Алексей Шеховцов - Черный властелин

— Две дюжины с половиной, рас. Только мы подданные разных негусов, а двое даже под султаном были. — Юморист. А это радует, значит, дух ещё не сломлен. Надеюсь, здесь будет достаточно таких же людей, для кого рабство ещё не стало диагнозом.

— Мои вы подданные, мои. Я — сын самого Негуса Нагаст.

Русича и говорливого эфиопа я собирался «расковать» собственноручно, просто снеся крепление их цепи своей царской кувалдой. Но был остановлен их воплями — оказывается таким образом я бы им нафиг ноги поломал. Затем в трюм спустился спецназовец-оружейник. Повторив мои мысли по поводу запаха в трюме, он забрал у меня кувалду и показал, как правильно отмыкать кандалы — ключами, снятыми с надсмотрщиков. После чего занялся прочими эфиопами и русичами, которых по моему слову указали первые освобождённые. Я же позвал этих двоих за собой наверх, посчитав их лидерами соответствующих этнических групп среди рабов.

Оба страдальца, оказалось, понимали по-арабски. Что радовало, так как позволяло не светить знание «иноземного» русского языка лишний раз. Кстати, с русским было несколько неясно — я и церковнославянский не скажу что свободно понимал, а тут должен быть натуральный, беспощадный древнерусский. Никак автопереводчик снова включился и пашет на базе русского и украинского? Впрочем, не до этого сейчас. Дав освобождённым рабам окунуться в забортной воде, пока запах несколько не спал (сколько же лет без мытья, да и самому нюхать их смрад тошно было), я завёл с ними разговор.

— Ну что, полегчало?

— Полегчало, рас. — Ответил мне эфиоп. — Но мы здесь не для разговоров о нашей тяжкой доле. Что тебе нужно от нас?

— Для начала, среди гребцов есть кто-то, кто сможет управлять галерой?

— Рас, ты шутишь? Я, конечно, благодарен за освобождение, но…

— Я смогу. — Русич перебил эфиопа. — Я с детства на море. В своё время ладьи водил. Сейчас, правда, рабом, но всё равно на море. Ну а здешние воды за столько времени грех не выучить.

— Понятно. Тогда план такой: нужно эту самую галеру ввести в бухту, и причалить.

— Сейчас?

— С рассветом.

— Потопят. — Вклинился эфиоп.

— Не должны. Бухта небольшая — успеем на берег выброситься. Но пока дойдём, галеру потреплют. — Ответил русич, на что я ухмыльнулся.

— Им не до этого будет.

— Штурм?

— Увидишь. Так вот, от вас мне нужна организация гребли и управление судном. Справитесь — награжу.

— Свободой? — Скептически спросил эфиоп.

— Это я вам и так дарю. А за помощь — отдельно. Могу деньгами, могу на службу взять… Кстати, среди гребцов дураки есть? Которых не следует освобождать?

— Уже нет. За своих я ручаюсь.

— Я тоже. — Добавил русич. — Бешеных твои люди уже порубали.

— Вот и отлично. Сейчас помоем палубу, и отправлю вас организовывать гребцов.

— Ээ, рас… — встрепенулся освобождённый негр.

— Что?

— Не стоит гребную палубу мыть.

— Не понял.

— Там стока нет. Нальёшь воды — будем грести в дерьме по щиколотку-

— …!

Выматерившись по-амхарски, я бросился отменять своё распоряжение. Вот что значит — не моряк. К несчастью, несколько вёдер уже были разлиты, и вонища стала ещё сильнее. Теперь заметно воняла и верхняя палуба. Прокол. Чтобы как-то исправить ситуацию, я велел партиями выводить бывших рабов наверх. Как для ведёрно-водных процедур (на дальнем от крепости борту; темно, но чем чёрт не шутит), так и для организационных бесед с «главарями» рабов — русичем и эфиопом.

Тем временем подоспела основная масса моих солдат. На галере довольно быстро стало тесновато, но русич дал дельный совет по поводу штабелей арабских мертвяков.

— Княже, вели вспороть животы басурманам и вложить по паре камней из трюма, а потом за борт. От галеры не убудет. — Я отдал распоряжение Сэйфэ (он уже был на борту) и вернулся к «предку».

— Из личного опыта?

— Вестимо, княже. На море оно как, человек человеку — волк.

— А скажи мне, Твердята, — я наконец-то решился задать мучающий меня вопрос, — легко ли тебе мою речь понимать?

— Не дюже… Ты баешь где-то как поляк, где-то как серб. Что-то по-нашему, по-новгородски. Слова из речи поганых татар часто пользуешь. Меня, например, русским, каким-то, а не русичем кличешь. Но мне понятно — ухо у меня привычное, я много разных говоров слышал. Всё лучше, чем арапский говор. — Вот тебе и раз… не у меня одного в голове автопереводчик.

— Ну что ж. Если решишь остаться на моей земле, попрошу тебя научить меня правильной речи. А за то дам тебе учителей нашего языка.

— А что я на твоей земле делать буду, княже?

— Служить, что ещё? Мне моряки нужны, как воздух. Куда лучше тебя, православного, на службу брать, чем басурман. И тебе выгода. Мало того, что высоко подняться сможешь, но и шансов, когда-то увидеть дом, будет куда больше на мостике своего корабля, чем пешим переть через земли мамелюков, турок, греков и монгол.

— Эх, княже. Я до рабской скамьи кормщиком был. И прочие русичи на этой галере — с моего корабля. На одном рынке нас продали. Но правда твоя — пешему ещё хуже. — Твердята помолчал, принимая решение, и продолжил. — Бери нас на службу, княже. Моё слово твёрдое, и за воев своих я говорить могу. Не подведём.

— Отлично! Надеюсь, твои вои за время рабства оружие держать не разучились?

— Не разучились. — Русич ощерился и хищно сверкнул глазами.

Трупы утопили, рабов помыли, солдатам дали отдыха. Некоторое беспокойство вызывал слон. Но Хитрый Глаз пребыванием в тёплой воде не тяготился, плавая около галеры и, изредка хватаясь хоботом за борт, от чего галеру заметно покачивало. А потом, ушастый шутник нащупал ногами отмель, на которой он мог встать и отдохнуть, выставив хобот, как перископ. После первого такого «погружения» моя индианка показала завидное знание амхарского языка и перебралась на галеру сохнуть, оставив колосса под присмотром менее прихотливых слонопоклонников. Парни — молодцы. Не умея плавать, они сцепляли зубы, но сопровождали слона с одними лишь мехами вместо спасательных жилетов. Индианка же сразу припахала парочку солдат помочь ей выжать плащ. Догадалась реквизировать нечто более приличное, чем жуткого вида мешок. А я уж было, надеялся, что она не выдержит надругательства и останется в лагере. Размечтался.

Понемногу галера приходила в приемлемое, в какой-то мере, состояние. Всё же мы — непуганые идиоты. Иначе не назовёшь. Наши изначальные выкладки по захвату галеры выглядели детским лепетом. Допустим, эффект неожиданности мы рассчитали верно. Берхан и его диверсанты перерезали арабскую команду, как баранов. Но не попадись нам новгородский моряк — сосали бы… хобот. Уговаривая слона отбуксировать приз к берегу. Штурвал, руль… Ага, размечтался. Какая-то хреновина без инструкций к использованию. И всё. Наивный я — думал, что при необходимости смогу управлять галерой. Да и с помощью свежеиспечённого капитана (точнее, под его руководством) наши возможности ограничиваются входом в бухту. Морской бой нам не светит — потопят к чертям или перестреляют. Правда, если мы успешно минуем башни и войдём во вражескую гавань, то удара в спину можно не сильно опасаться. Алхимики чёрного властелина (мои, то есть) приготовили весёлые сюрпризы для посудин врага. Те же осколочные гранаты. Кстати, придумал их не я, а тот самый бляхоносец, что пострадал при взрыве. Умница — догадался сделать толстостенный горшок с множеством железных осколков, набить его баллиститом и совместить со взрывателем на базе гремучей ртути. Дороговато и нетехнологично (пока), но на чудо-оружие вполне тянет.