Константин Калбанов - И пришел с грозой военной…

В восемнадцать тридцать, два отряда эсминцев покинули порт и, построившись в две кильватерные колонны, двинулись по направлению к островам Эллиота. Как и предполагал Науменко, погода испортилась пошел мелкий дождь и море заволокло туманом, радовало хотя бы то обстоятельство, что море было спокойным.

Акинфиев, едва только они покинули базу, прикипел к своему посту и скрупулезно делал отметки на карте. Сегодня ошибаться было никак нельзя. Это уже были не учения и хотя он и был прикрыт брезентом, это было сделано не для проверки его знаний, а для защиты от непогоды.

Малеев и Дмитриев находились на ходовом мостике. Первый нес вахту, второй решил подышать свежим воздухом, машины работают исправно, люди свои обязанности знают и четко выполняют, так что есть возможность подышать. Чтобы скоротать время, вели неспешную беседу, облокотившись о перила мостика.

— Старик совсем загонял матросов, того и гляди буза поднимется, — глубоко затягиваясь спрятанной в кулаке папиросой проговорил Дмитриев.

— О чем ты, Паша, — не поддержал его Малеев. — Да мы радоваться должны, что на вновь вставший в строй эсминец назначили офицера с таким опытом. А что касается матросов, то они конечно кряхтят и бубнят себе под нос, разные недовольства, да только они не дураки, понимают, что иначе никак нельзя. Команда хотя и не сплаванная, но большинство не первый год на флоте.

— Да, что может понимать простой матрос. Ему бы отдохнуть, да поспать вволю. Знаешь как оно, матрос спит – служба идет.

— Вот в этом и беда многих господ офицеров.

— В чем? — удивленно поинтересовался Дмитриев.

— В том, что в нижних чинах видят только тупое быдло, которое постоянно нужно понукать и подгонять. А вот наших матросиков ни понукать, ни подгонять не нужно. Я сам наблюдал, как один из матросов набил морду другому, за то, что тот вместо обычного брюзжания, слишком резко высказался в отношении старика. Я сделал вид, что ничего не заметил. Но и сам подумай, насколько хорошо стали действовать твои машинисты, мои минеры, да и вообще команда. Так сразу и не скажешь, что это не сплаванный экипаж. За короткое время, Петр Афанасьевич, сумел сплотить людей, а это дорогого стоит.

— Нет, результат налицо, да только и медведя в цирке на велосипеде учат ездить.

— Ты не прав. Однажды, еще будучи гардемарином я остался жив только благодаря тому, что боцман матюгами и тычками вдолбил в меня простые истины, как надлежит действовать по тому или иному свистку боцманской дудки. Наше учебное судно попало в шторм и меня приложило хорошенько о фальшборт, после чего выбросило в море. Меня нашли только через шесть часов и я все это время был без сознания. А всего делов-то, услышал трель боцманского свистка и по привычке вбитой многими тренировками и, чего там скрывать, зуботычинами нашего боцмана, надел спасательный жилет, не думая, а на одних рефлексах.

— Погоди. Ты хочешь сказать, что на учебном судне нижний чин вот так за здорово живешь бил гардемаринов.

— Было дело.

— И его не отдали под суд? Да куда смотрел старший офицер?

— А что было делать Отто Вильгельмовичу, ну не дубасить же нас сорванцов самому, — улыбнувшись, ответил Малеев. — Да и не в обиде мы. Правда, был один, который попытался официально доложить, но мы ему быстро "темную" устроили. Дядьку Степана, мы крепко любили.

— Ваше благородие, — вдруг подбежал к ним один из сигнальщиков находившихся на носу.

— Что случилось? — встревожено поинтересовался старший офицер.

— Так что, мы потеряли впереди идущий эсминец.

— Как так?

— Ну, шел он впереди и шел, а потом огонь на корме пропал, видно свернул, а самого-то не видать.

В этом не было ничего удивительного. Навигационные огни были давно погашены и корабли шли друг за другом ориентируясь только по фонарям установленным на корме и устроенным таким образом, что свет в них виден только если смотреть строго сзади, поэтому при резком повороте этот фонарь вполне легко было потерять из виду. К тому же мерзкая морось начавшаяся пару часов назад, перешла в ливень, видимость упала практически до нуля.

— Срочно вызови командира, — приказав это матросу, Малеев недовольно заметил, обращаясь уже к Дмитриеву. — Какой может быть поиск в таких условиях. Мы японцев заметим только если упремся им в борт.

Через минуту на мостик поднялся командир и приняв доклад от лейтенанта, недовольно поморщился. Он и сам прекрасно понимал, что поиск превратился в бесполезное мероприятие. Когда планировался поход, ожидалась темная безлунная ночь, что само по себе предопределяло очень плохую видимость, однако пошедший проливной дождь, еще больше усугубил положение. Ни о каком выполнении боевой задачи теперь не могло быть и речи, да и какая к черту боевая задача, когда невозможно рассмотреть свои собственные корабли. Сигнальщиков Науменко не винил. По большому счету их вины в случившемся не было никакой.

— Андрей Михайлович, где мы в настоящий момент находимся? — поинтересовался он у штурмана.

— В пяти милях от архипелага.

— Ермий Александрович, продолжать выполнение задания, предельная внимательность, выставить дополнительных наблюдателей, команде полная боевая готовность, скорость снизить до шести узлов. Вопросы?

— Вопросов нет, Петр Афанасьевич.

Примерно через час стало очевидным, что они окончательно заблудились. Единственно в чем был уверен штурман, так это в том, что они находятся среди островов архипелага. В чем, впрочем, не было никаких сомнений. Какая-либо качка пропала совершенно, что могло говорить только о том, что они находятся в одной из проток между островами, но очертаний берегов они рассмотреть не могли – из-за нулевой видимости дальше десяти метров разглядеть что-либо вообще было невозможно. К этому моменту эсминец уже буквально крался, имея ход всего в два узла.

Наконец откуда-то слева послышался лай собаки, которой вскоре начали вторить еще две.

— Ваш бродь, не иначе рыбачья деревенька, — доложил лейтенанту сигнальщик Серегин, — маленькая совсем и не далее как в полукабельтове.

— А почему маленькая, ты видишь что-то?

— Дык собак только три.

Но в этот момент словно опровергая слова сигнальщика, вновь раздался лай на этот раз прямо по курсу, а затем еще, но уже справа. Быстро сориентировавшись, Малеев бросился к переговорной трубе и дал команду в машинное отделение.

— Стоп машина. Малый назад. Командира на мостик, — и когда Науменко незамедлительно прибыл по вызову, доложил. — По всей видимости большая деревня, расположилась в бухте, так мы прямиком на нее и вышли.

— Ваш бродь – берег. Мы с пяток сажен не дошли. — Опять доложил Серегин.

Действительно корабль успел остановиться и начал отходить от приблизившегося вплотную берега. Если бы команда лейтенанта Малеева задержалась хоть на несколько секунд, "Страшный" неминуемо сел бы на мель.