Дмитрий Хван - Хозяин Амура

— Передам! — Айну скрылся за дверью.

Некоторое время спустя.

Амуркотан.

Команда «Кастрикума» была накормлена, после чего здоровые были отправлены в баню, чтобы смыть с себя грязь, въевшуюся за долгие месяцы, а больных поместили в лазарет. После бани и недолгого отдыха Мартин де Фриз вместе с помощником штурмана Питером Врувером, который немного говорил на айнском, были приглашены к Сазонову. Поскольку никто из ангарцев не говорил на голландском или на немецком, переводчиком должен был стать Рамантэ. Однако оказалось, что Врувер слабо владел айнским и ему было очень трудно связывать отдельные слова в предложения. Разговор был тяжёлым, но всё же дело мало-помалу продвигалось.

Выяснилось, что «Кастрикум» и другой флейт — «Брескенс», под командой Хендрика Схепа, два года назад вышли из Батавии к северу, для «поиска золотых и серебряных руд». После жестокой бури у южных японских островов корабли разлучились, и флейт де Фриза ушёл на север один. Во время стоянки в заливе Терпения на юго-восточном берегу Сахалина часть команды была пленена русскими, которые до того момента находились среди айнов, не выказывая своего происхождения голландцам. Казаки особенно не отличались от туземцев — они были такие же коренастые и бородатые, одетые в те же одежды, что и айны. Потому голландцы и не отличили их от «мохнатых». А уже следующей ночью флейт был захвачен русскими, бесшумно подобравшимися к нему на лодках айнов. В короткой абордажной схватке Поярков и его люди, убив нескольких голландцев, праздновали победу. Большую часть пленников казаки оставили у айнов-сахалинцев, а с остальными ушли к Курилам, перезимовав на одном из южных островов среди тех же айнов-курильцев. Возвращаясь в Охотск, флотилия Пояркова, состоявшая теперь из двух лодий и флейта, снова зашла в залив, где близ устья реки Поронай встала на ремонт. Там же снова пришлось зимовать, и только в начале лета следующего года корабли ушли к западу, захватив команду «Кастрикума», немного уменьшившуюся в числе за время зимовки. Василий намеревался пройти через пролив между материком и Сахалином, но нехватка провизии и течь в борту одной из лодий заставили его сделать остановку в амурском эстуарии.

В процессе допроса голландца, которому заметно похорошело после бани и сытного обеда, тот раз за разом порывался узнать, почему корабль, вызволивший его людей, шёл против течения реки, не используя ни парус, ни гребцов, и даже без помощи канатов, тянущих его с берега. Откуда в этом городке, затерявшемся среди диких лесов Тартарии, так много застеклённых окон, откуда здесь зеркала? Что за держава такая Сибирская Русь и является ли она вассалом московского царя? Какой веры держится великий князь Сокол? Что шумело в трюме корабля? Являются ли туземцы с Сахалина роднёй московитам? У этого человека, недавно едва не сгинувшего в холодных водах Охотского моря, было ещё много вопросов к господину воеводе. Сазонов, отмахиваясь от любопытного капитана, пояснил ему, что, находясь на положении пленников, негоже задавать столь много вопросов. Однако Мартин де Фриз не угомонился, проговорив:

— Там, в трюме, какие-то механизмы? А кто производит их движение? Рабы?

Сазонову вдруг захотелось влепить этому наглецу подзатыльник, но только уважение, питаемое к этому бесстрашному мореплавателю, не позволило Алексею так поступить. Вместо затрещины сахалинский воевода предложил капитану флейта помолчать и отвечать на вопросы, иначе ему придётся возвратиться к московитам. Де Фриз, который ещё недавно думал, что опасность ему более не грозит, теперь будто поперхнулся и быстро-быстро закивал. Молча.

— Кузьмич, а ты направь на ложный путь — будто действительно это рабы подводные вёсла у корабля толкают, или нечто подобное, — тут же предложил капитан «Орочанина». — Пусть помается в раздумьях!

— И то верно, — усмехнувшись, ответил полковник.

После того как голландец снова готов был отвечать, сахалинский воевода перешёл ко второму этапу допроса — капитан «Кастрикума» должен обрисовать ангарцам общую картину европейского присутствия в Индийском и Тихом океанах, рассказать об основных и второстепенных маршрутах движения кораблей различных держав, а также поведать о конкуренции европейцев, степени их сотрудничества или уровне неприятия. Насколько Алексей помнил из истории, помимо голландцев в этих водах вовсю шуровали португальцы, испанцы и вроде как англичане. Однако довольно скоро оба голландца устали от последовавших вопросов — зарозовевшего от теплоты в помещении Мартина клонило в сон, горе-переводчик Патрик Врувер тоже клевал носом.

— Ладно, отправлю их к Сартинову — в Апбазине датчане помогут ему разговорить де Фриза. А дальше пусть Соколов решает его судьбу.

— Но информацией этот голландец несомненно владеет, а для нас она очень важна, — произнёс Лыков. — Главное, чтобы он не врал.

— У нас есть ещё помощник де Фриза, проверим и его осведомлённость да сравним их с капитанскими показаниями, — ответил Сазонов. — Он среди больных, а их я оставлю здесь, в Амуркотане.

Когда за голландцами закрылась дверь, Алексей встал со стула и, с удовольствием потянувшись, проговорил:

— Кто знает, может, мы и с Соединёнными провинциями [8] Соединённые провинции — западноевропейское государство, образовавшееся в результате победы Нидерландской буржуазной революции XVI в. Существовало с 1581 по 1795 г. завяжем отношения через этого капитана?

Варяжское море, остров Эзель.

Ноябрь 7154 (1645).

На островах стояли последние осенние деньки, когда слабые солнечные лучи напрасно пытались согреть стынущую день ото дня землю. В первую неделю ноября шум холодного осеннего дождя стал привычным сопровождением чуть ли не каждой ночи, а утро встречало морозным хладом — совсем скоро должен будет выпасть снег. На море же редкий штиль сменялся периодическими и весьма сильными штормами, из-за которых эзельской флотилии пришлось ещё в середине октября укрыться в безопасной бухте Аренсбурга.

В один из тёмных ноябрьских вечеров Белов в компании Кузьминых и Микуличей, а также Павла Грауля и Василия Рыкова, ближнего человека князя Вельского, ужинал в нижней зале замка, когда боковая дверь отворилась и внутрь жарко натопленного помещения вошёл один из караульных дружинников с усталым и вдрызг мокрым товарищем.

— Гонец из Зонебурга, господин воевода! — выкрикнул первый.

— Письмо от Йорга Виллемса! — хрипло прокричал второй.

— Отлично! — Брайан жестом пригласил гонца-дана к столу. — Садись с нами, поешь да выпей вина.

Когда тот, с поклоном передав письмо Белову, осторожно присел на край лавки, воевода спросил гонца: