Алексей Замковой - Лесной фронт. Благими намерениями...

- Жестко отомстим. - я повысил голос, чтобы слышали все. - За каждого убитого нашего, мы будем убивать по два... Нет - по десять немцев. И убивать так, что бы остальные потом боялись даже собственной тени. Террор я им обеспечу!

Славко и Казик вернулись через три дня. За это время мы уже успели перейти на новое место и даже немного там обжиться. Новый лагерь был разбит на небольшой, заросшей лесом, возвышенности, у подножия которой журчал ручей. Все то время, пока мы ждали врача, Ляля ни на шаг не отходила от Антона, ставя ему компрессы и успокаивая, когда тот начинал особенно сильно метаться в бреду. Она же всем нам, кто был ранен, меняла повязки и вообще - взяла на себя обязанности медсестры. Глядя как она хлопочет над Антоном, или на то, с каким серьезным лицом она перематывает мою раненую руку чистой тряпкой, даже не верилось, что девочке всего двенадцать. Похоже, война, продлившая пока еще лишь несколько месяцев, и все перенесенные тяготы, заставили этого ребенка повзрослеть раньше срока. Ей бы в куклы играть, а не возиться с окровавленными тряпками...

Как бы там ни было, но под конец третьего дня, Алик и Ян, посланные встречать возвращающихся ребят, вернулись в лагерь не одни. Позади них спокойно шел лысый человек с пышными усами, среднего роста, одетый в абсолютно дико смотревшийся в этих лесах костюм с тонким галстуком, поблекшие от дорожной пыли туфли и с небольшим саквояжем в руках. За ним гордо вышагивали выполнившие свое задание Славко и Казик.

- Алексей. - я пожал руку человеку в костюме и, заметив, что он как-то неодобрительно кривиться, переводя взгляд с меня на все суетившуюся возле Антона девочку, пояснил. - О перестрелке в Сенном слышали? Она у старосты там в прислуге была. А потом за нами увязалась...

- Конечно слышав. - взгляд пришедшего немного потеплел. - Последние дни только про то все и говорят. Меня звать Максим Сигизмундович.

- Как поживает уважаемая Яся Ярославовна? - из-за дерева вышел Генрих, сияя улыбкой, будто новенький червонец.

- Генрих Герхардович! - просиял доктор. - Все добрэ. Жывы-здоровы. Очень рад вас видеть, хоч хотилось бы встретиться в другом месте и не при таких обстоятельствах...

- Ну, извиняйте, Максим Сигизмундович. - развел руками Генрих. - Как все это закончится, буду рад встретиться с вами в более подходящей обстановке.

- Ловлю вас на слови, Генрих Герхардович. - улыбнулся врач, повернулся ко мне и указал на Антона. - Я так понимаю, то и есть мой пациент?

Мы подошли к Антону. Ляля, все это время следившая за Максимом Сигизмудновичем, робко встала и отошла на шаг назад. Врач, улыбнувшись девочке, присел рядом с раненым и принялся аккуратно снимать повязку.

- Принесите воды. - попросил он, не отрываясь от своего занятия.

Славко, которому объяснили как добраться до ручья, схватил котелок и мигом исчез из виду. Вернулся он спустя минуту и застыл, не зная что делать с водой дальше. Максим Сигизмундович, справившись наконец с повязками, все сидел на корточках и изучал ногу Антона. Я тоже посмотрел и увиденное мне очень не понравилось. Кожа вокруг раны сильно покраснела и распухла, а из-под сорванной вместе с повязкой корочки проступили белесые капли гноя. Заражение - налицо. И смачивание самогоном повязки, судя по всему, не помогло совсем. Как бы Антон без ноги не остался...

- Его надо в больницу. - задумчиво произнес врач, глядя на рану. - Давно он так?

- В Сенном ранили. - ответил я. - Без сознания уже около четырех дней. Только, вы же понимаете, что в больницу определить никак не можем...

- Сделаю, шо змогу. - вздохнул Максим Сигизмундович и, уже другим тоном, приказал. - Принэсить щэ воды и вскипятить.

Пока вода закипала, врач копался в своем саквояже, что-то шепча под нос. Потом он начал вынимать оттуда блестящие инструменты, кое-какие отправляя в бурлящую воду, а какие-то бросая обратно.

- Надо руки вымыты. - сказал он, вытаскивая из саквояжа завернутый в тряпочку кусок мыла. - Генрих Герхардович, поможэтэ? Тоже руки вымыйтэ.

Славко слил воды из фляги сначала на руки врача, потом помог Генриху.

- Ничого не касайтэсь. - предупредил Генриха Максим Сигизмундович и принялся, указывая на инструменты в котелке, говорить Генриху их названия.

Я еще немного понаблюдал за подготовкой к операции и, поскольку все равно ничем не мог помочь, отошел к Казику, который стоял чуть в стороне и наблюдал за действиями врача.

- Как сходили? - спросил я его.

- Всэ добрэ. - вытянувшись, отрапортовал Казик. Но потом он расслабился и начал рассказывать уже другим, каким-то хвастливым тоном. Ей Богу - мальчишка! Куда ему воевать... - Вночи, как приказали, зайшлы в село. Хату найшлы одразу. Славко в окна позаглядав, а я его прыкрывав. А потом, як Славко рукою махнув, постукалы в двери. Хозяин выдкрыв и, як мы розказалы про все, нэ хотив з нами иты. Я уже думав револьвэра дистати, а тут Славко про Германа сказав. Так Максим Сигизмундович сразу сказав, шо з нами, як разсвите, за селом встретится...

Подошел Славко, в помощи которого Максим Сигизмундович больше, вроде бы, не нуждался. Слушая рассказ Казика, он время от времени вставлял свои замечания или дополнял его. Я задал еще пару вопросов и, получив ответы, дальше слушал вполуха. Основное я уже понял, а подробности - главное, что закончилось все благополучно. Вскоре к нам присоединился Ян. Увидев нового слушателя, ребята начали свой рассказ с начала, а я снова подошел к врачу.

С Антоном Максим Сигизмундович провозился почти два часа. Наконец, наложив новую повязку, он устало разогнулся и попросил снова слить воды на руки.

- Пулю я вытяг, - намыливая руки, произнес он, - и рану почыстыв. Дальше всэ только в його руках. Организм крепкий - должен выжыты. Только кормыты його добрэ надо - крови много потеряв.

Максим Сигизмундович вытер руки и, отметая мои слова благодарности, протянул мне извлеченный из саквояжа бумажный сверток.

- Тут порошок. Сыпьтэ на рану, как повязку менять будете. - тут его взгляд упал на мою повязку. - Вы, смотрю, тож ранены. Давайте я посмотрю.

- Да вы хоть отдохните, Максим Сигизмундович! - я отступил на шаг назад. - Два часа с Антоном провозились! Давайте хоть поедим сначала...

- Не люблю работу оставляты на потом. - отмел все мои возражения врач, уверено разматывая тряпку с моего плеча. - От с Антоном тем. Щэ день-два, и була бы гангрена. Так шо показуйтэ свою руку.

Сняв повязку и не обращая внимания на мое шипение - тряпка пристала к ране и пришлось ее отрывать - Максим Сигизмундович осмотрел мое плечо и поцокал языком.

- Вы тоже, як будете перевязуваты, сыпьте той порошок. - сказал он. - Рано чуть воспалилась, но заражения вроде нэма.

Он немного поковырялся в ране, вызвав новые вспышки боли и тихий мат с моей стороны. Сам же посыпал на рану порошок и перебинтовал чистой тряпкой.