А. Демченко - Серый экспресс

Увидевшая мою ошалелую рожу, Заряна Святославна гордо улыбнулась, и, неспешно продефилировав через половину этих «зимних садов», вышла мне навстречу.

— Добрый день, господин Старицкий. Рада вас видеть. — Низкий грудной голос хозяйки дома привел меня в чувство.

— И вам здравствовать, Заряна Святославна. — Я отвесил собеседнице короткий поклон. — Вот, приехал присмотреть за работой в доме.

— О, это правильно. — Чуть кивнула хозяйка. — За поденщиками глаз да глаз нужен! Но вам грех жаловаться, Виталий Родионович, видела я вашу экономку. Огонь-девка!

И вот как это понимать? Это намек или разведка, а?

Пока я судорожно размышлял над словами хозяйки, та вдруг сменила тему.

— Да что же это я! Идемте, Виталий Родионович, я вас хоть чайком угощу. Все лучше, чем на заднем дворе посередь лебеды да крапивы беседы вести.

Ну, насчет лебеды, это Заряна Святославна хватила! Какая трава в конце октября? А если про теплицы говорить, так там вообще никакому сорняку не выжить. Уничтожат, едва только намек появится… Но отказываться невежливо, да и не хочется, если честно, а посему идем пить чай.

— С превеликим удовольствием, Заряна Святославна. — Киваю хозяйке, и она, как-то очень естественно завладев моим локтем, ведет меня в дом. Кажется, я начинаю понимать Меклена Францевича. Здешняя царица, конечно, уже давно не девочка с наивными глазками, отнюдь. Хозяйка дома, зрелая дама с тонкими чертами лица и безупречной осанкой, она очаровывает своей статью и уверенностью, на раз. Монументальная женщина!

Стол к чаю накрыли на застекленной террасе. Вообще, планировка здания очень интересная. Здесь нет привычных мне лестничных клеток с массивными железными дверьми квартир-отнорков. Скорее, планировка похожа на гостиничную, с той лишь разницей, что вместо куцых номеров, здесь целые апартаменты со всеми службами и подсобными помещениями, да несколько общих комнат, вроде немаленькой библиотеки, бильярдной, где нашлось место и для карточных столов, курительной комнаты и салона с выходом на огромную веранду. А всего в доме девять квартир, не считая флигелей-пристроек и апартаментов самой хозяйки, из которых только и можно попасть на упомянутую мною террасу, где уже пыхтит и исходит ароматным дымком самовар. Глянув на стол, я невольно вспомнил фильм «Женитьба Бальзаминова». Уж очень похожа оказалась сервировка на то великолепие, что понимала под чаепитием героиня Мордюковой. Да уж.

— Угощайтесь, Виталий Родионович. — Хозяйка старательно подвигала мне то одно блюдо, то другое. Варенье из айвы сменялось смородиновым, ватрушки — слойками и пирожными, а те уступали место пирожкам с самыми разнообразными сладкими начинками. М-да, после такого угощения и начинаешь понимать, что именно наши предки именовали чаепитием до седьмого полотенца! От огромного количества горячего напитка меня даже в жар бросило, так что пришлось открыть одно из окон террасы. Чую, после такого чая я до завтра есть не буду, ибо обожрался!

Говорили о разном. Заряна Святославна, очевидно каким-то чутьем понявшая, что меня не интересуют сплетни местного общества, довольно шустро и незаметно съехала с этой темы, обратившись к более интересным вопросам. Правда, в беседе об особенностях внешней политики государства, я, по незнанию вопроса, вынужден был по большей части изредка поддакивать, да мычать нечто маловразумительное, отметив, тем не менее, взвешенность суждений моей собеседницы, зато свернув на тему ментальных воздействий, буквально преследующую меня в последнее время, мне удалось не ударить в грязь лицом, рассказав моей собеседнице о некоторых способах манипуляций, почерпнутых мною у исследователей, и в силу своей «эксклюзивности», неизвестных обывателям. В ответ, хозяйка дома продемонстрировала несколько воздействий, абсолютно непохожих на все то, что я видел за все время моего пребывания в этом мире. Прямо на моих глазах, Заряна Святославна вытянула вперед руку, и уже через мгновение к ней на ладонь спикировал пролетавший за распахнутым окном воробей. При этом ментал вокруг моей собеседницы был спокоен, словно ничего не произошло. Удивление на моем лице, очевидно, было написано огромными буквами, потому как хозяйка дома не сдержала улыбки и, покормив пичугу крошками, оставшимися от пирожных, отпустила птицу, после чего снизошла до объяснений.

— Не удивляйтесь, Виталий Родионович. Это не нынешнее учение, а старое знание. Школа Мокоши, знаете ли, уж не первый десяток веков разменяла. — Проговорила хозяйка.

— Вот оно как? Пожалуйста, расскажете поподробнее, Заряна Святославна, а то ведь я ни о чем подобном и не слышал. Уж уважьте гостя.

— Само собой разумеется. Как не уважить доброго человека. — Усмехнулась собеседница, и на секунду задумавшись, заговорила. — В том, что вы не слыхали о школе Мокоши, нет ничего удивительного, Виталий Родионович. Так сложилось, что довольно долгое время на Руси, да и не только, подобные знания были под запретом. Церковь воспринимала их как язычество, с которым она люто боролась во все времена. Более того, в то время ее служители пытались закрепить за собой исключительное право на ментальные воздействия. Что бы не оказаться под патриаршей пятой, школы Руси ушли в леса. Сибирь, она большая… А вот европейским школам бежать оказалось некуда. Результатом противостояния стала война между римской церковью и древними учениями, окончившаяся падением римского духовного стола, двести шестьдесят лет назад. Церковным владыкам всех конфессий было наглядно показано, куда ведет стремление к абсолютной власти. Тогда, все еще многочисленные, хоть и немало претерпевшие от своеволия церкви, древние учения были возвращены в мир из той тени, где они вынуждены были прозябать в течение нескольких сотен лет. К сожалению, к тому моменту, человечество уже начало заниматься естествознанием и, хотя даже сегодня философия не может дать и десятой доли того, что известно старым школам, возврата к прежнему количеству последователей древних учений не произошло. Может быть тут виновна еще и разрозненность школ… Не знаю.

— Как же тогда школам удалось победить в войне? — Поинтересовался я.

— При помощи тогдашних королей, разумеется. — Пожала плечами хозяйка дома. — Уж очень их не устраивало укрепление власти церкви, потому они охотно давали убежище представителям школ в своих коронных владениях. Фактически, войны в обычном понимании этого слова не было. Было противостояние светских и церковных властей, интриги, яды, кинжалы… И только одна битва. Тогда же погиб последний римский понтифик Алессандро Борджиа. Правда, ходили слухи, что умер он не на поле боя, а был зарезан в собственном саду, едва баварские кнехты подступили к Риму.