Дмитрий Хван - Шаг в аномалию

– Что происходит-то, что за спектакль?

– Ничего особенного, парни, простая процедура. – Сазонов подошёл к столу в центре большой комнаты.

– Надо прочитать и подписать, подходите по одному, – объявил Соколов.

Никто не стал подходить к столу, пока вожак не прочитал выложенные поверх игральных карт бумаги.

– …следование уставу, законам… – поднял брови Мартынюк, морпех с лычками старшего матроса.

– Да что вы, какие законы РФ? Какой устав? – усмехнулся он, оглядывая своих друзей. – Мы уже больше года как должны были дембельнуться!

– Подходите по одному и подписывайте, кто не хочет – пишите, что не согласны.

– А что будет, если я несогласный? – заявил один из морпехов.

– Ничего страшного, просто не будете тянуть лямку, ходить в дозоры, в рейды, никакого подъёма-отбоя, никакого устава и чистки снега и прочего.

– Ну, это отлично! – Молодые парни засмеялись, переглядываясь друг с другом.

– Просто тогда вы поступаете в подчинение к старостам деревень, где за вами закрепляется фронт годичных работ: полевые работы, заготовка дров, сенокос, уход за животными, солеварня или смолокурня. Работы – море, вам найдут любую по душе, – улыбнулся взглядом сытого питона Соколов.

– Что? Какого хрена? – раздались в ответ возмущённые голоса.

– Погодите, а вы что хотели – хорошо питаться и сидеть на заднице, греясь у печи? Типа отработали своё? Нет, ребятушки, вы или тянете лямку дружины нашего княжества, или работаете на наше княжество и его процветание.

– Какое на хрен княжество? Не смешно самому-то?

– Парни, я вам всё объяснил. Последнее, что скажу, – или вы служите, или работаете, или проваливайте отсюда, как и хотели, в Москву.

Морпехи переглянулись.

– Ну и свалим! – воскликнул один из недовольных.

– Отлично! Давай! Только не забудь, что на пирите и слюде, что вы наковыряли, далеко не уедете.

– Что? Откуда…

– Да и попади кто из нас к царю нашему православному передать ему передовые технологии – прямая тому дорога на дыбу. Будете оправдываться, что вы не польские шпионы или не посланники дьявола. Наши предки, они же сегодняшние соотечественники, отнюдь не отличаются миролюбием: в лучшем случае замучают, выбивая секрет получения золота из навоза.

– Хватит нам лапшу на уши вешать, – неуверенно проговорил Мартынюк.

– Подписывайтесь или готовьтесь к отъезду. Всё, я сказал! – прикрикнул Сазонов.

– Кто подпишет, имейте в виду, что за невыполнение взятых обязательств неминуемо будет наказание, – спокойно пояснил Соколов.

Вячеслав, видя, как мрачные морпехи потянулись один за другим к столу, незаметно вышел из казармы. Смертельная усталость сковала организм князя. «Поспать, надо поспать наконец». Соколов подставил лицо под медленно падающий пушистый снег, а полная луна на небе, казалось, улыбалась ему своей рожицей.

У избы Соколова топтался солдат, который, завидев князя, направился к нему и, козырнув, доложил о том, что к воротам прибегал тунгус, который передал от Тилегче одно слово: «Приходили».

«Ну что же, отлично. Сазонов с Новиковым сами разберутся».

– Спасибо. И ещё, будь добр, сходи в северную казарму, то же самое скажи Новикову.

Утро следующего дня. Общее построение.

– За нахождение на посту в состоянии наркотического опьянения, систематические нарушения устава гарнизонной и караульной служб… старший матрос Марков, матрос Антипенко, матрос Ямашев подвергаются урезанию пищевого довольствия сроком на три месяца, выполнению работ по благоустройству посёлка и иных работ в течение шести месяцев без права ношения оружия в течение шести месяцев, испытательный срок после истечения наказания назначить двенадцать месяцев. В случае рецидива нарушений последует наказание вплоть до исключения нарушителей из числа граждан Ангарского княжества, то есть изгнание. Всё понятно?

– Так точно, – нестройно ответили нарушители, сверкая свежими синяками и кровоподтёками на помятых лицах, – Сазонов не утруждал себя долгими разговорами о вреде наркомании.

Посёлок Белореченский.

Конец декабря 7138 (1630).

– Алексей, извини за ту клоунаду. Я виноват, запутался. Не держи зла, ладно? – Кабаржицкий с надеждой в глазах протягивал руку Сазонову.

– Да ладно, Вован, забыли. Ты, главное, определись, не будь как Бумбараш. Полковник уже сказал своё слово, теперь и мы должны не за спинами начальников шушукаться, а дело делать, – пожимая руку, ответил майор.

Капитан согласно кивнул и с облегчением перевёл дух, Владимир совершенно не желал продолжения напряжённых отношений с Сазоновым, корил себя за излишнюю горячность и опрометчивость поступков. Теперь потерянный в тот вечер авторитет придётся снова зарабатывать.

Рывком подтянувшись на перилах крыльца, Кабаржицкий застучал подошвами по звонким от мороза ступенькам. В избе Соколова, именуемой всё чаще правлением, собиралась вся начальствующая верхушка Ангарского края. Полковник Смирнов, оставив за себя в Новоземельском произведённого в лейтенанты сержанта Васина, по проложенному казаками зимнику прибыл на запряжённых в сани оленях вместе с профессором Радеком – эскорт полковника состоял из четырёх казаков во вторых санях. На что встречавший гостей Соколов тут же отпустил шутку о джипе охраны.

– Здорово, Андрей! Раз нету джипа, так сани для охраны подойдут? – Полковник и князь дружески обнялись.

– Летят не хуже джипа! В Ангарске ночевали, там всё тип-топ, Вячеслав. Усолье осмотрели, замечаний тоже нету, старосту с собой взяли. Ну, пойдём в избу, что ли, горячего хочется!

– Алексей, по группе Мартынюка давай.

– Да, тут у нас самая сложная ситуация. Четверо солдат мутят воду, главари – старший матрос Мартынюк и матрос Куняев. Срочники. В группе было шестеро, двое подписали соглашение, эти четверо написали «не согласен». У Мартынюка обнаружена РГН.

– Кто ещё двое? – поигрывая авторучкой, процедил Смирнов.

– Рядовые Афонин и Кулешов, тоже срочники, естественно.

– Вячеслав, что ты собираешься предпринять?

– Я – ничего, ты у нас по внутренним делам боярин, вот и решай, всё в твоей компетенции.

– Хорошо, этих двоих я забираю. Васин их перевоспитает, будут пока по благоустройству посёлка работать, а тебе позже пришлю двоих бойцов на замену. Мартынюка и Куняева… по-хорошему, в нашей ситуации, их надо расстрелять. Тем более хищение гранаты.

– Да ты что, Андрей Валентинович! Это же самосуд, они такие же граждане России, как и ты, и преступлений не совершали! – воскликнул Радек.

– Николай Валентинович, не забывайте, здесь нет Российской Федерации, здесь Сибирь семнадцатого века. А мы окружены со всех сторон действительностью этого века. Я понимаю, у нас действуют Устав и Закон, но реалии тоже надо оценивать. Я знаю, что у нас каждый человек на счету, даже такой, как Мартынюк.