Дмитрий Хван - Хозяин Амура

А в начале февраля по Москве пошёл слух о том, что вскоре будет собираться Земский собор для утверждения Никиты Ивановича на царство. Именно утверждения его, а не избрания среди иных претендентов, как некогда был избран государем Михаил Фёдорович, первый из Романовых. Теперь же, по старшинству, государем надлежало быть Никите Романову.

Оку ангарский обоз пересёк уже в сумраке мартовского вечера и, оставив в стороне стены Нижегородского кремля, взял несколько южнее, к фактории. Ворота были загодя открыты, и вскоре обширный двор заполонили повозки. Забегали работавшие при дворе пареньки, помогая возницам распрягать лошадей, уводили животных в тёплые конюшни. Новый начальник фактории, Александр Марков, бывший морпех-срочник, встречал караван вместе с гостями из приказной избы города — то были таможенный дьяк, два целовальника и стрелецкий голова с двумя бородачами в тёмно-синих кафтанах. Служилые обогнали повозки при переправе, прибыв на двор первыми. Из-за прежних царских указов досмотр груза и проверка численности людей в караване были чисто формальными, и предъявленная Граулем проездная грамота дьяка вполне удовлетворила. Но более всего чиновников интересовали последние вести из столицы. Павел пригласил гостей к столу, за которым пообещал всё подробным образом рассказать. В Нижегородской фактории ангарцам надлежало пробыть лишь двое суток, после чего следовало поспешать далее на восток, чтобы вскрытие зауральских рек переждать в Хлынове.

А пока они с Марковым после короткого разговора, от которого у начальника фактории волосы встали дыбом, направились в радиоузел, чтобы оставить радисту текст для передачи.

— У меня в гостях семья шведского канцлера, — в очередной раз, словно пробуя слова на вкус, с усмешкой протянул Александр Марков, пропуская его вперёд по расчищенной от снега дорожке. — Нарочно не придумаешь!

— Привыкай, Саша, то ли ещё будет, — похлопал Грауль Маркова по плечу.

— Останется турецкого султана сюда притащить! — рассеялся начальник фактории.

— Сложная задача, — ухмыльнулся Грауль, — но коли надо будет — выполним!

— Кстати, тебя монашек какой-то дожидается, — вспомнил Александр. — Мне ничего не говорит, но у него письмо от нашего попа.

Этим письмом, наконец, дал о себе знать ангарский священник отец Кирилл. В фактории Грауля ожидал посланный им человек, который сообщил Павлу о стараниях священнослужителя в деле учреждения сибирских епархий в царстве Сокола. Что было важней всего, отцу Кириллу предстояла встреча с патриархом царствующего града Москвы и всея Руси Иосифом, известным своим благоволением книгопечатанию и заботой о распространении просвещения. Можно было надеяться, что патриарх не будет возражать против основания на берегах Амура, а то и Сунгари и Уссури монастырей — об этом священник сообщал в своём письме.

Пусть первоангарцы и были атеистами-технарями, но в этом мире без религии нельзя было ступить и шагу. Вера являла собой направляющую и руководящую силу для всего общества, она задавала нормы морали, мнение церковных иерархов по тому или иному вопросу было подчас определяющим. Так что ангарцам приходилось сей факт учитывать. И если они не могли этот процесс продвигать, то хоть как-то контролировать его было обязательно. Там, в Сибири, сделать это было несколько проще.

Поздним вечером того же дня.

Когда весь народ в фактории разошёлся по своим углам, а большинство давно храпело, к Граулю наведался Андрей, служивший при Милославских. Там, в Москве, как и в дороге до Нижнего Новгорода, этот сын боярский из Рославля с Граулем не заговаривал, сторонясь ангарца. Казалось, он затаил на него обиду за те слова, которые Павел сказал ему в день, когда Андрей появился на Ангарском дворе в Москве. И вот он стоял на пороге кабинета Грауля, держа руку на железном кольце двери. Непроизвольно рославльчанин прислушался к звукам, доносящимся из-за крепкой двери. Глухие мужские голоса было не разобрать, и спустя некоторое время, вздохнув, Андрей решительно постучал в железную колотушку.

Павел в это время обсуждал с Марковым дальнейший маршрут каравана, и Александр его обрадовал. В Тобольске, по всей видимости, в середине июня ангарцев будет ждать пароход, который придёт от устроенной на Чулыме пристани. Ещё с дозволения государя Михаила Фёдоровича обустраивался путь от Оки и Волги до Енисея и Ангары.

— А прикидываешь, если по Дону пароход пустить? — проговорил Марков, злорадно улыбнувшись. — Туркам хвосты пообрывать можно будет!

— Дело не в пароходе! — отмахнулся Павел. — Сам говоришь, каких трудов стоило на Чулым его прописать! А до Дона… Нет! Дело за пушками, и только. Хватит галер и толкового снабжения.

Тут в дверь гулко постучали.

— Ждёшь кого? — Грауль на автомате схватился за кобуру.

— Нет, — пожал плечами начальник фактории. — Может, с докладом кто пришёл?

— Андрей я… — донеслось из-за двери.

Марков открыл, увидав лёгкий кивок товарища — всё нормально.

— Павел Лукич, я… — Андрей, заметив приглашающий жест, прошёл в комнату. — У свеев девонька, та, малая, кою они Варварой кличут, разболелась тяжко…

— Барбара? — нахмурился Павел.

— Ну! Наша Авдотья о том прознала, ходила проведать малую, а нянька давай на неё шипеть, словно змеюка какая… И молока с мёдом не могут дитяти дать, гонят Авдотью, не пускают к болезной! Помрёт же, ей-ей!

Марков непонимающе уставился на раскрасневшегося Андрея, а Павел уже встал со стула, проговорив:

— Хорошо, что ты пришёл. Нянька более ни над кем власти не имеет, а потому дитятю в гроб вгонит, но никого не подпустит! Слыхал уж о таком. — Грауль, похлопав просветлевшего лицом Андрея по плечу, кивнул тому, указывая на дверь: — Пошли разберёмся! Пусть попробуют пошипеть!

Пхансо — ранг высшего чиновника, соответствующего министерскому.

Капитания — отряд численностью около 250 воинов.

Восточное море — Балтика.

Конт — барон (боярин), назначенный для управления областью.

Прелесть — ложь (устар.).

Гуну — высший титул знатности.

Флейт — тип парусного судна, созданного в Голландии в конце XVI в. Эти суда отличались хорошими мореходными качествами, высокой скоростью, большой вместимостью и малой осадкой.

Соединённые провинции — западноевропейское государство, образовавшееся в результате победы Нидерландской буржуазной революции XVI в. Существовало с 1581 по 1795 г.