Павел Дмитриев - Еще не поздно. Часть I. Поколение победителей.

Значит придется все делать "правильно". Пишем записку помошнику Денису, чтоб подготовит директиву ЦК для... Хоть института марксизма-ленинизма, пусть там займутся наконец делом, соберут комиссию профессоров-дармоедов, отправят их в Краснодон. Пожуют годик украинские харчи, да выдадут окончательно заключение. Утвердим в четверг на Президиуме, хорошо. А будут возражения у Подгорного с Шелестом, так пусть сами во всем разбираются.

\\\Примечание. В реальности, дело молодой гвардии поднималось после 1965-1968 в 1980 и 1991 годах. Окончательно установлено, что комиссаром отряда был В. Третьякевич, а не О. Кошевой. Комсомольские билеты с подписью последнего -- фальшивка.\\\

Голова отозвалась легкой болью, всеж сорок шесть лет уже, а интриг вокруг все больше и больше. При Никите было все проще и понятнее, да и веселее как-то. Может зря его сняли... Шелепин встал из-за стола и, чуть подволакивая отсиженную ногу, обошел по кругу похожий на небольшой спортзал кабинет Секретаря ЦК. Потянулся, широко раскинув руки, резко, до хруса повертел шеей. Боль не прошла, как бывало раньше, а лишь спряталась в глубину висков, затаилась до времени.

Нужны более кардинальные меры, за которыми Александр Николаевич почти забежал в бытовой блок. Все же комфортно в ЦК устроено, тут тебе и душ, удобные кресла, кровать, и даже похожий на капот огромного грузовика ЗИЛ-холодильник. При Сталине Секретари частенько засиживались за работой допоздна и ночевали в своих кабинетах. Сейчас время другое, кровати все больше используют по второму основному назначению. Надо бы прекратить эту недостойную коммунистов практику, но на такие предложения даже Хрущев не осмеливался.

Специальная аптечка тоже предусмотрена, обитатели подобных кабинетов редко могут похвастаться молодостью и здоровьем. Впрочем, Шелепин самодовольно посмотрел на себя в зеркало, 46 лет по меркам ЦК КПСС, это скорее юность. Толи еще будет! Он весело улыбнулся своему изображению, и по давней привычке запил таблетку Анальгина водой из-под крана. Доставать Боржоми из холодильника, открывать, наливать в бокал... Вот где призрак подбирающейся старости!

Все надо делать наоборот, как в молодости. Ведь не было раньше под рукой таблеток! Александр Николаевич скинул пиджак, и резко засунул голову под кран с водой. Потом немного поплескал в лицо водой из-под крана, и насухо растер белоснежным махровым полотенцем. Головная боль действительно исчезла без следа. Но рабочее настроение не вернулось, скорее наоборот, потянуло на воспоминания.

Секретарь ЦК вышел к высокому окну, раздернул тюль шторки и заглянул в глубокую синеву неба. Так можно забыть все партийные заморочки, и вспомнить детство, Воронеж. Усманка тихо шелестит водой, палит солнце, вокруг пробивающаяся пятнами через песок молодая трава, и такое же безграничное, спокойное и безмятежное небо. Уходишь в него повыше, и можно забыть, как в сотне метров по рельсам на подходе к Боровой медленно стучит железнодорожный состав. Только вдали из дребезжащего конуса репродуктора несется на всю реку "нездешняя" мелодия Lady of Madrid...

Бездумные и жадные до отдыха первые дни каникул. Рядом загорают братья, шлепают картами друзья. Девушки, непрерывно болтая о чем-то своем, режут на закуску купленные в складчину полбатона вареной колбасы, хлеб и вареную картошку. Несколько бидонов с пивом аккуратно притоплены в воде. По крайней мере неделю можно ни о чем не думать, а дальше надо ехеть в Москву, поступать в институт, ИЛФИ, если повезет. Пора начинать самостоятельную жизнь, и так отец, начальник дистанции на ж.д., тянет жену и троих детей, позволяет учиться. Спасибо советской власти, без разносолов, но голода не знали.

\\\ИЛФИ - институт философии, литературы и истории имени Н. Г. Чернышевского. Весьма солидное и вольнодумное по тем временам учебное заведение.\\\

Последняя весна беззаботного детства. Дальше только все убыстряющийся водоворот, учеба, комсомольская работа, девушки, финская война, женитьба... Александр Николаевич посмотрел на часы, после того, как Вадик привез из загранкомандировки швейцарские Omega De Ville, это доставляло особое удовольствие. Очень удачное приобретение, корпус золото 750 пробы, 18 карат, при этом не пошло-желтый, как делают в СССР, а светлый, уже с пары шагов неотличимый от обычного стального. Ониксовая инкрустация раскрывает свою прелесть только владельцу. Не уступает и ремешок, качественная крокодиловая кожа, не пошлый тяжелый браслет. Стильно, дорого, но для окружающих идеально вписывается в тщательно лелеемый образ коммуниста-аскета.

\\\Загладин Вадим Валентинович, замзав международного отдела по связям с коммунистическими партиями капиталистических стран\\\

Четверть двенадцатого, ого, пора на обед. Подхватил накинутый на стул пиджак, подтянул узел галстука. Настоящий коммунист всегда должен выглядеть строго и по деловому, тем более, член Президиума ЦК КПСС. Выходя из тяжеленных, двойных дверей кабинета, кивнул сидящему в окружении стада телефонов тезке-референту, - "я в буфет, буду через полчасика". В коридоре мягко прикрыл обитую дермантином дверь с табличкой "Шелепин А.Н.". Предмет особой гордости, ведь простую форму, без указаний должностей или отделов, могли позволить себе очень немногие в ЦК.

Широкая красно-розовая дорожка с узорчатой окантовкой по краям стелится по паркету заглушая шаги. Торопиться не надо, солидность, обходительность -- таков нынешний стиль. Встреченные сотрудники уважительно, по имени-отчеству здороваются. Уж третий год в Секретарях, а все никак не получается привыкнуть отвечать на это только легким кивком головы. Приятно, чего уж говорить. Лифт у Секретарей ЦК отдельный, с персональным ключом. Право слово, в общем ездить веселее, но noblesse oblige, положение обязывает.

Зал буфета встречает ярким светом, и особой, гулкой чистотой. Вроде бы и разговаривают посетители, но тихо, почти неслышно. Перед высоким стеклом стойки человек двадцать, но четыре буфетчицы обслуживают с цирковой скоростью.

Взял помидорный салат (7 коп.), копченый белужий бок (15 коп.) и пару "мишек на лесозаготовке". Долил за отдельным столиком кипятка в чашку с заваркой, докинул пару кубиков сахара и присел за стол. Вроде один общий зал, но на самом деле, он разделен незримыми границами, пересекать которые считается дурным тоном. Горе нарушителю конвенции, ходят слухи, новичка-консультанта, случайно забредшего в завотдельский сектор, уже к вечеру лишили партбилета.

* * *

В кабинет вернулся как раз со звонком "вертушки".

-- Шелепин слушает!

-- Шурик, привет! - В трубке жизнерадостный веселый голос.

-- И тебе не хворать, Володя -- Александр Николаевич явно обрадовался старому другу. - Как от монголов вернулся, и не встречались.