Олег Таругин - Операция «Танк времени». Из компьютерной игры — на Великую Отечественную

Парень автоматически провел ладонью по губам, поморщившись от боли, и несколько секунд тупо разглядывал окровавленные пальцы. Снова губу прокусил, как уже разок случалось? Или… Медленно, словно от скорости этого движения что-то зависело, задрал рукав футболки, уставившись на свежую ссадину, вокруг которой уже начинал наливаться роскошный синяк. Бросился в ванную, к зеркалу, уже догадываясь, что увидит: губы окровавлены, под носом — две начинающие подсыхать темные полоски. Так, совсем интересно…

Кирилл умылся холодной водой и медленно вернулся в комнату. В голове царил полный и абсолютный сумбур. Того, что произошло, случиться никак не могло. Нет, он, конечно, слышал о стигматах, причем не только религиозного характера, но… Неужели он и на самом деле НАСТОЛЬКО поверил в реальность сетевой игры, что в этом перестал сомневаться не только разум, но и тело? Вот так ничего ж себе, вот так здравствуйте! Это что ж получается, Ленка хоть отчасти, но права в своей ненависти к Игре и откровенном страхе перед ней? Помнится, совсем недавно она в очередной раз выпалила в сердцах: «Ох, доиграешься ты, Киря, когда-нибудь, чует мое сердце — доиграешься. Так там навсегда и останешься, в игре этой своей идиотской…» Что она имела в виду, парень тогда так и не понял, как обычно переведя все в шутку и поскорее уйдя от опасной темы. Да и позабыл благополучно. До этого вот момента, получается…

Воспоминания о возлюбленной, как ни странно, немного успокоили, внесли в хаотически скачущие мысли некое подобие порядка. И парень, совершенно для себя неожиданно, вдруг вспомнил, как он познакомился с Леной…

Собственно, это не он с ней познакомился, а она его нашла. Случайно. Да еще и при таких обстоятельствах, что, если кому рассказать, ни в жизнь не поверят. К Кириллу она подошла в институтской библиотеке. Сейчас уже сложно сказать, что он тогда забыл в огромном зале, где стеллажи с книгами окружали множество столов с мониторами. То ли в инете нужных данных не нашел, то ли самого инета у него тогда временно не было, вот и сидел, выискивая срочно понадобившиеся сведения в универовском сетевом информатории. Неожиданно прямо за спиной раздался звонкий разгневанный голос, заставивший вздрогнуть. Он обернулся и… получил пощечину. Хорошую такую, сильную, аж голова дернулась. Сморгнул от удивления — и увидел перед собой это чудо. Невысокая, стройная, с непослушной копной светло-русых волос девушка в ужасе закрывала ладошками рот. В ее широко распахнутых глазах, огромных, кажущихся почти черными в полутьме библиотечного зала, плескалась такая огромная масса самых разнообразных чувств, что он не выдержал и рассмеялся, хоть ситуация к подобному явно не располагала.

— Простите… — сдавленно пискнула незнакомка, часто-часто моргая своими огромными глазищами. — Ох, какая стыдобища… Простите меня, пожалуйся, я… я обозналась. Глупо звучит, да? А почему… почему вы смеетесь?

— Да так, — Кирилл задумчиво потер пылающую щеку. — Просто ситуация уж больно, гм, нестандартная. Кстати, первый раз в жизни пощечину получаю.

— Простите, — снова повторила девушка, убирая ладошки от лица. — Я и вправду обозналась… Ну, хотите я… искуплю вину?

— А вот хочу! — шутливо кивнул он, успев уже оценить и высокую грудь, и всю ее ладненькую фигурку, и волосы, и словно заглядывающие в душу глаза, на деле оказавшиеся зелеными. (О том, что девушка близорука, он тогда еще не знал. Впрочем, Лена носила контактные линзы, самые обычные, не цветные, ставшие модными в последние годы. Изящные очки в тоненькой золотистой оправе она надевала лишь иногда, становясь при этом невероятно домашней и милой). Отчего бы и не воспользоваться «нестандартной ситуацией»? Откажет так откажет.

— Выпейте со мной кофе… — и когда она торопливо закивала в ответ с наигранным смирением, жестко добавил:

— …у меня дома…

Глаза девчонки сузились, подбородок вздернулся, появившаяся было робкая улыбка мгновенно исчезла. Но вместо ожидаемой гневной тирады и гордого отказа, которых он, собственно, и ждал, она лишь тихо спросила:

— Когда?

Позже он узнал, что девушка действительно обозналась. Причем «воевала» она не за себя, как подумалось в первое мгновение, а за подругу-одногруппницу, мягкую и нерешительную. Парень, со спины очень похожий на Кирилла, заставил девушку сделать аборт. И это после того, как Лена столько сил положила, всеми возможными и невозможными способами все-таки уговорив подружку не брать на душу страшного греха и оставить малыша…

Вот такая она, Ленка, борец за справедливость, вспыльчивая, страстная и одновременно ранимая. Кирилла она понимала, как никто другой. Но затем в его жизни появилась Игра, и количество недомолвок, а то и откровенных ссор между молодыми людьми, возросло, что называется, «в прогрессии»… Игру она не то что не любила, а терпеть не могла. Точнее сказать, ненавидела всей своей пылкой натурой. Сколько разговоров было на эту тему, даже слез — и это при том, что девушка по жизни плаксой вовсе не являлась. Свою позицию она объясняла тем, что Кирилл постепенно превращается в зомби, теряет связь с реальностью, меняет настоящую жизнь и настоящие чувства на электронную подделку, виртуальный суррогат — ну, и так далее, и тому подобное… Разок даже провела аналогию с резиновой женщиной из секс-шопа, чем премного удивила Кирилла. Ну, а главным, конечно, было следующее: он, Кирилл, куда больше любит свою дурацкую игру, нежели ее, Ленку.

Обычно достаточным оказывалось просто начать ее целовать, в перерывах между страстными объятиями шепотом рассказывая, сколько она для Кирилла значит, как ему с ней хорошо и как он благодарен судьбе за их встречу. Ему нравилось, как она все это выслушивала, каждый раз, словно впервые. Забавная все-таки девчонка. Правда, логика у нее не всегда понятная, но это, пожалуй, вовсе и не ее вина, а гендерная особенность, так сказать. Зато с ней и на самом деле легко и хорошо, да и в постели Лена отдавалась ему каждый раз, словно боясь не успеть, торопясь получить все — и все отдать в ответ… Без остатка, до самого донышка…

Встряхнув головой, Кирилл отогнал приятные воспоминания. Пошевелил ушибленным плечом, зачем-то потрогал губы. Плечо шевелилось, губы почти не болели, чего, разумеется, никак не могло быть, получи он на самом деле подобные травмы в реальности. Значит, все-таки он прав, и дело в самом эффекте полного погружения; конкретнее — в глубине слияния его разума и «разума» виртуального героя. Неприятно, конечно, но вроде бы не смертельно. В конце концов, если отбросить эмоции и рассудить трезво, он ведь в последнем бою и вовсе в танке сгорел. В реальности же отделавшись только лишь разбитыми губами да ушибом, «самоисцелившимися» за какие-то считаные минуты. Значит, можно продолжать воевать, хотя, честно говоря, как-то страшновато. Самую чуточку, капелюшечку всего, но страшновато. Еще и та Ленкина фраза, что однажды он не сможет вернуться, навсегда оставшись в виртуальной войне, занозой в памяти сидит. Казалось, выслушал тогда, посмеялся в душе, приласкал-успокоил маленькую паникершу — да и забыл благополучно, ан нет. Вспомнилась не к месту. Или, наоборот, как раз к месту, хрен разбери…