дождавшись, пока очередного приезжего проверят, помахал паспортом под носом таможенника. Все равно всех вещей — один чемодан, я ж не на всю жизнь ездил, а осмотреться. Давно уже научился быть готовым ко всему и держать в прихожей тревожный чемоданчик. Как говорят на Руси: «От тюрьмы и сумы не зарекайся», — так я готов всегда к любому повороту событий. И к срочной командировке, и что отправлюсь за решетку. Были прецеденты. Не везде столь гуманны, чтобы высылать сразу. Пара смен одежды, зубная щетка, бритва и еще кой-чего по мелочи. Веса немного, но на первый случай хватает.

А эти пусть стоят и стерегут достояние семьи и бабушкины цацки. Замотанный пограничник глянул на штампик в паспорте и махнул, разрешая пройти. Глаза у бедняги красные, как у упыря, небось всю ночь проверяет чемоданы у многочисленных беженцев. Четыре рейса за сегодня — это я точно знаю. А кроме Вены есть еще и другие самолеты. Из Венгрии с Италией прибывают. Бегут народники, как крысы с тонущего корабля, и австрийцы их легко выпускают.

Ничего не понимаю, вот они — враги, прямо толпами лезут через границу, но не трогают. Договор у них, что ли, с немцами? Если в Германии начнут бить социал-демократов, будет встречный поток, и заранее готовятся. Мы вас не трогаем, вы — нас. Такая занимательная разновидность политики.

На улице было холодно и промозгло. Солнце еле грело, и имелся натуральный гололед, когда слегка подтаявший снег покрывал замерзший ночью лед. Тут надо ходить осторожно — очень хорошие шансы переломать ноги. Прямо у здания дорожки расчистили, как принято у аккуратных немцев, но ближе к стоянке такси руки не дошли или просто не успели, слишком рано.

Проживая в последние годы в теплых краях, я успел подзабыть, какое это удовольствие — встать пораньше и общаться с машиной, не желающей ни в какую заводиться на морозе. Самая приятная история была, когда меня срочно вызвали в редакцию приблизительно в такую же замечательную погоду. Запрыгнув в машину, всю ночь простоявшую на улице, я радостно поехал в центр города и на первом же перекрестке обнаружил, что колеса не поворачиваются налево. Направо сколько угодно, а налево что-то мешает.

Это было тем удобнее, что случилось прямо на перекрестке, и я попытался протаранить ближайший столб с фонарем. Вдумчивое исследование показало, что просто снег, под вечер раскисший и мокрый, прилип с внутренней стороны и ночью замерз. Отколупывать его руками, сжимая мерзнущими пальцами саперную лопатку из багажника, потом пришлось два часа — уж очень хорошо примерз, и в крайне неудобном месте, а в тот момент я призвал на помощь исконную русскую смекалку и, выехав задом на дорогу, проложил маршрут так, чтобы поворот всегда был направо. Такой получился интересный рейс — вкруговую, как в лабиринте. Прямо и направо. Что удивительно, почти не опоздал. С тех пор с сильным подозрением отношусь к перепадам температуры и не ленюсь заглядывать под колеса. Снег — это замечательно в детстве, но не взрослому дяде на дорогом автомобиле.