Константин Калбанов - Мы наш, мы новый...

— Четырнадцать кабельтовых.

Рано. Скорость миноносца слишком велика, мины будут запускаться на сорокаузловой скорости, а значит нужно отыграть еще хотя бы три кабельтова. Цель снова смещается, по прикидкам идут двенадцатиузловым ходом или около того.

— Еще вправо на один градус.

— Есть право на один градус.

Снова корабль перемещается немного назад. Вроде нормально получается с упреждением. Дальномерщик продолжает выдавать дистанцию. Ага, одиннадцать кабельтовых. Пора!

— Первый пошел!

— Первый пошел! — вторит Некляяев, минный офицер "Росича". Толчок. Легкая дрожь палубы под ногами. Всплеск.

— Второй пошел!

Все теперь пора отваливать, попадут торпеды в цель или нет, уже не имеет значения, нужно уходить, все что могли они уже сделали, четыре сигарообразные вестника смерти уже мчатся к своей цели.

— Лево тридцать!

— Есть, лево тридцать.

Вроде и угол небольшой, но "Росич" заметно кренит, все же скорость велика. Не снижая хода кораблик несется новым курсом, с тем, чтобы проскользнуть далеко за кормой у атакованного корабля. Антон замер наблюдая за секундной стрелкой. Черт, как все же медленно тянется время. На палубе суета, минеры спешно, но без суеты перезаряжают аппараты, все же великое дело тренировка. Время.

Проходит еще несколько лишних секунд, прежде чем раздается взрыв, затем с трехсекундной задержкой еще один. И все, больше взрывов не наблюдается. Похоже, что первая и последняя мины прошли мимо. Антон вновь приникает к оптике, развернув ее в сторону атакованного противника. Хотя виден только контур корабля, сразу заметно, что он сильно кренится на правый борт. Включилось освещение, но практически сразу погасло, значит динамо-машина издохла. Замелькали какие-то огоньки, которые начали беспорядочно метаться по палубе, не иначе как члены экипажа вооружились фонарями. Крен продолжает неуклонно расти, вот он достиг угрожающего угла и корабль начинает опрокидываться. Антон как завороженный наблюдает за этой картиной агонии. Попробовать кого-нибудь спасти? Ну уж нет. Не дай Господь, окажется, что это какой-нить нейтрал. Да и парням сейчас ни к чему смотреть на людей беспомощно болтающихся в воде и молящих о помощи. Одно дело представлять себе эту картину, совсем другое наблюдать воочию. Нужно отправляться на поиски "Чукотки", здесь они свое дело уже сделали.

— Ваше превосходительство, вы приказали сообщить в любое время, если на связь выйдет прапорщик Песчанин.

Дукельский вытянувшись в струнку стоял перед Макаровым, который со сна часто моргал, и никак не мог сосредоточиться. Чертов Тóго, и неймется же ему, этой ночью была повторная попытка запереть проход, а как следствие, бессонная ночь для адмирала, которая уже по счету. Слава богу, с брандерами разобрались, японцам так и не удалось повторно закупорить проход, хотя они и задействовали шесть пароходов, под прикрытием двух дивизионов миноносцев.

В Артуре сейчас с легкими силами было не сказать, что плохо, просто катастрофа, в строю сейчас было всего-то шесть миноносцев, остальные в ремонте. Но убранный таки из прохода "Бывалый", позволил выйти в море "Новику" и "Боярину", команды которых долгое время изнывали от безделья и злости. Сегодня ночью они оторвались на всю катушку, вымещая весь накопившийся негатив на противнике и три потопленных миноносца тому подтверждение. Степан Осипович и сам не удержался, отмахнувшись от всех уговоров, поднял свой флаг на "Новике" и лично участвовал в бою за проход. И вот теперь решил немного вздремнуть, хотя бы часик.

Наконец сказанное флаг-офицером, с виноватым видом стоявшим сейчас перед ним навытяжку, дошло до сознания Макарова и тот резко потерев лицо тут же взглянул на часы. Меньше часа. Он проспал меньше часа, выходит, что и не поспал, а всего лишь вздремнул. Да-а, все же возраст берет свое, в молодости у него энергии хватало на куда большее. Ладно, отоспимся на том свете.

— Читайте.

— "Будем в пределах видимости крепости в девять часов. Песчанин", — снова быстрый взгляд на часы, да что ты будешь делать никак не получается сосредоточиться. Ага, восемь тридцать.

— Передайте Матусевичу мое распоряжение. Крейсерам в полном составе выдвинуться на внешний рейд. При получении от наблюдателей на Электрическом Утесе, сообщения о приближении "Чукотки" и "Росича" идти на сближение.

— Миноносцы?

— Нет. Им и без того за последнее время достается, а усталость имеет свойство накапливаться, не хватало еще начать по-глупому нести потери, только потому что экипажи переутомились. И если вам не трудно, разбудите меня как только корабли сблизятся. Что-то я совсем расклеился, думаю, что час у меня всяко-разно будет.

— Непременно, ваше превосходительство.

Как только дверь за Дукельским закрылась, Макаров мельком взглянул на календарь. Надо же, первое июня, Песчанин точен, что же, он тоже выполнил все намеченное, эвон проход расчистили как и обещал. Довольно улыбнувшись Степан Осипович откинулся на подушку и перевернувшись на другой бок натянул на себя плед, а уже через минуту каюта наполнилась легким храпом уснувшего на кожаном диване адмирала.

За то время, что прошло после памятного боя у Циньджоу успело произойти несколько событий. Победа в этом бою, в большей степени обусловленная именно вмешательством моряков, подбросила весьма увесистую гирьку на весы Макарова, в его подковерной борьбе за сосредоточение командования в его руках. В немалой степени этому способствовало то обстоятельство, что благодаря представителям концерна удалось наладить связь с Инкоу, откуда телеграммы прямиком направлялись в Мукден к наместнику. В одной из телеграмм, Степан Осипович горячо уверял Алексеева, что вопрос о единоначалии в Артуре необходимо решить в кратчайшие сроки ибо у него, Макарова, имеется план мероприятий по укреплению обороноспособности Ляодуна и недопущению захвата японцами столь необходимого им города Дальнего, с его портом. В то время как настроения сухопутного командования указывали на то, что рассматривается только вопрос о скорейшем отходе к крепости, но никак не о недопущении японцев на Ляодун.

Алексеев отреагировал незамедлительно. Конечно он не любил Макарова и его успехи не так чтобы и сильно радовали наместника, но Макаров был моряком, а тут уж в дело вступала кастовость. С другой стороны, нелишним было указать его величеству, что моряки несмотря ни на что, бьют японцев и в море и на суше. Эвон, японцы устроили диверсию и затопили русский пароход в проходе, но моряки не только не опустили рук, а подготовили операцию в результате которой адмиралу Тóго были нанесены огромные потери. Стессель настолько плохо организовал оборону Циньджоусских позиций, что если бы не вмешательство моряков, то русские части непременно сбили бы оттуда. Алексеев не преминул в красках расписать все недостатки и то как это сумели компенсировать моряки, вспомнил он и установленные открыто орудия, которые были приведены к молчанию уже через несколько часов после начала боя и о имеющихся в наличии и никак не использованных аэростатах, кои так успешно применили моряки. Одним словом писано было много, а как результат, его величество принял именно то решение которого так добивался Алексеев.