Джо Грэм - Чёрные корабли

— Ты совсем другая… — проговорил Ксандр.

Ней улыбнулся:

— Ты такая красивая! — Его глаза подтверждали, что это правда. Я не привыкла, чтобы мужчины так на меня смотрели, и взгляд Нея вызывал странное смущение.

— Пора, пора! — поторопил Хри. — Нам нельзя опаздывать, давайте рассаживаться в носилки!

Он повел рукой, приглашая Нея сесть вместе с ним, я скользнула во вторые носилки рядом с Ксандром: всю дорогу терпеть на себе презрительный взгляд Анхиса или смятенный взгляд Аминтера было бы выше моих сил. Я не могла скрыть улыбки, когда увидела, что рядом с Анхисом садится Лида. Пусть только он попробует почитать ей нравоучения!

Дворцовые рабы подняли носилки, впереди пошли мальчики-факелоносцы. Ксандр долго молчал, пока наконец не отважился повести глазами в мою сторону.

— Ты такая нарядная… — Он усиленно смотрел выше моей шеи, но я, поворачивая голову, заметила, как взгляд его скользнул по груди и животу — почти обнаженным, прикрытым лишь прозрачной тканью.

— Спасибо, — ответила я. — Ты тоже замечательно выглядишь.

И до самого дворца мы не обменялись больше ни словом.

Обычно египтяне едят, сидя на табуретах вокруг стола или просто на полу. Но на пиршествах ставят длинные низкие столики с разбросанными вокруг них подушками, чтобы гости могли сидеть или полулежать так, как им удобно. В этот раз на возвышении в конце зала стояли еще три отдельных стола — для царя и его приближенных. За центральным в одиночестве восседал сам фараон, увенчанный двойной короной; его черные глаза пристально оглядывали собрание. Левый стол предназначался для царевны.

Ее белое одеяние струилось складками, широчайшее оплечье из лазурита и драгоценных камней доходило едва ли не до талии. Усыпанная украшениями высокая прическа, унизанные перстнями пальцы… От перстней к запястью тянулась тончайшая золотая сетка, так что золотом сверкала вся кисть руки.

Нас проводили к столу в дальнем конце зала, где сидели кормчие кораблей и низшие жрецы. Мы едва успели разместиться на подушках, как зазвучали арфа и флейта и слуги начали разносить угощение.

Передо мной поставили фаршированного утенка с нежной сердцевиной пальмы, сушеную рыбу на джутовых листьях, оливки из Ахеи и морские мидии. По чашам разливали темно-красное сладкое вино из Библа и соседних земель, к нему подали печенье из миндальной муки, покрытое кунжутной массой.

Мы ели, разговаривали, посматривали на других гостей, как вдруг к Нею подошел прислужник.

— Царевна Басетамон желает видеть царевича Энея рядом с собой, — произнес он уважительно.

Ней поднял глаза:

— Вот как. Да. Хорошо. — Он встал и последовал за прислужником. Я видела, как он глубоко, чуть ли не до пола, поклонился царевне, затем простерся перед фараоном.

— Ему не пристало… — решительно начал Анхис.

— Тише, — оборвала его я.

— Так нужно, — сказал Аминтер. — Если фараон будет к нам благосклонен, мы можем остаться у него на службе. Мы для этого достаточно повоевали.

Я удивленно взглянула на него. Он пожал плечами:

— Я хочу здесь остаться. Вкусная еда, достойный правитель, приятная погода. И изобилие всего, что нужно для жизни. — Он задумчиво прикусил утиное крылышко. — С меня достаточно. Мои сыновья должны расти там, где им не грозит рабство. Я только порадуюсь, если Ней договорится с царем.

Я не спускала глаз с возвышения.

Фараон обратился к Нею, тот что-то произнес в ответ. Царевна, явно довольная его словами, похлопала по подушке рядом с собой и потянула Нея за руку. Он сел, почти касаясь ее плечом, и что-то сказал. Она засмеялась и протянула ему половинку миндального печенья.

Ней взял печенье с едва заметным кивком, не сводя глаз с ее лица.

Аминтер вслед за мной посмотрел на Нея и пожал плечами:

— Любым способом.

Анхис побледнел от злобы:

— Раскрашенная шлюха!

— Хочешь, чтобы нас убили? — прошипела я. — Мы у них в гостях! Даже наша одежда — и та принадлежит им, а не нам!

— Мой сын не обязан…

— Я его уведу, — сказала Лида, поднимаясь. Марей, бросив извиняющийся взгляд на жену, тоже встал и помог Лиде вывести все еще бурчащего Анхиса. Никто не заметил — слуги то и дело сновали взад-вперед, отвлекая гостей, и к тому же на помосте между столами началось выступление танцоров.

Ней, склонившись к Басетамон и едва не касаясь локтем ее груди, чему-то смеялся.

«Уж ее-то грудь ему не мешает», — пробормотала я тихо.

Ксандр проследил мой взгляд и поморщился.

— Он чуть не тонет в ее глазах. Ты бы посмотрела в Тамиате. Никому не приходило в голову, что мы, чужеземцы, можем понимать их язык, и там то и дело отпускали шутки и бились об заклад: когда же царевна приберет к рукам нового дикаря — грозного и соблазнительного зверя. — Он пожал плечами. — В Египте женщины заводят любовников открыто, не стесняясь. А тут вдруг кто-то новый, такой диковинный…

Я взглянула в ту сторону. Грозный зверь, не иначе. Он и впрямь напоминает молодого льва.

— И такой великолепный, — договорила я. Мне не случалось видеть людей красивее Нея. Сейчас, одетый в царские одежды, он выглядел так, что не устояла бы ни одна женщина.

Ксандр кивнул.

— А что мы можем выставить против сокровищ Египта? — Едва заметная насмешка, прозвучавшая в голосе, явно относилась к нему самому.

— Дружбу и верность. Ведь мы его друзья, — ответила я.

— Я его друг — до конца жизни, до последнего вздоха. И не променяю это ни на что. — Ксандр поднес к губам чашу. Темные глаза смотрели внимательно и серьезно.

— Я тоже его друг, — ответила я. — И его сивилла. Это все, что мне судили боги. — Я знала это слишком хорошо. И не нужно желать иного. Он мой царевич, я его прорицательница…

Ксандр посмотрел на меня искоса, словно хотел что-то сказать.

Я подняла тяжелую чашу и передала ему в руки. Ней очарован царевной, и не мне на это жаловаться, но Ксандр оставался собой. По каким бы морям нас ни носило, что бы ни выпало нам на долю — Ксандр был все таким же пытливым, умным и искренним, каким я его знала.

Мимолетно улыбнувшись, Ксандр поднес чашу к моим губам, и я отпила вина из его рук, словно мы заключали союз. Теплый взгляд его глаз, таких же черных, как мои, не отрывался от меня ни на миг.

— Друзья, — повторил он.

— До конца, — ответила я, зная, что для меня это останется истинным еще долгие годы.

Возвращались мы всего лишь вчетвером. Анхис, Марей и Лида ушли раньше, Ней остался во дворце. Носилки доставили нас к казармам; Аминтер, пьяно пошатнувшись, нетвердой походкой направился к себе, Идела сразу побежала узнавать, как добрался Марей. Я вышла к пристани.

Накрахмаленные складки моего одеяния разгладились и опали, серьги в ушах казались невероятно тяжелыми, ладони пахли жареным мясом. После невыносимо душного пиршественного зала, пропитанного запахами благовоний, ароматических конусов, лампового масла, еды и душистых притираний двухсот гостей, прохлада реки приносила облегчение.