Константин Мзареулов - Танки решают все!

Продолжая корчить из себя великого стратега, сэр Уинстон открыл Америку, сообщив, что немцы намерены ударить по флангам этого выступа, окружить русских в районе Минска, а затем нанести удар на Москву. С этими словами он передал Сталину карту, на которой были нанесены номера армий, корпусов и некоторых дивизий, сосредоточенных на Минской дуге.

Сведения были неполными — на самом деле англичане знали намного больше. Работавший на госбезопасность офицер британской разведки (его имя Берия и Меркулов не называли даже Верховному) передавал, что Интеллидженс сервис имеет самую подробную информацию, а на карте Черчилля была нарисована от силы половина тех данных.

«Он снова пытается нас обмануть», — мысленно резюмировал Сталин и горячо поблагодарил верного союзника за своевременное предупреждение.

— Мы догадывались о таких намерениях противника, — добавил он. — Поэтому мы, русские, начали создавать сильную оборону на тех участках, где могут наступать немцы… Ну, давайте послушаем, что расскажут о своих победах наши британские друзья.

Возмущенный очередной издевкой Черчилль даже поперхнулся сигарным никотином. Американский президент с большим трудом сдержал смех — Франклину Делано нравилось, как Сталин изводит насмешками напыщенного потомка дюков Мальборо. Благожелательно улыбаясь, президент предоставил слово фельдмаршалу Монтгомери.

Хвастать англичанам было нечем. В марте британское командование вздумало собственными силами разгромить потрепанную армию «Азия». Советских союзников о наступлении не предупредили, рассчитывая первыми достичь Суэцкого канала. Шесть дивизий двинулись по горам и пустыням Синайского полуострова, намереваясь выйти во фланг и тыл войскам Роммеля. Однако немцы обнаружили обходной маневр и два дня бомбили колонны англичан, австралийцев, канадцев и поляков. Отступать в безводную пустыню Монтгомери не мог — бросая поврежденные машины, британцы шли к морю, а возле селения Биир-Лахфан их ждали итальянские войска. Позади была смерть, англичане отчаянно атаковали прекрасно оборудованные позиции на высотах. Ценой неимоверных потерь остатки 8-й армии опрокинули итальянцев и устремились вдоль дороги к прибрежному пункту Аль-Ариш. И тогда оказалось, что вдоль дороги их ждут немцы.

В окружении, без боеприпасов и воды, оказались около тридцати тысяч солдат. Спасло их чудо: русский командарм Панфилов понял, что Роммель отвел половину сил для разгрома англичан. Вечером 14 марта, когда затянулся мешок вокруг армии Монтгомери, 60-я армия перешла в наступление, две стрелковые дивизии окружили Хан-Юнус, а моторизованный корпус и кавдивизия ринулись по дороге, ведущей вдоль морского берега. На рассвете они начали штурм германских поющий возле Аль-Ариша, с моря наступление поддерживали крупнокалиберные пушки линкоров и крейсеров. К вечеру Аль-Ариш был взят большевиками. Чтобы не оказаться в западне, Роммелю пришлось оставить недобитых англичан и всеми силами отступить к Суэцу. Через три дня без единого выстрела капитулировал гарнизон Хан-Юнуса: два итальянских полка и один немецкий.

— Таким образом, наше наступление в значительной мере способствовало блестящему маневру генерала Панфилова, — закончил Монтгомери. — Сейчас мы готовим совместную операцию, которая приведет к полному разгрому нацистов и освобождению Суэцкого канала. Наступление начнется, как только прибудет американский корпус.

— Искренне надеюсь, что в будущей операции британские войска будут действовать так же успешно, как и в мартовской, — ухмыляясь, произнес Сталин. — Господин президент, нас очень беспокоит положение на Тихом океане. Мы также обеспокоены вашими возможностями на Атлантике.

Разумеется президент понимал и даже разделял обеспокоенность союзника. О положении дел у американцев рассказывал старый адмирал флота Уильям Леги — шеф Комитета начальников штабов.

По его словам, американцы добились больших успехов в зоне Панамского канала — здесь японо-германские силы вторжения, потерпев сокрушительное поражение, частично отступили в малонаселенные джунгли на границе Колумбии с Венесуэлой, а частично прижаты к тихоокеанскому берегу и вскоре будут окончательно уничтожены.

— Однако противником взорваны шлюзы Панамского канала, — продолжал адмирал. — Теперь мы лишены возможности перебрасывать корабли с Атлантики на Пасифик. Между тем ситуация такова, что судостроительная индустрия Соединенных Штатов расположена главным образом, на Восточном, то есть атлантическом побережье. Ввод в строй десятков конвойных авианосцев позволил очистить Атлантику от подводного флота «гансов» и обеспечить бесперебойные поставки для русских союзников.

После бодрой преамбулы Леги напомнил, что два месяца назад произошло взаимное истребление американского и японского флотов. К лету японцы могут ввести в строй два больших и несколько легких авианосцев, тогда как американцы будут иметь в лучшем случае лишь три конвойных. В то же время на Атлантике простаивает без дела очень мощный флот: 4 новых авианосца типа «Айова», 4 очень сильных авианосца типа «Эссекс», «большие» крейсера «Аляска» и «Гуам», а также много других кораблей. Из-за взрыва шлюзов этот огромный флот, а также десятимиллионные сухопутные силы не могут быть введены в сражение против Японии.

— Эти силы могут быть введены в Европе, — требовательно предположил Сталин. — Как говорил адмирал Старк на Московской конференции в январе, у вас достаточно кораблей, чтобы одним рейсом перевезти двести тысяч солдат, тысячу пушек и тысячу танков. И как сказал только что адмирал Леги, у вас достаточно конвойных авианосцев, чтобы защитить этот конвой от немецких субмарин и обеспечить противовоздушную оборону. Пора открывать второй флот в Европе. Мы, русские, обязуемся начать мощное наступление за неделю до вашего десанта — немцам придется бросить на Восточный фронт все резервы, так что американцы будут высаживаться, почти не встречая сопротивления.

Покосившись на президента, Леги промолчал. Рузвельт поспешно сказал:

— Мы рассчитывали, что речь пойдет о вступлении СССР в войну против Японии. В таком случае мы могли бы без дипломатических экивоков перебросить флот Северному морскому пути.

— А мы рассчитывали, что речь пойдет о втором фронте, — нахмурившись, проговорил Сталин. — Мы не можем начинать войну против Японии, потому что у нас слишком слабый флот.

Началась торговля, как на базаре в Гори, куда Сталин в детстве почти каждый день ходил с родителями.

От идеи вторжения во Францию, даже в южной, не оккупированной немцами части, союзники открещивались истово, словно большевистский диктатор предлагал им записаться в компартию. Предвидевший подобную реакцию коварный азиат немедленно предложил десант на английское побережье. Черчилль заерзал — наверняка он сам страстно желал поскорее освободить Британские острова. Впрочем, немедленно посыпались возражения: береговая оборона в Англии была не слабее, чем во Франции. Любая десантная операция в обеих странах обречена на провал, уверяли союзные военачальники.