Андрей Саргаев - Е.И.В. штрафные баталлионы. Часть 1.

– Простите, Ваше Императорское Величество, кто?

– Ах да, ты же не знаешь… – лихорадочно соображаю, чего бы соврать на этот раз. Вот и Мария Фёдоровна поглядывает с подозрением. – Это тайны Мальтийского Ордена, граф, и сам понимаешь… тайные знания, традиции веков… Но насчёт большевиков погорячился, однако.

– Да?

– Разумеется. Неужели я бы назвал столь верного слугу трону и Отечеству каким-нибудь непотребством? Так что не изволь беспокоиться, Алесей Андреевич, большевики были и остаются людьми честнейшими, и принадлежность к ним является высшим знаком доблести. И ответственности, разумеется.

Присутствующий на ужине Ростопчин оторвался от предоставленных Аракчеевым проскрипционных списков и с лёгкой завистью в голосе произнёс:

– С двумя миллионами, возвращёнными в казну в течение одного дня, можно рассчитывать на вступление в столь славную когорту. А вот что делать обыкновеннейшему канцлеру?

– Денег мне найди на двадцать тысяч кулибинских винтовок, – нож в моей левой руке делает полукруг и показывает в сторону занятого увлекательным сражением с бужениной механика. – Не поверишь, эта борода многогрешная отказывается поставлять оружие бесплатно.

– Государь! – в знак высочайшего благоволения механику позволено обходиться без долгого титулования, чем он с превеликим удовольствием пользуется, подчёркивая свою исключительность. – Разве в тех копейках дело, государь? Переделка штуцера под заряжание с казны обойдётся всего в шесть рублей.

– Однако! – на грани приличия присвистнул Ростопчин. – Не жирновато ли будет?

– В самый раз! – огрызнулся Иван Петрович, чувствуя мой одобрительный настрой. – И харя не треснет, не извольте беспокоиться. Кто не хочет кормить своих механиков, тот будет кормить чужую армию.

– Изрядно сказано, – кивнул Аракчеев. – Но, как я понимаю, есть какие-то иные препоны?

– Сколько угодно, – согласился Кулибин. – И не говорю о том, что при упоминании допусков в тысячные доли дюйма мастера у виска крутят, а иные за насмешку с кулаками кидаются. Нету у нас мастеров столько – нету! А один, пусть с шестью помощниками, в неделю не более трёх штук дам. А припас, государем гремучей ртутью поименованный, где взять в потребных количествах?

– Сделай.

– Я тебе что, Алексей Андреевич, аптекарь, слабительное снадобье пудами изготавливающий? – вдруг замолчал неожиданно, уставившись перед собой в одну точку. Потом пробормотал. – Аптекарь? Пожалуй, оно и верно. Ваше Императорское Величество, прошу разрешения сей же час отлучиться в аптеку по государственной надобности.

И убежал не дожидаясь разрешения, как был – с повязанной на шею салфеткой.

Ростопчин проводил изобретателя взглядом, вздохнул, и сбил невидимую пылинку с рукава своего казачьего, по новой моде, чекменя:

– Увлечённый человек, благослови его Господи.

– Да и я не забуду, – намекаю многозначительно. – Так что же насчёт денег, Фёдор Васильевич?

– Их нет, Ваше Императорское Величество! – бодро отрапортовал канцлер.

– Как это нет? А кто только что намекал на два миллиона?

– Не намекал, прямо говорил. Эти миллионы есть, но… но их как бы и нет. Всё имущество заговорщиков, подлежащее конфискации, оценивается в кругленькую сумму, Ваше Императорское Величество. Но именно оценивается и не является наличностью. Да, конечно, золото и каменья можно обратить в деньги, но основную долю составляют земельные и лесные угодья, деревни с крестьянами, дома в обеих столицах и иных городах.

– Хреново.

– Иного слова и не подобрать, Ваше Императорское Величество. Оно одно со всей полнотой отражает состояние финансов нашего государства. А сделанные в прошлое царствование долги…

– Мамашиными грехами мне в морду не тычь! Лучше скажи, что делать будем?

Неожиданно вмешалась императрица, доселе внимательно и, главное, молча слушавшая умные мужские разговоры. Женская логика как всегда была безупречна:

– А если нам взять контрибуцию с Пруссии?

– А они её дадут? – тут же оживился Аракчеев, смертельно скучавший при обсуждении финансовых вопросов.

Ощущаю странную раздвоенность личности – одна половина при упоминании Пруссии сжимает кулаки и требует немедленно прижать сию страну к ногтю, предварительно сравняв с землёй, другая же подсчитывает прибыли. Могущие последовать от осуществления этого предприятия. Но обе, кстати, нисколько не протестуют против такого предложения. Странно, ведь ещё недавно я слыл завзятым пруссоманом.

Мария Фёдоровна, меж тем, ответила:

– Конечно не дадут, Алексей Андреевич, особенно если Вы её потребуете. Но вот если вежливо попросит Кутузов, обещая взамен запретить казакам стирать портянки в фонтанах Сан-Суси…

Умнейшая женщина!

– Душа моя, чем же тебе досадили эти бедные Михели?

– Самим своим существованием, Ваше Императорское Величество! – тон императрицы стал сух и официален, и в нём скрывалась обида. На что?

– У нас договор!

– А Фридрих Вильгельм Третий – тряпка, о которую половина Европы вытирает ноги!

Хм… оно, конечно, правильно, но… И этих "но" можно найти не менее сотни. Главное же из них – рано и пока невыгодно.

Ростопчин со всей почтительностью попытался объяснить эту же самую мысль, но Мария Фёдоровна осталась непреклонна:

– Фридрих Второй ограбил все германские земли.

– Так когда оно было-то?

– А ответить за это должен сейчас!

– А Наполеон – всю Европу! – привожу ответный аргумент и пытаюсь перевести разговор на иную тему. – А англичане обчистили весь мир, включая обе Индии.

– Какие мерзавцы! – женское внимание тут же меняет свой интерес. – Но мы этого так не оставим, Ваше Величество?

– Несомненно, дорогая.

Успокоенная таким образом императрица удалилась, позволив нам за кофием и чубуками наконец-то перейти к обсуждению действительно серьёзных проблем.

– Фёдор Васильевич, ответ от Папы Римского так и не получен?

Ростопчин разводит руками и молчит. Вот так же молчал, когда я отправил в Рим письмо с предложением перенести престол Святого Петра в Россию. Зачем это сделал? Представления не имею – многие мои поступки так и остались загадкой для меня самого.

– Известий нет, Ваше Императорское Величество.

– Ждём ещё неделю, и тогда… и тогда распространите среди иностранных посланников слухи о моей злой шутке. Именно так.

– Будет исполнено! – канцлер склоняет голову, одновременно копаясь в папке с бумагами, и на край стола ложится чуть желтоватый лист. – Вот осмелюсь обратить Ваше внимание на этот документ. Донос на Кутузова.

– С каких это пор анонимные письма стали документами?

– Оно подписано, Ваше Императорское Величество.