Евгений Сартинов - Последняя империя. Книга первая

— Пойми, дурилка, с твоими мозгами в институт надо, а не в «Ржавый пень» шляться каждый вечер. Что за счастье такое — надраться пивом, водкой и схлопотать по фейсу! Вон рожа-то какая, сразу видно — с бодуна! Как у тебя только мозги еще после этого не глючат!

Роман слышал про этот ночной клуб, последнее убежище для столичной молодежи с задатками неформалов — панков, металлистов, рокеров. Все остальные клубы или были закрыты властями, или там заправляли военизированные дружины Союза молодежи.

Воспитательный процесс продолжался еще минут пять, затем начальник ушел.

— Забодал, бугор, — пробормотал Скутер, осторожно оглянулся назад и вытащил из-под стола пластиковую бутылку пива. Сделав добрый глоток, он предложил Роману:

— Будешь?

— Да нет, не хочу. Я это, не сильно...

— Молодец, не пей и не кури. А Андрей — ничего мужик, но иногда достает своей правотой.

— А про какую химию он говорил?

— Промышленный шпионаж, технология производства новейшей автомобильной краски на заводах компании «АГ Фарбениндустри».

Заметив удивление в глазах новичка, Скутер усмехнулся:

— А ты что думал, мы тут только с Пентагоном воюем? Две трети заказов от промышленности. ВАЗ так бы и не пустили, если бы мы не перекачали все нужные им данные по производству недостающих деталей...

В это время слева от них раздались возбужденные голоса.

— Давай, давай, тяни! Качаем, качаем! Хорошо...

— Стоп, звери!

— Руби! Так, быстро!..

Скутер махнул рукой, и они с Романом направились к одному из операторских столов. Его уже окружили почти все присутствующие в зале.

— Что там, Олег?

— Похоже, кто-то нас хотел подсечь. Что мы имеем? — бормотал, быстро стуча по клавиатуре, программист с неестественно большими линзами очков. — Ага, старый знакомый, «Шикотан». Скорее всего это группа из Киото, «Полночный камикадзе».

Кто-то за его спиной присвистнул.

— Тачку можно выбросить.

— Сервер тоже хорошо зацепило, постирало почти все, — подтвердил Олег.

— Это что за «Шикотан»? — тихо спросил Роман у своего наставника.

— Японский зверь. Назван так в честь нашего удара по острову. Япошки все надеются поквитаться с нами хоть в «Паутине». Но, честно говоря, в программировании они довольно туповаты. «Шикотан» — их лучшее творение, он для харда страшен как та наша бомба. Осыпается все сразу.

— Ну что, Олег? — спросил Семушкин.

Оператор со вздохом отъехал от стола и, протянув руки в сторону потухшего дисплея, воззвал куда-то в глубь комнаты:

— Федор! Калым есть!

Из-за дальних стеллажей показалось бородатое, широкое лицо мужика лет сорока. По виду он походил на кузнеца или грузчика, но никак не на инженера-ремонтника высшего класса.

— Опять машину угробили, охальники! — издалека начал возмущаться он. При своем росте и габаритах Федор на голову возвышался над остальными членами группы, как нарочно сухопарыми и худощавыми. Вспышку гнева крупногабаритного умельца погасил Левин.

— Федя, — сказал он, — могу тебя поздравить. Ты оказался прав, та штука в пухтере оказалась не чем иным, как радиомаяком. Так что отдел техконтроля утерся и сказал спасибо.

— Ну, а я что говорил! Не должно было быть той фигни в айбиэмке. Если дело так пойдет, то скоро придется покупать машины желтой сборки. Эти янки совсем оборзели, пичкают в «тачки» черт знает что...

Федор с ворчанием утащил к себе в закуток системный блок, а Олег с напарником тут же принесли на его место другой.

— Ни минуты простоя, ни секунды простоя... — напевал Олег, подключая многочисленные кабели.

Уже отойдя к своему рабочему месту, Скутер пояснил Роману:

— Федор у нас самородок. Десять классов и больше ничего. Но в электронике — бог и царь! Его тоже выловили с помощью ФСБ лет пять назад. Организовал мини-АТС на дому, приставку такую сообразил из модема и радиотелефона. Через него звонили в Израиль и Америку, не оставляя при этом следов. Аппаратура на междугородке работает, а никаких счетов, ничего. Наши академики за головы хватались — ну не может такое работать, никак не должно, противоречит всем законам физики. А эта штука работала.

— А что за радиомаяк он нашел?

— А, это. Прислали последнюю модель пухтера IBM, купили за бешеные деньги через третьи руки. В отделе техобслуживания контрразведки все проверили, сняли два жучка, а на эту штуку внимание не обратили. А Федька, тот сразу усек. Он ведь все новое не сразу включает, а первым делом внутрь лезет. Один раз настоящую мину обезвредил, серьезно. Небольшой такой диод размером миллиметров десять и толщиной с карандаш. Управлялся дистанционно. Если бы он сработал, разнесло бы компухтер как хорошую бомбу.

— Из-за такой маленькой штуки? — поднял брови Роман.

— А чего ты удивляешься? Они сунули туда какую-то суперсовременную взрывчатку, нам бы хватило. Оператору точно бы голову оторвало.

Гера допил свое пиво, со вздохом сожаления выкинул бутылку в урну.

— А почему тебя Скутером зовут? — спросил Роман.

— Группа такая была. Сейчас ее уже и не помнит никто. Ну ладно, поехали, расскажу я тебе, чем ты будешь у нас заниматься...

Обучение Романа должно было продлиться три месяца, но пришлось ограничиться двумя, и случилось это не по воле самого молодого хакера. В тот день Скутер не пришел на работу. Через полчаса в зал просто ворвался возбужденный Семушкин:

— Геры не будет! Вчера он опять ввязался в драку с «союзниками» и сейчас лежит в Склифе с проломом черепа.

— Это серьезно?

— В коме. Черт! — Андрей Ильич начал расхаживать из угла в угол, нервно потирая руки. — А как раз сегодня он нам так нужен!

— Зачем? — спросил Левин.

— Решили взломать мировую банковскую систему, будет сам Боголюбский. А Гера лучше всех знал подходы к ней.

Пока Андрей Ильич расхаживал из угла в угол, Роман тихо спросил Левина:

— А кто такой Боголюбский?

Тот посмотрел на Малиновского с изумлением, словно просвещенный миссионер на язычника.

— Боголюбский — это наш лучший математик. Академик всех мыслимых и немыслимых академий мира, лауреат всех невозможных и возможных премий.

— Что, и Нобелевской тоже?

— Милый мой, запомни, по математике Нобелевская премия не вручается. Не любил Альфред считать больше чем до тысячи. — Левин хмыкнул и добавил:

— Процентов прибыли.

К полудню в зале действительно появился человек лет шестидесяти пяти, невысокого роста, абсолютно седой, улыбчивый. Его сопровождали два настороженных, закаменевших жлоба в штатском с оттопыренными подмышками, и еще двое мужчин, по виду также из органов. Уже по этому эскорту Роман понял, что визитер — величина первостатейная.

В мире науки имя Боголюбского было окружено ореолом легенд. Академиком он стал в тридцать с небольшим, моложе его действительным членом АН становился только Сахаров. Уже несколько поколений математиков учились по его учебникам, но мало кто мог похвастаться, что знал его лично. Всю свою жизнь ученый работал под эгидой военных и разведки. Амплитуды запуска баллистических ракет, расчеты взлетов и посадок «Союзов», коды и шифры для разведки и связи — за всем этим стоял Боголюбский. Именно его система дешифрации позволила выходить на американские спутники и доить с них информацию.