Дорис Лессинг - Сириус экспериментирует

Однако Хоппе рассказал и еще кое-что, чему мы не могли поверить, хотя он уверял нас, что говорит правду.

Он утверждал, что колонисты живут отдельно от аборигенов. Их поселения представляют собой не укрытия, как попало выстроенные из подручных материалов, а настоящие дома, хотя и не такие совершенные, как в городах Колонии 10. Аборигены достигли стадии развития, которую и мы, и Канопус часто встречали на разных планетах, — они только-только начали превращаться из животных в людей, научились пользоваться огнем, укрываться в пещерах и строить жилища из ветвей и травы, иногда прикрывая свое тело листьями или шкурами. Но при этом, сказал Хоппе, они живут в хорошо обустроенных поселениях, расположенных в продуманных местах, а колонисты обучают их разнообразным ремеслам. Колонисты не находились при аборигенах неотлучно, а посещали их время от времени и делились с ними разного рода информацией. Они периодически навещали своих подопечных, чтобы проверить, усвоили ли те полученные знания. Попыток поработить местное население не предпринималось. Ни разу. Хоппе клялся, что говорит правду.

Выяснив все это, он уговорил аборигенов позволить ему вернуться на Северный Изолированный Континент. Они были достаточно добродушными созданиями и не пытались угрожать Хоппе или причинить вред. Оказавшись на материке, он понял, что аборигены не согласятся расстаться с ним навсегда, и потихоньку сбежал однажды ночью. Он двинулся на юг, где ему удалось увидеть поселения ломби. Те встретили чужеземца весьма приветливо. Я была рада узнать, что Канопус не стал создавать собственные колонии на СИК. В случае претензий со стороны Канопуса я решила заявить, что ломби сбежали в ходе одного из наших экспериментов, — и это была чистая правда.

Я не поверила рассказам Хоппе об отношениях колонистов и аборигенов. Хотя канопианцы и любили рассуждать о планах осмотрительного, контролируемого, научно обоснованного развития — так называемом «симбиозе», — эти рассуждения шли вразрез с моим личным опытом.

Хоппе считал, что он выполнил мое поручение, и был прав. Он вернулся на север, где присмотрел для себя место в одном из поселений. С тех пор я о нем не слышала. Продолжительность жизни людей с Планеты 22 невелика, и рассчитывать на то, что я увижу его вновь, не приходилось.

Однако рассказы Хоппе о том, что происходит на севере, возбудили мое любопытство. В этот период мы с Канопусом часто проводили совместные конференции на разных планетах — несколько раз это происходило на Планете 10, — но я считала, что информацию, которую нам предоставляют, нельзя считать исчерпывающей. Когда канопианцы рассказывали о стремительных темпах реализации своих планов, я не верила их словам. Мы привыкли преувеличивать свои успехи и скрывать неудачи и считали, что Канопус поступает так же.

Мысли об это не давали мне покоя. Когда с Первого Южного Континента к нам в очередной раз прибыл транспортный корабль, я обратилась к начальнику службы доставки и попросила выделить мне небольшое космическое судно, вроде тех, что поддерживали связь между агротехническими станциями ПЮК. Я хотела осмотреть Основной Материк суши и убедиться, что канопианские колонисты и аборигены живут в разных поселениях, поодаль друг от друга. Это было рискованное предприятие. Меня не пугали репрессалии со стороны Канопуса — едва ли он бы пошел на подобные меры, — и все же такой шаг был явным нарушением наших договоренностей. Однако я решила, что в поселениях на периферии Основного Материка наверняка не представляют, как выглядят наши летательные аппараты, поскольку канопианцы старались бывать на Роанде как можно реже. Кроме того, чтобы разглядеть наши корабли, нужен был наметанный глаз, — они летали с огромной скоростью и были изготовлены из материалов, которые делали их почти неразличимыми в небе.

Я провела намеченное расследование. Экипаж корабля не просто облетел поселения, но и совершил посадку, чтобы понаблюдать за аборигенами и колонистами издали. Судя по всему, Хоппе не обманул нас. Колонисты не эксплуатировали аборигенов. Я подумала было, что аборигены оказались слишком отсталыми, чтобы выполнять порученную работу, но наши разведчики рассказывали совсем другое. Со времен визита Хоппе к аборигенам прошло сто лет, и было видно, что с тех пор уровень интеллекта аборигенов повысился еще больше, и они уверенно использовали навыки, которые приобрели с помощью колонистов.

Я крепко призадумалась. Оглядываясь назад, я должна была верить хотя бы самой себе. Но я решила, что стремительное развитие аборигенов объясняется особенностями атмосферы Роанды. И что мы зря остановили свой выбор на обитателях Планете 22 и ломби. Нам просто не повезло, — эти виды оказались невосприимчивыми к специфическому воздействию здешних условий. Когда, облетев агротехнические станции, транспортный корабль вернулся назад, я подробно расспросила экипаж о том, что происходит с персоналом этих станций. Там работали люди из разных колоний Сирианской империи. Однако было незаметно, чтобы с кем-либо из них происходили изменения эволюционного характера позитивного или негативного свойства.

Тогда я решила, что, должно быть, благотворное влияние на развитие видов оказывают лишь северные территории. Наверняка Канопус скрыл от нас эту информацию, чтобы мы не возмущались, что он забрал лучшие земли себе.

Разозлившись, я приняла решение.

Следует напомнить, что на Втором Южном Континенте не было местных видов обезьян, а те, что обитали на ПЮК, оказались некрупными, и им было еще очень далеко до хождения на задних конечностях. Некоторое время мы успешно использовали ломби и обитателей Планеты 22, однако и те и другие были столь низкорослы, что по нашим меркам относились к карликам. Я принялась за исследование всех рас в империи, но потом решила, что это слишком хлопотное дело. Я приказала одной из групп оперативной связи провести рекогносцировку северо-западного побережья Основного Материка, а затем направила туда большегрузный корабль, чтобы похитить общину аборигенов в полном составе. Разумеется, это было сделано втайне от колонистов, которые их обучали. Поскольку наши корабли были практически невидимы, колонисты могли доложить Канопусу лишь о том, что аборигены исчезли, — возможно, попросту решили сбежать, поскольку им надоело, что их опекают. В итоге мне доставили общину аборигенов, которая состояла из семидесяти человек — мужчин, женщин и детей. Обращались с ними мягко и доброжелательно. Мы поселили их не на равнине, где когда-то жили ломби, — она была слишком велика и могла пригодиться для других целей, — а на лесистом плато неподалеку от Главного управления. У нас не было причин скрывать от них свое присутствие — данный эксперимент был не похож на тот, участниками которого были ломби. Аборигены сразу выстроили для себя жилища, используя довольно прогрессивную технологию — глиняные кирпичи, обожженные на солнце, — и покрыли дома крышами из тростника. Они не проявляли ни малейшего беспокойства из-за внезапной перемены в их жизни, напротив, держались чрезвычайно дружелюбно и — благодаря опыту общения с канопианскими колонистами — были готовы учиться. Но хотя я, подражая канопианцам, запретила использовать их в качестве прислуги или рабочей силы, я не позволяла и превращать их в домашних любимцев, в том числе впускать в наши жилища или обучать новым навыкам, поскольку считала, что эти люди еще не готовы применять знания, которые уже получили. К примеру, вновь прибывшие имели теоретические представления о выращивании зерновых и клубневых растений, которые можно употреблять в пищу, и о скотоводстве, которое позволяет обеспечить племя молоком и мясом, но оказались небрежны и беззаботны и по ряду признаков были пока не готовы заниматься сельским хозяйством. Поскольку на севере колонисты жили на отдалении от аборигенов и их контакты были редки, я решила последовать примеру канопианцев и не досаждать аборигенам мелочной опекой. В этот период аборигены были чуть ниже, чем мы сами. Их средний рост составлял семь — восемь Р-футов. Они полностью освоили прямохождение, никогда не передвигались на четырех конечностях, содержали свои жилища в чистоте, питались мясом, овощами и фруктами и умели доить оленей.