Игорь БЕЛЫЙ - Заговор Сатаны. ИСПОВЕДЬ КОНТРРАЗВЕДЧИКА

Навек я запомнил эту игру, этот нож, который всю мою жизнь держат за моей спиной враги моей Родины, и меченую колоду карт, которую мне хотели подсунуть. Меченую колоду, которую всегда включают в игру те, кто против нас, кто по другую сторону баррикад, кто не может нас обыграть честно и поэтому постоянно подсовывает крапленые карты. Но я никогда не пущу ее в игру, я всегда вижу ее, эту колоду. Спустя полвека я вижу все сквозь завесу времени, сквозь любую завесу, сквозь стены и любую бронезащиту, я отчетливо и ясно вижу ее и никогда не допущу в игру. Их меченую колоду.

Когда я уезжал из Бухары, Умаров мне напомнил: «Все-таки они раскусили тебя, что ты за птица, видать целились не в поясницу, а живот распороть». У «картежников» изъяли тридцать четыре пистолета, четырнадцать кинжалов, шесть гранат и семь обрезов. У самаркандской банды стволов было побольше, но не было гранат. У «дяди» Хелен Бреун в доме, где он временно проживал, изъяли ручной пулемет и два автомата. Бреун этого ничего не знала, только причитала:

— Звери, бандиты. Они могли бы тебя зарезать насмерть.

Так мы все же уехали из Бухары, минуя Самарканд. Проезжая мимо чайханы в Мерзачуле, я не увидел баяниста. Остановились покушать только около реки Сырдарьи, поели плов, попили чайку. Я переодел рубашку, так как мой бинт и рубашка пропитались кровью. Когда Хелен делала перевязку, то почувствовалась определенная профессиональность медика. Она сорвала совсем молоденький лист подорожника, вчетверо сложила бинт и только тогда начала завязывать. Я сразу подумал — прошла подготовку оказания первой медицинской помощи. В Ташкент приехали, когда уже стало вечереть. В Ташкенте была база «Союззаготавтотранса»: что-то вроде гостиницы и заезжего дома, здесь мы и остановились. Выделили нам комнату с окном во двор и на тополевую рощу.

— Лена, — сказал я, — ты приведи все в порядок, а я свяжусь с руководством своей автобазы, а то из-за этих картежников я и груз не получил, едем порожняком. Только хорошо закрывайся, даже если дядя здесь окажется, не открывай (хотя я знал, что «дядя» и «братики» уже здесь не появятся).

Она спросила:

— А ты скоро вернешься?

— Скоро, как только дозвонюсь — вечер, пьянствуют теперь где-нибудь черти…сказал я растерянно… и ушел.

Когда вышел за эту гостиницу к дежурному пункту, где есть телефон, позвонил и сразу спросил:

— Решетников далеко от вас? (это Чуприн Александр Васильевич, один из оперативных псевдонимов Гущина.) — Здесь он где-то… Саша, ты где? К телефону! Слышу знакомый голос:

— Слушаю!

— Это я, жду вот у пункта СЗТ.

Через минут десять Александр Васильевич подъехал на «Победе», и мы поехали к Жукову Г. К. в штаб Туркестанского военного округа. Едва подъехали к штабу, смотрим:

Жуков Г. К. и Д.Д. Лелюшенко подходят к ЗИМу, принадлежавшему Лелюшенко. Александр Васильевич моргнул фарами, они приостановились и быстро повернулись к нам.

Мы вышли из машины, Александр Васильевич доложил Жукову о нашем прибытии. Это была моя первая встреча с Г.К. Жуковым. Он осторожно обнял меня и сразу спросил:

— Ранение очень серьезное?

Я говорю:

— Нет, сантиметра два-три носиком кто-то сунул.

— Ну ладно, — говорит, — по дороге и в госпитале поговорим.

— Не надо в госпиталь, все заживет!

— Нет, нет! Едем!

Приехали в госпиталь, там все забегали. Я принял душ, меня по-настоящему перевязали. Мы поговорили обо всех проделанных делах, я рассказал, что Хелен сидит в гостинице для шоферов. Раньше просила поехать в Андижан, Сталинобад и Красноводск, сейчас молчит — дрожит как осиновый лист.

— Она и так тебя протащила через огонь и медные трубы. Курбатов уверял нас, что из Бухары ты живым не вырвешься. Мы боялись, что ты поедешь в Красноводск, во-первых, нам не понятен ее замысел, всю банду там Курбатов вчера арестовал, а мы потеряли твой след, — сказал Г. К. Жуков, — поэтому Курбатов и рванул в Красноводск, всех попеленали, а тебя нет. Вчера позвонил Сафронов и рассказал, как одному из азартных картежников пузо пропороли, разумеется, говорил он о тебе. Ну слава богу, что хорошо закончилось, зачистку здесь мы провели неплохую. Что будем делать дальше? Лучше тебя сейчас никто ничего не разведает.

— Первое, — сказал я, — по всей Средней Азии их разведка плетет свою паутину и агенты больших капиталов тоже плетут, во-вторых, основной спектакль будет разыгрываться не здесь или пока не здесь. Моя спутница объясняет, что у нее есть родственники в Грузии и в Москве, но очень хочет побывать в Андижане и Сталинобаде. Это все помимо Красноводска. Она даже предложила мне доехать до Красноводска, оставить там автомобиль и пароходом через Каспий в Азербайджан и Грузию. Но в Самарканде я ее оставлял на сутки с дядей и братьями. Видно, между ними произошла большая ссора, она от них просто сбежала ко мне и даже в дороге плакала.

«Дядя» подарил мне новенький браунинг с двумя боекомплектами и еще дал сорок тысяч рублей денег, сославшись на то, что «племянница» прижимиста. Так что я думаю, на этой полуторке мне гарцевать по Средней Азии уже опасно, поэтому прошу разрешения вернуться в Тюлькубас, недельки две отдохнуть, а потом все-таки поехать в Андижан и Сталинобад. Что-то ей там нужно, но сейчас она работать просто не способна, как бы что с собой не сотворила… поэтому я пораньше уеду. Когда я буду выезжать из Тюлькубаса в Андижан и Сталинобад, мне нужен будет другой автомобиль.

— Все хорошо, — сказал Жуков Г. К., — мысль правильная, а главное, ты морально крепок — это очень хорошо. Делай, как решил, в Чимкенте и Тюлькубасе будешь встречаться с Александром Васильевичем. Машину можно взять «Победу».

Я запротестовал:

— Бреун сразу поймет, что она в ловушке и поймет, кто я такой и то, что не она меня взяла на женский крючок, а я ее держу на мушке. Машину нужно только грузовую и даже где-то килограмм 200–300 погрузить в кузов. Ехать надо в Андижан, из Андижана в Сталинобад. Красноводск оставим за чертой.

— Александр Васильевич все решит и с машиной, и с грузом, — подвел итог Георгий Константинович. — Счастливо! Хотя ты уже испытанный боец и тем не менее помни пословицу: «береженого бог бережет».

Так мы пожали друг другу руки и разъехались. Меня Александр Васильевич подбросил к шоферской гостинице, я постучал в номер Хелен Бреун. Она открыла дверь вся в слезах и проговорила:

— Как долго время идет…

Мне казалось, что она уже решила мне признаться, кто она такая, с какой миссией приехала в Среднюю Азию и кто ее направил. Однако, как только мы проехали Ташкент, не успев доехать до Копламбека (садоводческого совхоза), где мы хотели зайти в столовую и покушать, она спала мертвым сном. Я свободно на ходу мог посмотреть некоторые ее бумаги, которые, как ни странно, прибавились у нее в Бухаре. Перед казгурдским спуском мы остановились, так как произошла крупная авария двух автомобилей и трактора с прицепом. Объехать их не было возможности из-за того, что кюветы были очень глубокими. Хелен вышла и принялась помогать врачам «скорой помощи». Когда я заглянул в ее сумочку, то удивился — она была полностью забита деньгами. Видно, «дядя» в Самарканде не только обеспечил деньгами меня, но. в первую очередь ее, по-видимому чувствовал, что при аресте все конфискуют. Аварийные машины растащили и нам разрешили следовать дальше.