Алексей Замковой - Лесной фронт. Благими намерениями...

- Мост говорыш? - Тарас криво усмехнулся и покачал головой. - Так там повбывалы всих, хто его взорвав...

- Нэ повбывалы. - это уже вклинился Ян. - Исусом клянусь, сам там був. Олэксий правду говорить - вин взрывав.

Ян рассказал свою историю. Как пошел в лес и был схвачен партизанами, как мы ушли к мосту и вскоре тот взлетел на воздух, о том как они с Антоном выловили меня из реки и спрятали в погребе у его брата - Ежи. И о том, как он убил полицая и сбежал вместе с нами в лес. Тарас и Костя внимательно слушали этот рассказ, а я все это время внимательно наблюдал за ними. Какое впечатление произведут слова Яна? Тарас, судя по всему, избытком доверия не страдает и то, что рассказываю не я, а его знакомый - Ян, играет мне на пользу. Мне он мог не поверить. Сомневаться же в словах Яна, которого, похоже, знал давно, у него не было причин. Когда рассказ о подрыве моста закончился, повисла тишина. Наши гости обдумывали сказанное, а мы ждали их реакции.

- Скилькы вас? Пятэро? И одын з вас поранэный, а двое - диты. Шо вы навоюетэ? - Тарас уже не смотрел на меня так недоверчиво, но скепсис по поводу моей персоны сменился скепсисом в отношении отряда в целом.

- Сейчас - да. - спокойно ответил я. - Поэтому мы и набираем людей. И с каждым новым человеком отряд будет становиться все сильнее. Оружие у нас есть - нужны только надежные люди, которым это оружие можно дать.

- Даже если вас будет пятьсот, - снова вступил в разговор Костя, - что вы сделаете с такой ордой как немецкая армия? Их тысячи и сотни тысяч! У них танки, самолеты...

- А твой сын, - перебил я, - что делает? Воюет! И нас не пятеро. Нас миллионы - весь народ, за исключением горстки предателей! Поймите, мужики, сейчас всем вместе надо за немцев взяться. Вот твой, Костя, сын погиб, воюя против немцев. Второй сын и сейчас воюет. Каждый убитый нами немец - это минус один враг, с которым ему придется столкнуться на поле боя. Убивая врагов здесь, мы облегчаем работу ему. Понимаешь? И ты, Тарас, не хочешь отомстить за сына? И за своего, и за погибшего сына Кости, и за сотни других сыновей, погибших уже на войне?

Снова молчание. Тарас на этот раз молчит уже не недоверчиво, а сконфужено. Костя тоже задумался. Глаза его повлажнели - видимо вспоминает погибшего сына.

- Првыльно говорыш. - в конце концов кивнул Тарас. - Та в мэнэ щэ тры дочкы мали дома. На кого я их кыну? А як згыну, як воны будуть? И у Кости щэ двое малых дитэй. Як з намы шо - з голоду ж помруть!

В этот момент я понял, что переговоры можно заканчивать. Тарас говорил с грустью в голосе, а на лице Кости отразилась мука - если до упоминания об оставшихся детях он склонялся на нашу сторону, то теперь его охватил страх подвергнуть их опасности. Но, самое главное - я видел, что они нам не верят. Точнее, даже не так - они не верят в нас! Я будто снова услышал слова Тараса

- 'Пятеро! Один из вас ранен, а двое - дети...'. И вторящий ему голоса Кости - 'Их тысячи и сотни тысяч! У них танки, самолеты...'. Они сочувствуют нам, понял я, но считают нашу затею безнадежной. Как тысячи лет сочувствовали люди тем трем сотням спартанцев и восхищались их подвигом, но очень немногие захотели бы присоединиться к ним. Так и эти двое. Костя, вроде бы, и склонялся в мою сторону, но упоминание о детях заставило его по-новому взглянуть на ситуацию. Нет, он полностью поддерживает меня в том, что немцев надо бить, но семья перевешивает. Тарас же просто-напросто не верит в успех нашей затеи. Провал... Почему у меня нет никого, кто мог бы 'глаголом жечь сердца людей'? Хоть бы какого-то политрука, специально обученного толкать речи и лозунги.

- Нет, Алексей, - покачал головой Костя, - не могу я в партизаны...

- Та и вы подумайте, - поддержал его Тарас, - можэ сховаетэсь на хутори, а то згынэтэ так...

- Ладно, - махнул рукой я, - в отряд к нам, как я понял, вы не пойдете?

Тарас и Костик почти синхронно кивнули.

- Тогда расскажите нам, что интересного вокруг есть? Где сколько немцев, полицаев, какие у них здесь предприятия есть поблизости?

Вот в этом они мне пошли навстречу с радостью. Костя, пристыжено было умолкший, воспрянул и с готовностью принялся пересказывать все окрестные слухи. Не отставал от него и Тарас, хоть и не веривший в нашу удачу, но тоже желающий помочь хоть чем-то. Оказалось, что взорванный мной мост все еще восстанавливают. Причем, судя по словам Тараса, работают там исключительно немцы - видимо, не надеясь на качество работы местных или военнопленных, это дело поручили немецким инженерным частям. Материалы для нового моста везут с ближайших лесопилок - об этом сказал уже Костя. С каких именно лесопилок он точно не знал, но заметил, что последнюю неделю транспорт чуть ли не круглосуточно идет в сторону шоссе от лесопилки около Красноселья. Что касается сил противника в этом районе, то о ситуации можно было судить только по косвенным намекам. Костя после начала войны практически не бывал нигде, кроме ближайших сел. Тарас, кроме тех же сел, был еще и в Гоще на заработках, но, после того как убили его сына, Коросятина почти не покидал. Если говорить в общих чертах, то немцы, еще как только оккупировали эту местность, поставили в каждом селе своего старосту и сформировали из местного отребья шутцполицию. И, если староста был в каждом селе, то полицаи поначалу квартировали только в крупнейших селах, наведываясь в остальные только когда того требовала служба. Сейчас же, после взрыва моста, шуцманы появились в каждом селе. В Коросятине, например, их было пятнадцать человек. Где стояли немцы, кроме Гощи, никто не знал. Не знаю как кого, а меня это даже обрадовало - устраивать диверсии неподалеку от, пусть тыловых, но все же регулярных частей вермахта, или тем паче - охранных частей СС, с нашими силами было бы самоубийством.

Еще одним моментом, который меня заинтересовал, был разговор между полицаями, подслушанный Тарасом. Этот разговор он услышал три дня назад, когда полицаи принялись в очередной раз реквизировать, а если попросту - отбирать у крестьян продовольствие для нужд немецкой армии. Так вот, Тарас краем уха услышал, как, идя по улице, один из полицаев жаловался другому, что до темноты они уже никак не успевают добраться до Антополя. По словам того полицая, если они вовремя не сдадут продовольствие, то какой-то комендант устроит им хорошую взбучку. Почему полицай так спешил именно туда? Я спросил у Яна где находится Антополь, и тот, ответил, что это небольшое село, расположенное на шоссе прямо посередине между Гощей и Ровно. Для себя я решил обязательно проверить этот Антополь. У меня возникли сильные подозрения, что именно там находится пункт, на который свозится награбленное со всех ближайших сел, а потом по шоссе отправляется в Ровно, откуда уже распределяется. Логично? Вроде бы да.