Джо Грэм - Чёрные корабли

— Понятно, не меньше чем на полдня. Я ему хотел показать вот что. — Он протянул вперед меч.

На пядь длиннее наших и более узкий, с легко изогнутым контуром листовидного клинка, обоюдоострый. Никаких украшений, лишь рукоять обернута плотной шерстью, выкрашенной в пурпур, и перевита золотой проволокой. На гладкой поверхности и в острых гранях вспыхивают отблески солнца. Смертельно прекрасное оружие…

— Откуда он у тебя? — спросила я.

— Нубиец подарил. У него такой не один, он отбирает их у пленных — уроженцев Библа и прибрежных городов.

— Красивый, я никогда таких не видела. Можно? — Я протянула руку.

Ней удивился, но передал мне меч.

— Тебе вроде бы запрещено проливать кровь?

— Я ведь не собираюсь тебя убивать, — улыбнулась я. — Просто подержу в руках.

При немалой тяжести меч был хорошо сбалансирован — я удерживала его в руке без усилий. Плоский клинок, тоньше наших, заострялся к концу. Таким мечом можно и рубить, и колоть, и при этом он достаточно прочен, чтобы отразить копейный удар. Я сказала об этом Нею.

Он удивился еще больше:

— Наша сивилла разбирается в мечах?..

— Ней, — заметила я, — я просто умею видеть то, что видно. Ни один из наших мечей с ним не сравнить. Им можно достать противника, оставаясь недосягаемым для его меча, и им можно отбить копье.

— Верно. А когда со щитом — то не страшны и стрелы. — Его глаза блеснули почти как солнечные отсветы на клинке. — Сивилла, с таким мечом можно завоевать весь мир. Против него ничто не выстоит, даже колесница. А если воинов с такими мечами научить биться в сомкнутом строю, как нубийские стрелки, а не бросаться из поединка в поединок, как мы, то колесницы такой строй не прорвут. В том-то и трудность у нубийцев — они не удерживают строй при нападении колесниц. Но таким мечом запросто можно прирезать и коней, а колесничих потом достать копьями.

— С новыми мечами и в сомкнутом строю… — произнесла я задумчиво. — Тогда небольшой отряд сможет противостоять чуть ли не целому войску. И победить даже малым числом.

— Да. — Ней посмотрел на меч. — Но сейчас никто так не делает. Новые мечи есть у шарданов, и в Тире, и у воинов тех земель, где прежде был Угарит, но бьются они так же, как мы, в поединках и схватках каждый за себя. У египтян есть нубийцы, они сражаются в строю как один, ты видела. Но они бессильны против колесниц. — Он взглянул на меня. — Понимаешь? С появлением новых мечей век колесниц исчерпан. Этими мечами взят Угарит, против них ничто не выстоит.

— Кроме отряда воинов, вооруженных новыми мечами и умеющих биться в сомкнутом строю.

— Если враг в битве по-прежнему бросается из схватки в схватку, то он даже с такими мечами разобьется о сплошной строй, как море о скалы.

— И мы выстоим против кого угодно.

— Ты меня понимаешь. — Ней обхватил руками мои ладони, его лицо внезапно озарилось светом, чем-то напомнившим мне Мик-эля. — Сивилла, ты это понимаешь! А египтяне нет!

— Ты рассказал египтянам? — пораженно спросила я.

— Мечи-то у них уже есть, — напомнил Ней, — они их отбирают у пленных или выменивают у купцов. Но так и не видят выгоды. Только моргают в ответ — дескать, у их дедов не было такого обычая и не пристало нарушать порядок Маат. Самый лучший меч они торжественно вызолотили, но не понимают, что им можно делать.

— Может, и понимают, но им это не важно. Здесь все делается по обычаю Маат — чтобы не нарушить принятый миропорядок и сохранить равновесие. То, что зарекомендовало себя как правильное, не подлежит перемене.

— Но ведь мир меняется.

— Я знаю, мой царевич. Мы — молодой народ молодых богов. Мы не боимся пробовать новые пути. Порой это граничит с безумием, порой приносит свои выгоды.

— Как же можно что-то знать, пока не попробуешь?

— В том-то и дело. Ты видишь смысл в том, чтобы пытаться и пробовать, они этого смысла не видят. У них даже есть пословица: «Не пытайся чинить то, что не разбито».

Ней пожал плечами:

— Нам другого не остается. Мы словно на острие ножа, и любое преимущество может стать гранью между гибелью и выживанием целого народа. — Он взял у меня меч и взвесил в руке. — Я его искал. Молил богов о даровании того, что нам поможет. И я его получил.

— Но дело не только в мече, — напомнила я. — Второе условие — ты сам. Ты должен научить людей сражаться в сомкнутом строю, как нубийцы. А этого до вас никто не делал.

— Значит, будем учиться. Потому я и ищу Ксандра, он поймет.

— Да. Уж он-то точно поймет. — Ксандру, с его живым умом, и впрямь быстрее других удается постигать суть явлений и пользу от них.

Ней оглядел разлившийся в паводке Нил, черный от ила и примесей, дающих плодородие земле.

— Мы не похожи на них, — негромко произнес он. — Они черпают силу в древних незыблемых законах, в неизменности традиций.

— А для нас мир меняется.

Ней кивнул:

— Да. Мы бы не выжили, если бы по-прежнему признавали только узы родства, разделялись на конников и моряков, крепость и нижний город… Ты росла не в Вилусе, сивилла. Ты не знаешь, как далеко мы ушли от былых традиций. Подумать только — здесь заботятся о детях с рыбацких лодок, оставшихся без родных…

— У многих женщин погибли дети, кто-то потерял родичей. Разве странно, что есть кому позаботиться о сиротах? Ведь они рождены в нашем народе…

— В Вилусе к такому относились иначе, — сказал Ней.

— Рабство учит многому, — тихо произнесла я. — В неволе все равны, и не важно, кем ты был до плена. Не важно, чей ребенок, если он один из нас. Ты сам говорил на острове Мертвых: каждая жизнь ценна. Даже когда это Кианна или Арен. В Вилусе так не считали?

— Нет. — Он покачал головой. — Тогда мы жили так же, как все. Кто-то имел больше других, одни дети были желанны, от других избавлялись. — Ней взглянул мне в глаза. — Ребенка, рожденного от насилия, оставили бы в горах на съедение диким зверям, ты никогда бы не стала сивиллой.

— А Бай не женился бы на Тии.

Тия до смерти жила бы в доме Коса, питаясь от его милостей, ее никто не взял бы в жены.

— Но сейчас все по-другому.

— Да, — улыбнулся Ней. — Мужчин у нас втрое больше, так что молодая женщина с добрым именем, способная родить здоровых детей, может выбирать любого из желающих — и не важно, от насильника ли зачат ее первый ребенок. Если она выберет Бая, от этого больше выгоды ему, чем ей.

— В невзгодах мы выучились и доброму, — медленно проговорила я. — Нам нужно об этом помнить, чтобы в новом городе сохранить то, какими мы стали. Возможно, для того боги и даровали нам испытания.

Ней взглянул в сторону.

— Новый город… Ты и вправду считаешь, что он будет? Или ты просто хотела ободрить меня тогда, в трудные времена?..

— Он будет. Я знаю это так же, как знаю все прочее. Мы не останемся в Египте, Ней. У тебя иная судьба.