Алексей Замковой - Лесной фронт. Благими намерениями...

По совету Максима Сигизмундовича, мы остановились на заброшенном хуторе, затерявшемся среди небольшого лесного массива в двадцати километрах от Ровно. В сам город мы не пошли - шестеро заросших мужиков и пацан, одежда которых прямо кричит о том, что последние месяцы они провели в лесу, не дойдут даже до первого патруля. Конечно, учитывая то, что наступила настоящая зима, мы, как смогли, приоделись. Я уже не щеголяю в рваной смеси красноармейской и немецкой формы, поверх которой топорщатся трофейные подсумки на самодельном подобии разгрузки. На мне сейчас поношенный, но еще довольно приличный, теплый бушлат и, пусть залатанные, но плотные штаны. А разгрузку пришлось снять - мое 'произведение искусства' на бушлат не налезло. Все равно, с баней у нас туго. Да и 'мыльно-рыльных' ни у кого нет. Достать их, конечно, можно, но, даже если приведем себя в порядок - у нас ведь нет документов, а акцент сразу выдаст, что мы не местные. В общем, в Ровно я решил не соваться.

Максим Сигизмундович навестил нас на пятый день нашего пребывания на этом хуторе. Как доктор сказал - в Ровно он вырвался под тем предлогом, что у него закончились запасы лекарств и следует еще прикупить кое-какие инструменты. В общем, по этому поводу у местных властей никаких вопросов не возникло и, обзаведшись соответствующими документами, Максим Сигизмундович сел на сани и отправился в путь.

- Товарищ командир, смотрите, кого я вам привез! - веселый голос Шпажкина, который должен сейчас сидеть в секрете и следить за дорогой к хутору, прогнал сон и заставил встряхнуться.

За окном, насколько видно с моей лежанки, только-только начало светлеть. Сколько сейчас? Часов шесть? Я посмотрел на трофейные часы - половина седьмого утра.

- Тпру! - донеслось со двора и скрип снега стих.

Вставать совсем не хочется. Я себе устроил такую теплую, уютную норку среди груды тряпья, служившей мне постелью... Однако, придется. Судя по радостному голосу бойца - к нам, наконец-то, приехал доктор. Я уже и волноваться начал... Входная дверь распахнулась и в дом, вместе с Максимом Сигизмундовичем, ворвался небольшой вихрь, блестящих серебром, снежинок.

- Доброго здоровья. - поприветствовал доктор, сбивая снег с валенок.

- Доброго! - ответил я, вставая, и закашлялся. - Мы уже заждались.

- Застудылысь? - Максим Сигизмундович, как истинный врач, тут же обратил внимание на мой кашель.

- Ерунда. - махнул рукой я. - Горло чуть першит.

- Гарячого бильше пый. - посоветовал доктор.

Я, следуя этому совету, заодно и проявил гостеприимство:

- Кипяток будете? - о чае, к сожалению, можно было только мечтать. Так что, я предложил единственное горячее, что у нас было.

После недолгих хозяйственных хлопот, во время которых мы перекинулись лишь парой ничего не значащих фраз, когда на столе запарили две кружки с кипятком, наконец-то начался разговор. Благо, у меня было достаточно времени, чтобы обдумать план.

- С документами у вас все в порядке?

- Аусвайс в порядку. Бумагу, що мэни дозволено до Ровно йихаты, полиция тэж дала. - Максим Сигизмундович потянулся было к карману, чтобы показать мне документы, но я остановил его. В порядке - так в порядке.

nbsp;- Застудылысь? - Максим Сигизмундович, как истинный врач, тут же обратил внимание на мой кашель.

;- Хорошо. В первую очередь, нам надо установить связь с подпольем, если оно есть в городе. Выйти на подпольщиков будет не просто, но есть одна задумка. - я замолчал, еще раз обдумывая порядок действий, и продолжил только когда разложил все в голове по полочкам. - В Ровно вам надо въехать на рассвете. Там есть базар или какое-то другое место, где днем ходит много людей?

- До вийны базар був. - ответил Максим Сигизмундович.

- Гостиница возле него есть?

- А як же! - доктор, похоже, даже удивился. - И не одна...

- Тогда, сразу направляетесь к базару. Патрулям, если остановят, скажете как есть - приехали за лекарствами. Назовете гостиницу возле базара, в которой собираетесь остановиться. Когда будете ехать по городу, особенно - когда подъедете к базару, обращайте внимание на стены домов. Если подполье в городе есть, то они, скорее всего, будут расклеивать листовки в людных местах. До рассвета эти листовки еще не успеют убрать. В общем, все это только для того, чтобы узнать, есть ли подполье вообще или нет в городе.

- Добрэ. - доктор отхлебнул, уже успевшего немного остыть, кипятку.

- Конечно, даже если вы не увидите ни одной листовки, - продолжил я, - это не будет означать, что подполья нет. Но, все же... Далее. У вас есть в Ровно знакомые?

- Е. До вийны був у мэнэ друг - доктор Либерман...

- Не пойдет. - перебил я. - Судя по фамилии, ваш друг - еврей. Если он и жив еще, то, все равно, не советую к нему обращаться.

- Якоб Херштоф. - чуть подумав, предложил Максим Сигизмундович. - Давно з ным не зустричався, та...

- Немец? - заинтересовался я и, получив утвердительный ответ, совсем обрадовался. - Очень хорошо! Вот и заедете к нему в гости. Сможете?

- Ну, мы добре знайоми... - доктор чуть помялся, но, в конце концов, кивнул.

- Сейчас он, наверно - фольксдойче. - продолжил я. - Обязательно зайдите к нему, поговорите. Расскажите о том, что недавно уничтожили партизанский отряд, посетуйте на то, что от бандитов житья совсем нет... В общем, как-то заведите разговор о сопротивлении. От него тоже можно что-то узнать. Может, он тоже пожалуется вам, что и в городе кто-то пошаливает.

Весь разговор занял не больше получаса. Первое посещение доктором оккупированного Ровно нам нужно только для того, чтобы выяснить обстановку. Никаких активных действий. Тем более - действий, которые могут скомпрометировать нашего единственного человека, который вхож в город. Наблюдение и очень осторожные разговоры, в которых Максим Сигизмундович должен занять позицию человека, преданного новой власти. Больше ничего. Закончив разговор, я отправил доктора спать. Он ведь провел в пути, почитай, всю долгую зимнюю ночь. А для того, чтоб добраться в Ровно к рассвету, доктору придется и следующую ночь провести на санях.

Очень хотелось бы, чтобы день пролетел быстро. Однако, как всегда, в ожидании дела, время растянулось до бесконечности и даже стрелки часов двигались, словно нехотя. Максим Сигизмундович спал. Я провел половину дня в секрете - нас слишком мало, чтобы воспользоваться привилегиями командира и увильнуть от работы. Потом, да вечера, занимался еще какой-то хозяйственной мелочевкой. Чуть полегче стало, когда доктор, наконец, проснулся. Остаток времени до его отъезда прошел заметно быстрее предыдущей части дня - в разговорах с умным человеком время летит быстро. Как-то сам собой у нас возник спор по политическим вопросам. Максим Сигизмундович все сетовал на перемены, произошедшие в этих краях с приходом советской власти. Он признавал, что происходившее здесь в то время, когда Ровно принадлежало Польше - не образец благополучия, но утверждал, что перемены, принесенные советской властью, тоже никуда не годятся. На вопрос - почему же тогда доктор помогает нам, воюющим за советскую власть, Максим Сигизмундович ответил, что поступает потому, что власть фашистов - еще хуже. А еще - потому, что мы защищаем простых людей. В этом споре мне пришлось постоянно контролировать себя, чтобы не сболтнуть лишнего. Со многим я был согласен, с чем-то - нет. Но, в любом случае, поддерживая легенду, я изо всех сил доказывал, что именно советский строй - самый передовой, а все недочеты и перегибы - это лишь пережитки тяжелых времен.