Евгений Сартинов - Последняя империя. Книга первая

Пара F-16, только что нанесшая удар по танковой колонне, сама неожиданно попала под ракетный удар. Отчаянным пилотажем пытаясь уйти от преследующей его ракеты, летчик кричал в микрофон:

— Это третий, восьмой сбит! У них есть С-400, у них есть С-400, я видел...

За первый же день боев было сбито восемь самолетов объединенных сил, больше чем во всей «Буре в пустыне». Несколько на удивление точных ракетных ударов вывели из строя крупнейший аэродром под Эль-Риадом. В этот раз операция «Самум» явно затягивалась.

Уже через неделю после начала боев цена на нефть поднялась в десять раз. Кризис усилился неожиданной забастовкой работников нефтепромыслов в Венесуэле, игравшей роль основного поставщика «черного золота» для США из Латинской Америки. Профсоюз этой страны понял, что имеет возможность откусить большой кусок пирога, ранее достававшийся арабам. Чтобы хотя бы как-то сбить цены на топливо, конгресс США принял беспрецедентное решение расконсервировать несколько нефтяных скважин в Техасе. Кризис сразу ударил по любимому детищу американской промышленности — его величеству автомобилю. Продажи машин упали в несколько раз, особенно это касалось автомобилей так называемого «представительского» класса. Были остановлены конвейерные линии крупнейших фирм, Детройт залихорадило в предчувствии неизбежной безработицы. С пониманием того, что быстро решить проблему Ирака не удастся, к деятелям Уолл-стрит пришло понимание неизбежности надвигающегося кризиса.

Спустя неделю после начала иранской кампании совсем в другой точке земного шара, в небольшом югославском порту происходила выгрузка очередного транспорта со стройматериалами для восстановительных работ в городах, пострадавших от бомбардировок сил НАТО. Судов хватало, и не было ничего особенного в том, что разгрузка шла ночью. Но любой из портовых грузчиков сразу бы сказал, что происходит что-то необычное. Самый дальний из причалов был оцеплен солдатами югославской армии, да и выгрузку производили военные, отстранив от работ ночную смену.

Портальный кран, похожий на гигантского богомола, в очередной раз склонил свой длинный хобот над трюмом транспорта. Минут пять стояла тишина, затем взревели моторы, со скрежетом по желобам шкивов начали струиться стальные тросы, и вскоре над бортом показался громадный продолговатый ящик. Двое военных в камуфляже с генеральскими звездами на погонах, затаив дыхание, наблюдали за медленным перемещением груза на пирс. Прожектора светили так ярко, что на досках ящика были видны разводы структуры соснового дерева. Медленно и точно ящик опустился на платформу гигантского трейлера, стропольщики в форме торопливо отцепили крючки, и тягач сразу взревел, выпустил черную струю выхлопного газа и медленно тронулся с места. А на смену ему уже подъезжал другой.

В полукилометре от пирса, на крыше старого блокгауза шевельнулась черная тень, что-то звякнуло. Старый склад находился на склоне горы, и зимний морской ветер и моросящий дождь пробирали Чарльза Маккормика до костей. Последние полчаса он проклинал все на свете, и погоду, и хитроумных югославов, и свою проклятую богом работу. Чарльз был кадровым разведчиком ЦРУ и два года жил в Югославии под прикрытием работника строительной фирмы. Уже три часа он наблюдал за странной разгрузкой сухогруза. Когда в половине десятого ночи позвонил один из его осведомителей и сказал, что на десятом пирсе военные затевают что-то необычное, Маккормик не думал, что его выход затянется так надолго. И главное, он пока не знал, ради чего затеяны подобные предосторожности.

Два часа портовый кран неторопливо доставал из трюма большегрузные автокраны. Длинные, приземистые, головастые тягачи походили на гигантских сороконожек, их темно-зеленая раскраска резко контрастировала с оранжевым цветом несущих стрел самого подъемного механизма. Все краны были на ходу, в полном порядке и через пару минут после разгрузки по одному выезжали за территорию порта. Это сильно разочаровало Чарльза. В конце концов он мог бы прекрасно наблюдать за продвижением этих автомастодонтов из кабины своей машины, а вместо этого должен мерзнуть под открытым небом. Отхлебнув из фляжки и приглушенно выругавшись, американец снова приник к биноклю.

Ящики гораздо больше заинтересовали разведчика. В подобной таре могли провезти что угодно, от разобранных самолетов до самых настоящих танков.

"Совершенно ясно, что под видом строительной техники сербы завозят что-то противозаконное. Эти краны были только прикрытием. Никаких надписей на ящиках нет, и одно это уже странно. Пожалуй, стоит спуститься вниз и на машине проследить, куда они повезут ящики, " — думал Чарльз. Эта мысль показалась ему весьма заманчивой, он даже представил себе, как сливается в одно целое с мягким сиденьем своего «Фольксвагена», включает печку и долгожданное тепло мягко овевает закоченевшее тело. Но врожденное ирландское упрямство заставило Маккормика остаться на месте. И он угадал.

Очередной ящик, покинув трюм, медленно плыл к поджидавшему его трейлеру, когда лопнула одна из крепежных скоб. Ящик сразу потерял равновесие. Не выдержав толчка, обломилась и еще одна скоба. Белая прямоугольная махина ухнула вниз и углом торца ударилась о бетон пирса. Треск ломающихся досок был слышен даже Маккормику. Слышал он и крики столпившихся рядом с трейлером людей, но они очень мало интересовали разведчика. Забыв про холод и дождь, он просто не в силах был оторваться от бинокля. Из разбитой тары торчали соединенные в пакет трубы. Окрашены они были в темно-зеленый цвет, и именно это подсказало Чарльзу их истинное предназначение.

«Если убрать с тех тягачей дурацкие стрелы и приладить эти трубы, то что получается? Получается зенитно-ракетный комплекс С-300, а может и даже С-400. Это сенсация! Начальство в Лэнгли просто взвоет от радости. Есть повод окончательно прижать всех этих Ивановичей. Но надо все точно выяснить. Тягачей было десять, этот ящик пятый. К тому же, должны быть еще и ракеты.»

Забыв обо всем на свете, Чарльз вытащил портсигар и закурил свой любимый «Винстон», при этом не прикрыв огонек ладонью.

Минутная слабость простительна женщине, но никак не профессиональному разведчику. В угольной темноте ночи огонек сигареты виден на добрый километр, это хорошо знают снайперы и прошедшие фронт солдаты. Генерал Милкович еще не закончил разнос своих подчиненных, как к нему подбежал солдат оцепления и, презрев все формальности, доложил кратко и ясно:

— Господин генерал, я видел вспышку света.

— Где, покажи мне?

— Вон там, на северном склоне...

Солдат хотел было показать направление рукой, но второй генерал, контрразведчик Радович, подхватил его под руку и увлек со света в черноту ближайшей тени.