Александр Голодный - Ядерный скальпель

Судя по всему, от Холборна к Олвич были проложены привычные для метро два параллельных туннеля, но использовался для поезда-челнока один путь. Обращаю внимание на специальную, закорачивающую контактный провод железяку. Линия точно обесточена.

— По идее, можно разгрузиться здесь. Но лучше проверить путь до конца.

— Ясно.

Камер наблюдения нет, лампы не горят. Темноту разгоняют лишь лучи наших фонарей и дисплей ноутбука. Катим на хорошей скорости. Что-то впереди блеснуло… Ничего себе! Это поезд. Подъезжаем, останавливаемся, прислушиваемся. Тихий, характерный для механизмов метро, отдаленный гул. Пройдя вдоль первого вагона, сразу обнаруживаем лесенку на платформу станции Олвич. Платформа точно очень давно не посещалась — пыльная, кое-где облазит краска, свисает рванина старых рекламных плакатов. Жутковато, но, с точки зрения конспирации, место идеальное.

— Искандер, дай, пожалуйста, мультитул.

— Держи.

Примерившись, командир потыкал лезвием в щель, куда должна уходить раскрывающаяся дверь. Щелчок. Двери немного разошлись. Просунув в щель руку, Ахмет задвигает левую створку, входит в вагон. Следую за ним. Сиденья на месте, пыли не очень много. Есть, где жить. Выходим, на всякий случай проверяю тестером розетку. Ожидаемый облом. Впрочем, все включается с силового электрошкафа где-то наверху. На всякий случай забегаю в туалет. Вода тоже перекрыта. Поразительно — в кабинках присутствуют начатые рулончики старой туалетной бумаги. Это фантастика.

— Искандер, пойдем разгружаться.

— Поставим в вагон?

— Конечно.

Командир взваливает за плечи рюкзачище, берется за ручку кофра. Хватаюсь и я. Черт, тяжело идет. Совсем что-то ослаб. Поднимаемся на платформу, затаскиваем в вагон, ставим. Рюкзак Ахмет подвешивает на поручень, прикрывает дверь. Все, менять батарею в ноуте и назад.

Станции пусты, освещение пригашено. Размеренное движение успокаивает неимоверно — мучительно борюсь с зевотой. Но камеры не прощелкиваю, своевременно переключаюсь. Вот и наша бытовка. Тележку на тормозе оставляем вне поля зрения камеры, произвожу переключения, входим.

— Кемаль?! Дрыхнешь, небось, лодырь?

С первой партией сумок в руках появляется улыбающийся здоровяк:

— Даю честное благородное слово — бдю! Да и быстро вы обернулись. Как местечко?

— То, что доктор прописал. Тащи, кстати, фал.

Да, обросли имуществом — за один раз не вынести. Прихватили и все старые комбинезоны из шкафчиков вместе с плечиками. Фалом Ахмет ловко принайтовал сумки и пакеты к тележке, я успешно пристроился на своем месте. Парням в этот раз идти пешком. Ну, с Богом!

На дорогу ушел всего час — между платформами напарники шустро бежали, по очереди толкая тележку. Что называется, испугаться не успел, как в лучах фонарей показался поезд. Пройдясь по вагону, Кемаль довольно хмыкнул и предложил:

— На боковую, командир?

— Конечно. Но сначала развесить сумки и пакеты. Займитесь.

— Слушаюсь.

Использовав фал (незаменимая вещь), крепим имущество. Крысы точно не достанут. Впрочем, помета не вижу, да и не пахнет ими. Ну да, правильно: есть-то здесь нечего.

— Бойцы, разбирайте спальные принадлежности.

Да, голова у командира точно золотая. В здоровом рюкзаке, оказывается, он принес три спальных мешка и коврики под них. Причем мешки из дорогих — в одном нижнем белье при минус десяти спать можно.

— Ахмет, нижайший тебе поклон и большое человеческое спасибо! Исключительно благодарен, командир.

— Ладно, Искандер, спасибо. Обычное дело, все нормально.

Да уж, «нормально». Сразу после боя, за рулем машины все прикинуть, обдумать и закупиться, использовав буквально час, когда нас еще не начали активно искать… Неординарно, однозначно.

— Смело раздевайтесь, одежду на сиденья, пистолеты рядом. Дверь вагона я прикрою.

- А дежурство?

— Искандер, ты — спать. Извини, но выглядишь плоховато. Завтра, то есть, уже сегодня, по коммуникациям насчет воды и электричества полазаешь?

— Обязательно.

— Тогда тем более спи.

— Спасибо, командир.

— Пожалуйста.

Где ложиться? Сиденья узковаты, будут мешать трубчатые подлокотники. Решено: на полу, на коврике. Сложив рабочий комбинезон подушкой в изголовье, кладу рядом пистолет (опять не вычистил!) заползаю в новую мягкую, вещь, мгновенно согреваюсь и засыпаю.

Пробуждение оказалось не таким приятным. Морщась, приподнимаю раскалывающуюся голову, расстегиваю молнию мешка. Щелкает фонарик, загорается свет. Кемаль:

— Искандер, ты что? Спи еще, только восемь утра.

— Да, понимаешь, тут дело такое… У нас аптечка далеко?

— Что болит?!

— Голова. То ли понервничал вчера, то ли перетрудился…

Напарник уже шуршит в сумке. Звучит голос Ахмета:

— Чем лечишься обычно?

Черт, и командира разбудил! Как неловко получилось…

— Цитрамоном.

— Ну, цитрамона нет, но это не хуже. Давай, дружище, жуй таблетку.

— Спасибо.

— Кемаль в пакете слева от тебя водичка должна быть.

— Слева? Ага, есть. Искандер, запей.

— Спасибо, парни.

Запиваю горечь анальгетика минералкой, стараюсь расслабиться. Через пару минут боль не спеша начинает уходить. Не замечаю, как опять засыпаю.

В следующий раз просыпаюсь с хорошим самочувствием, только горчит на языке. Парни уже встали, на минимальную яркость включен фонарик, тихо беседуют:

— … тревожит его состояние. Не откат ли начался?

— Нет, брат. Я смотрел его медицинские листы — головными болями страдает частенько. А знаешь, почему? — по голосу чувствуется, что Ахмет улыбается.

— Давление?

— Ума избыток.

Кемаль одобрительно хмыкает:

— Это да, толковый. И парень нормальный, за дело болеет, за товарищей.

Наконец, доходит: это же обо мне! Неудобно — получается, подслушиваю. Начинаю возиться, потягиваюсь.

— О, наш инженерный бог проснулся!

Отвечаю:

- Скорее уж, демон, Кемаль. Боги создают, а я все больше ломаю.

— Как самочувствие, Искандер?

— Спасибо, командир, все в норме. Сейчас оденусь и прикину, что у нас с коммуникациями.

— Давай, а то позавтракать уже не помешает, да и ноут с фонарями зарядить надо.

— Есть, приступаю.

— Кемаль, подстрахуй, пожалуйста, да с замками помоги.

— Понял.

Начать следует с воды — посетить туалет уже весьма не против. Кемаль подсаживает, проверяю краны под потолком. Открыты. Так, где-то должен быть путь на верхние этажи станции. Идем искать эскалатор.

Оригинальный облом — его нет вообще. Станция принимала и отправляла пассажиров лифтами. Судя по внешнему виду — агрегаты начала века. Живая история.

Древний дверной замок посопротивлялся, но открыл путь на аварийную винтовую лестницу. Краска облазит, лестница ржавая, но еще крепкая. Преодолев где-то с сотню ступенек, выходим на технический этаж. Захожу в первое помещение. Не оно, хотя тоже пригодится — электрощитовая. Второе — опять не то. Хозяйство лифтов. А ведь мы находимся как раз над туалетом. И что, вода перекрыта в наземном сооружении? Сомневаюсь. Ну-ка?.. Простукиваю панели коридора. Конечно! Эти две на петлях, за ними искомые трубы и даже пожелтевшая старая схема в пометках красным фломастером, приклеенная к панели. Что написано? Так, хорошо, эти вентили трогать и не собираюсь. Нам нужен один, с очень характерной надписью. С натугой откручиваю, из сальника выползает капелька воды. Судя по бульканью в трубе, операция удалась. Какой приятный звук! Надеюсь, с запорной арматурой в туалете все нормально, как и с канализацией. Впрочем, надо проверять. Спускаемся. Довольный Ахмет уже умывается при свете фонарика.