Евгений Белогорский - Во славу Отечества

Услышав столь жёсткие требования капитуляции, один из членов делегации воскликнул: - Что же Вы оставляете нам, господин адмирал?

На что Колчак ответил: - Жизнь и Азию.

Дабы не вводить проигравших в искушение и лживые надежды, адмирал объявил парламентерам, что если к 15 часам он не получит ответа, то отдаст приказ об обстреле города с моря и введет в Стамбул русские войска.

Говоря о ложных надеждах, Колчак знал, что говорил. Исполняя заранее составленный план, он ещё ночью отправил линкор «Император Николай I» вместе с тяжелыми крейсерами «Адмирал Корнилов» и «Адмирал Нахимов» к перешейку полуострова Галлиполи, чтобы не допустить переброски оттуда частей 5 армии под командованием немецкого генерала фон Сандерса для спасения Стамбула. Отряд кораблей вместе с канонерками и эсминцами прибыл вовремя. Ближе к девяти часам турки попытались отвести войска с полуострова и попали под огонь кораблей. Вызванные немецкие подводные лодки были замечены с гидропланов, которые адмирал придал в помощь отряду именно с этой целью. Одна из них была потоплена огнем эсминцев, когда попыталась выйти на позицию атаки «Адмирала Корнилова», вторая выпустила торпеду в сторону линкора, но неудачно, и была протаранена канонеркой.

Зажатые на полуострове турецкие части через два часа вновь попытались прорваться, но были встречены шрапнелью и химическими снарядами, после чего отошли вглубь Галлиполи. Об огневом контакте с противником адмирал был извещен по радио ещё в начале переговоров, и поэтому так торопил с объявлением капитуляции, поскольку не исключал возможности прорыва турецкой пехоты на помощь столице.

Время близилось к назначенному адмиралом часу, но ответа из дворца не было. Адмирал хмыкнул уголком рта и приказал начать разворачивать пушки линкора на жилые кварталы, а броненосцы «Иоанн Златоуст» и «Ростислав» направил к стенам дворца, приказав демонстрировать готовность открытие огня.

Башни главного калибра линкора и броненосцев медленно пришли в движение,

Хоботы огромных орудий лениво заворочались, выбирая цели для первого залпа, когда с берега отчаянно замахали белыми платками, давая понять морякам, что решение султана вот-вот будет объявлено. И, действительно, вскоре на борт флагмана поднялся парламентер, который объявил, что условия господина адмирала приняты, и он приглашается во дворец для подписания актов о капитуляции.

Флотоводец решил лично возглавить делегацию, пригласив туда Слащёва, как командира десанта, и Покровского, как представителя Ставки Верховного командующего. Покидая линкор, он приказал, в случае своего невозвращения через полтора часа, начать операцию по захвату города и уничтожения турецкого правительства и султана.

Далекий потомок крымских татар, а ныне адмирал русского флота Александр Васильевич Колчак величественно и властно поднимался по каменной лестнице султанского дворца Допкабахче. Раньше по ней с трепетом и опасением поднимались послы соседних государств, чтобы узнать волю султана, а теперь по ней идёт победитель, желающий объявить свою волю.

В зале приемов был наскоро приготовлен длинный стол с несколькими стульями по обе стороны. Россию кроме Колчака, Слащева и Покровского представляли два дипломата и переводчик, прибывшие вместе с капитаном на литерном поезде ставки.

Турецкую сторону представлял только глава кабинета султана Али-паша, так как все остальные представители правительства Энвер-паши были за пределами Стамбула.

- Высокий султан Блистательной Порты готов временно передать управление Босфором, Дарданеллами и Восточной Румелии под контроль России, а так же потребовать от своих вооруженных сил сложить оружие до заключения полного и вечного мира между Турецкой империей и странами Антанты,- произнес Али-паша, с почтением кивая в сторону сидящего во главе стола владыку.

- Высокий султан забыл прибавить к передаваемым под наш контроль землям Стамбул и Александрету,- мгновенно ответил Колчак, смотря в переносицу Али-паше,

отчего создавалось впечатление, что он смотрит прямо в лицо, и заставляло собеседника смущаться и чувствовать себя неуверенным.

- Но Стамбул столица Блистательной Порты…- начал турок, но Колчак прервал его властным голосом:

- Сейчас город полностью окружен войсками России, и я с большим трудом удерживаю моих солдат от их праведного желания взять Стамбул на штык, подобно тому, как это было пятьсот лет назад.

Судорога пробежала по лицу Али-паши, но он сдержался, хозяевами положения были русские. Колчак не подал виду, что заметил гримасу и продолжал чеканить слова:

- Вопрос о Стамбуле вообще не должен обсуждаться, дорогой Али-паша. В течение дня город полностью переходит под наш контроль, хотите Вы того, или нет. Всё дело в том, будут ли при вводе в Стамбул наших солдат жертвы среди мирного населения, или нет. Сейчас я ещё гарантирую жизнь и целостность жилищ, но если Вы будете упрямиться, я ничего не смогу сделать. Война!

- А как на это посмотрят другие великие страны Антанты?- спросил турок, не желая сдаваться, и стремившийся найти спасение столицы в извечном трении по поводу Константинополя между Россией и остальными домами Европы.

- Страны Антанты положительно смотрят на этот вопрос,- тихим, но внятным голосом произнес один из дипломатов с простой русской фамилией Фонвизин,- и, согласно заверениям послов, их правительства не возражают против нашего занятия города, как и его присоединения к России в дальнейшем.

- Но это только Ваши слова,- заикнулся было собеседник, но Слащёв прервал его, хищно блеснув своими слегка навыкате желтыми, как у тигра, глазами в лицо турку:

- Это слова победителей, которые заранее объявили Вам свои условия сдачи и которые, согласно утверждению Вашего парламентера, Вы были готовы принять. Если это не так, то нам здесь нечего делать. Пусть для Вашего полного уразумения заговорят наши пушки.

Тревожная тишина наполнила комнату приемов. Турки со страхом смотрели на двух людей, которые за один день сломили их оборону и разбили султанское войско. Все их слова, жесты и взгляды наглядно говорили туркам о готовности идти до конца, несмотря ни на что. Со слабой надеждой Али-паша посмотрел в сторону дипломатов, словно пытаясь найти поддержку у них, однако всё было тщетно.

Пауза достигла самой крайней точки молчания, и тогда сидевший рядом с адмиралом Слащёв уперся руками в стол, изображая готовность подняться из-за стола и уйти. Его движение очень напугало султана, и он, впервые за всё время встречи, подал свой тихий голос:

- Да свершиться воля Аллаха!

Едва эти слова слетели с уст правителя, все облегченно вздохнули, жизнь вновь вернулась за стол переговоров. Желая подсластить горькую пилюлю капитуляции, Фонвизин произнес: