Попова Александровна - По делам их

Когда за спинами идущих следом людей захлопнулась дверь, Курт едва не вздрогнул, а когда в замках изнутри дважды провернулся ключ, по лопаткам резанул острый холод. Чувство затерянности вернулось вновь, и все, что было перед глазами еще четверть часа назад, все вокруг — небо, темные тучи, падающее в пустоту солнце, Кельн, люди в нем — все стало словно придуманным и нигде, кроме его воображения, не бывшим.

Ходы ветвились, разбегаясь в стороны темными норами; вместо каменной кладки кое-где и пол, и полукруглый потолок, переходящий в стены, были попросту земляными, укрепленными сваями, словно в рудной шахте, и тогда под ногами хлюпала грязная зловонная жижа, а Курт припоминал, что многие из этих подземных ответвлений — остатки водопровода, прорытого когда-то римскими покорителями, отчего торжественность происходящего несколько сбавлялась. В одном из коридоров пришлось идти по доскам, уложенным на камнях над огромной темной лужей; вскоре, однако, кладка возникла вновь — за очередной дверью, уже не запертой, с раскуроченным замком. Сами коридоры стали шире, и Маргарет теперь уже сама взяла его за руку, вновь пойдя рядом. Здесь сыростью уже не пахло — воздух был сухой, звонкий от тишины, и, казалось, напитанный неизъяснимыми, призрачными ароматами.

Вскоре Курт понял, что неведомые запахи ему не почудились — вокруг и в самом деле витал легкий дымок каких-то благовоний, мягко и приятно ведущих голову, не сбивая при том, однако, ясности сознания; напротив, каждый камешек был виден четче прежнего, каждая песчинка и пылинка под ногами стали различимы внятно и близко, и было неясно, привыкли ли попросту к мраку глаза, или это диковинные ароматы подстегнули тело и мысли. А за следующим поворотом в конце каменного хода обозначилось багровое пятно дрожащего отсвета факелов.

— Мы пришли, наконец? — уточнил он тихо, и Маргарет, приподняв к нему лицо, улыбнулась.

— Да. Теперь уже скоро.

От того, чтобы обернуться на пыхтящего князь-епископа, он удержался…

Пятно света впереди, приблизившись, разрослось, и взору открылось пространство самой настоящей комнаты — со скобами для факелов в стенах, с каменными нишами; у дальней стены высились несколько резных стульев. Аромат, который он ощутил еще на подходе, разносился из курильниц, установленных вдоль стен — их было с десяток, и в самой комнате запах стал просто одуряющим.

Центр комнаты занимала каменная плита с выбитыми в ней петлями, в которых весьма недвусмысленно укрепились четыре ремня.

— Subitum est [181] Сюрприз (лат.). , - ухмыльнулся князь-епископ, перехватив его взгляд, устремленный на жертвенник; Курт сжал пальцы Маргарет на своей руке, отступив чуть в сторону от слишком близко стоящего солдата. — Пес лающий; неплохая замена агнца кроткого.

Подумать о том, как повести себя, о том, что подобные подозрения до сего мгновения его, в сущности, и не покидали, Курт не успел — стоящий позади князь-епископа солдат коротко замахнулся и крепко, точно стукнул святого отца по макушке.

— Он знал, что на моем ритуале должна быть жертва, — услышал он голос Маргарет рядом — точно издалека, из тумана над ночной рекой; он стоял неподвижно, глядя на распростертое в беспамятстве брюзглое тело на каменном полу. — Если бы я не направила его внимание на кого-то другого, возникло бы множество ненужных препон.

— Понимаю.

Голос прозвучал несколько сухо, и Маргарет вздохнула, ничего, однако, не сказав, лишь снова сжала пальцы на его руке. Не проговорил ни слова, к удивлению, и герцог — просто метнул в их сторону ледяной взгляд и обернулся к телохранителям, деловито пристраивавшим бесчувственное тело на каменную плиту.

— Здесь не видно луны, — чтобы сменить тему и забить хоть чем-то не нужные сейчас мысли, заметил Курт, глядя, как солдаты в четыре руки полосуют одежду святого отца, раскрывая окружающему миру волосатый белый живот, похожий на заплесневевший студень. — Как ты узнаешь, что настало нужное время?

— Я узнаю, — уверенно и просто отозвалась Маргарет. — Я уже ощущаю ее, и минуту, когда все должно свершиться, я просто почувствую.

Ее последние слова словно потонули в вязком, пропитанном благовониями воздухе, и по спине вновь пробежал холод, точно кто-то в жаркой комнате распахнул два окна, дав волю ветру — ледяному, пронизывающему. На миг в голове помутнело, и пальцы непроизвольно стиснулись в кулаки…

Когда наваждение ушло, Курт сказать не мог — через миг ли, через минуту или, быть может, больше; встряхнув головой, он выпустил руку Маргарет, отступив и глядя на неведомо откуда возникшего человека в простой, похожей на монашескую, одежде с глубоко надвинутым капюшоном — тот сидел на одном из стульев у противоположной стены, сидел спокойно, безучастно, будто был там всегда, с того мгновения, как присутствующие здесь люди вошли в эту каменную комнату под землей.

— Как вы… — начал Курт и осекся, прерванный тихим и каким-то равнодушным смехом.

— Subitum est, как сказал несчастный святой отец, — отозвался тот, поднимаясь; теперь стали различимы руки — немолодые руки видавшего жизнь человека, изборожденные глубокими морщинами и пятнами. — Вы все же пришли, ваше сиятельство?

Герцог хмыкнул, стараясь держаться невозмутимо, однако замешательства и некоторой опаски в его лице не увидеть было нельзя.

— Я привык контролировать свои вложения, — сказал он твердо. — Если бы не эта привычка, я бы давно разорился; здесь же, в настоящей обстановке, collocatio [182] вложение, инвестиция, размещение (лат.). связуется со слишком большими рисками, а я себе этого позволить не могу. К прочему, присутствие здесь некоей личности развеяло бы последние сомнения, если б таковые имелись, относительно необходимости моего личного присутствия.

— Надеюсь, — мягкий, тихий шепот был похож на тонкую иглу, все глубже погружающуюся в спину — до самого сердца; герцог поежился, — что вашего благоразумия достанет для того, чтобы отложить на более подобающее время все то, чему здесь и теперь не место.

— Я лишь хочу держать под надзором то, в чем заинтересован, — отозвался фон Аусхазен, отведя взгляд, и капюшон молча кивнул, обратившись теперь уже к Курту; он пожал плечами.

— У меня нет повода затевать свару.

— Хорошо. — Морщинистая рука чуть приподнялась, поманив за собою, и требовательный шепот произнес: — Идем, Маргарет. Пора.

— Стой, куда? — растерянно переспросил Курт, перехватив ее за руку; та остановилась, обернувшись, и легко коснулась губами его щеки.

— Я должна подготовиться, — пояснила Маргарет с улыбкой. — Ничего не бойся, все как надо.

— Ты уходишь?

— Я вернусь через несколько минут, — заверила та; обернувшись на вновь застывшую, как камень, фигуру, похожую на бесплотную серую тень, она понизила голос до едва слышного шепота, приблизив губы к самому уху. — Я рада, что ты будешь здесь. Что ты будешь со мной сегодня. Для меня это много значит.