Алексей Замковой - Лесной фронт. Благими намерениями...

- Понимаешь, Митрофаныч? Один из тех двоих, что прикрывали наш отход - жив! - подытожил я. - Вытаскивать надо парня.

- Садись, Алексий. - командир сел сам и указал на место рядом с собой. - То, шо ты ходил в Сенное - я этого одобрить не могу. Ты и сам знаешь. Ну, раз все благополучно закончилось - и слава Богу. Только вытаскивать никого мы не будем...

- Как не будем? - не выдержал я. - Он ведь в плен попал, нас прикрывая!

- Я тебе не буду говорить про то, шо мы не знаем жив ли он еще. Не буду говорить, шо мы не знаем, куда его повезли. Ты и сам все это знаешь. - Митрофаныч, видя, что я собираюсь его перебить, поднял руку. - Ты послушай меня. Был у нас подпоручик один. Евстахий Федорович Бурунов, как сейчас помню. Геройский парень! И солдатикам своим, как другие, морду по пустякам не бил. Так вот, мы тогда в каком-то, Богом забытом, селе на Херсонщине. Малым числом стояли - одно название, шо рота, а на деле и полсотни не набиралось. И на рассвете налетели какие-то бандиты. Много их тогда по тем краям ошивалось... Да... Сотни две их было, да конные, да с пулеметами... а мы - по хатам все. Так штабс-капитан наш, будь его благородие неладно, скомандовал отходить. А Евстахий Федорович его - по матушке, да с еще одним солдатиком за наш единственный пулемет залегли. Прикрывать, стало быть.

Рассказывая, Митрофаныч все больше погружался в себя - видимо снова переживал события тех далеких дней. А рассказывать он умеет... Я и сам, слушая командира, будто своими глазами вижу одинокий 'максим' на околице деревни, поливающий пулями степь, и молодого усатого парня, с погонами и в лихо заломленной набекрень фуражке с кокардой, лежащего за пулеметом...

- ...а шо в степи один пулемет? - продолжает Митрофаныч. - Не на высотке и даже без окопа? Пока десяток положишь, так тебя со всех сторон еще пять десятков обойдут. Я тогда оглянулся, как мы на гребень холма за селом взобрались - так его как раз и обошли. Да еще живым-то взяли. Ну, а мы на том холме и засели. Куда ж, супротив конницы, пешими, да по степи? На холме и отбиваться легчее. Его благородие тогда на последней лошади ускакал - говорит, мол держаться, а я сам за подмогой иду. В общем, сидим мы на том холме, смотрим как бандиты те по селу шуруют - на нас-то они не поперли. Да приметил хто-то, шо подпоручика нашего в одну хату затащили. И порешили мы - как стемнеет, то пойдем выручать. Если бандиты там еще останутся, конечно. Многие вызвались, а отправил я, как старшой, токо пятерых.

Митрофаныч замолчал. Я сидел и ждал продолжения рассказа. Действительно - ситуации чем-то похожи. Как тогда пришлось отступать Митрофанычу перед превосходящими силами противника, так и мы отступили перед эсэсовцами. И тогда тот подпоручик осталnbsp;Опа! Размышления внезапно прервались. Штык-нож что-то слабо царапнул. Но, не металл... Похоже на дерево. Так, на пару сантиметров вправо - пусто. Пару сантиметров влево - пусто. Деревяшка какая-то или корень... Ладно, продолжаем проверять пространство перед собой. Левой рукой вытер пот со лба и снова штык-нож в землю. Пусто... Пусто... Снова что-то есть. В крайней левой точке, проверив которую я собирался ползти дальше, штык-нож опять что-то зацепил. Снова корень? Сместился чуть влево, стараясь сжаться так, чтобы ничем не выйти за пределы проверенной полосы. Вшших... Снова острие уперлось во что-то. И снова! Около пяти 'дырок' спустя, я выяснил, что в земле передо мной лежит что-то прямое, длиной около полуметра (плюс-минус) и сделанное явно из дерева. Может бревно какое-нибудь? Чего ведь на полях не найдешь... Аккуратно... Очень-очень аккуратно потыкал штык-ножом сверху вниз. Ответом мне стал тихий, глухой стук. Оно же просто поверху! Даже землей не присыпано сверху. Похоже, какой-то ящичек! Тебя-то мы и ищем... Расчистил траву над ней. Передо мной предстал нечто длинное, похожее на модель гроба. А вот теперь...

ся сам прикрывать отход своих, и Семен с Филиппом пожертвовали собой, чтобы дать нам время укрыться в лесу...

- А ночью те бандиты порешили всех пятерых. - ожил, наконец, Митрофаныч. - Не знаю уж как они там нарвались, а вскоре после их ухода в селе стрельба поднялась. И никто не вернулся. Понимаешь, Алексий? Евстахий Федорович - он хороший мужик был и настоящий офицер. Да только, пытаясь спасти его одного, я потерял пять человек и его самого не спас. Вот так оно...

- Митрофаныч, послушай... - я понимал, что старик прав, но никак не мог смириться с этим.

- Алексий, я тебя понимаю. По-человечески - понимаю. - грустно сказал Митрофаныч. - Но ты же как командир думай! Я отвечаю за этих людей. И ты отвечаешь. Ты потерял уже того парня. А не выйдет твоя затея - скольких еще потеряешь? И ведь те солдаты, кого ты возьмешь с собой - они шо, хуже того, кого вызволять будут? Так и получается - спасая одну жизнь ты рискуешь еще несколькими. Понял?

- Понял, командир. - тихо ответил я. - Только, нехорошо мне от этого... понимания.

- А мне, думаешь, хорошо? - покачал головой Митрофаныч. - Война - она ведь такая. На войне никому хорошо не может быть...

Уходя от Митрофаныча я все вспоминал его слова. Прав он. Полностью, на все сто процентов - прав. Я ведь и сам там, в будущем, не раз размышлял на подобные темы. Не раз качал головой, дивясь нелогичности, к примеру, американцев в фильмах. Взять хотя бы 'Спасти рядового Райана'. Сколько человек там погибло только для того, чтобы найти и вытащить с фронта одного-единственного пацана? Я и не помню точно уже... Помню только сам факт, что думал на эту тему. Диким и нелогичным казался мне размен одной жизни на несколько. А теперь... Теперь мне просто головой о ближайшее дерево биться хочется из-за того, что мне самому не позволяют поступить так - нелогично. Ведь прикрыли нас Филипп и Семен. Жизни, считай, за нас положили. И кто-то из них жив, кого-то, может быть, еще можно спасти. Хоть и продлилось наше знакомство так недолго, но они пожертвовали собой ради меня! А я... Я готов пожертвовать собой. А вон тем, к примеру, пацаном, которому и семнадцать вряд ли есть? Или тем усатым дядькой, который довольно пыхтит самокруткой?

- Угостишь табачком? - я остановился возле дядьки.

- А чего не угостить? - добродушно пробасил он, протягивая мне кисет и обрывок газеты. - Ты минер, значит? Который - помощник Митрофаныча?

- Минер-минер. - кивнул я, отрывая небольшой клочок бумаги и высыпая на него табак. Не то чтоб я в совершенстве овладел искусством сворачивать самокрутки, но насмотрелся на этот процесс уже достаточно. - А тебя как звать?

- Василием. - видя мои безнадежные попытки извлечь огонь из окончательно сдохшей зажигалки, новый знакомец протянул мне свой окурок. - Бывший старшина бывшей Рабоче-крестьянской Красной Армии...

Я на миг замер, так и не поднеся свою самокрутку к его окурку. Но быстро расслабился и, наконец, подкурил.