Юрий Валин - Наш бронепоезд. Даешь Варшаву!

Парадокс состоял в том, что золото и обнаглевшие соперники начальство не очень-то заинтересовали. Нет, с ценностями и зарвавшимися засранцами обещали разобраться немедленно, как только…

Кризис поразил Отдел «К». Фундаментальный. Такой, что судьба каких-то там нескольких центнеров золота начальство сейчас не волновала. Версию причастности «коллег» прокачали азартно, но пришли к выводу, что неведомые злоумышленники вряд ли причастны к возникшему парадоксу.

В «кальке», из которой только что вернулась сержант Мезина, возникло жуткое равновесие. Жуткое – потому что принципиально необъяснимое и ранее никогда не наблюдавшееся. Основной вектор, неизменно ведущий развитие истории в единственно возможном направлении, рассыпался на кучку хаотичных вибраций. «Ежик в тумане», как выразился один из специалистов Расчетного центра. Бедняга-теоретик безвылазно сидел в Отделе уже пятый день и потихоньку впадал в глубочайшую депрессию.

История предсказуема. Особенно когда вам досконально известны события «ноля» и еще, пусть и более поверхностно, развитие событий в просчитываемом периоде в пяти-шести иных родственных «кальках». Берем конкретный пример.

1919 год, время для России исключительно тяжелое, братоубийственное, и вообще, как выразилась сама старший сержант Мезина, «дерьмо необъяснимое». Ну, это было сказано сгоряча. Объяснить все можно. Будет ли это объяснение исчерпывающим – это иной вопрос.

В четырех из шести вариантов 1919-го отсутствовал Владимир Ильич Ульянов-Ленин. В двух вариантах вождя мирового пролетариата злодейски умертвили. Меткий винтовочный выстрел или лошадиная доза сулемы, подсунутая в чай в Смольном, – результат один: похороны были грандиозны. В одном из вариантов Ульянов-Ленин был тяжело ранен ударом ножа тревожной октябрьской ночью по пути все в тот же Смольный. Революцию пришлось возглавить иным людям, а Владимир Ильич долго лечился: рана оказалась скверной. Похищенный бумажник рядового члена ЦК РСДРП(б) так и не был найден. Имелся вариант и весьма смутный, так до конца и не разгаданный. В нем весной 1917 года товарищ Ленин в Петроград так и не прибыл. Поговаривали, что в 20-х годах его видели в Окленде, но реальных подтверждений тому нет. Впрочем, Отдел «К» подобные загадки не интересовали. Операций и коррекций в революционной России Отдел никогда не планировал. Все расчеты показывали неизбежность свершения Великой Революции. Правда, не везде она была Октябрьской. Худшим оказался вариант, когда Временное правительство удержалось у власти до лета 1918 года. Россия тогда рассыпалась на четыре территории, гражданская война в Крыму и у Каховки обернулась чудовищной бойней. И лишь в славном 1929 году мирный воссоединительный поход кавалерийско-бронетанкового корпуса Примакова в Сибирскую Республику вернул вектор на место. Правда, взятый великолепным штурмом Люйшунь [5]пришлось передать китайским коммунистам, которые через несколько месяцев его благополучно профукали.

В общем, все было как всегда. Но только не в этой рабочей «кальке». Ситуация зависла. Такого попросту не могло быть. В каком-то экстремальном варианте можно было допустить вероятность фантастической победы белых. Подобное исключение лишь подтверждало бы правило. Но сейчас наблюдалась иная картина: суточные колебания вектора в пределах 0,5–2,3 процента. То есть в пределах погрешности самой системы мониторинга. Вопиющая неестественность такой ситуации ясна даже сержантам. Не говоря уже о старших сержантах.

…Катя откусила от последней вафли. Нехорошо. Восторженный энтузиазм при выходе на задание испытывают люди психически неуравновешенные, а такие в Отделе не служат. А пойти сейчас хотелось. Естественно, не из-за этого нелепо подвисшего вектора. Команда там осталась. Молодая, малость вздорная, но… Почти друзья. Друзей у Екатерины Георгиевны было не слишком много, да и далековато они по миру разбросаны. Научишься ценить. Есть шанс вернуться, помочь. Но шанс призрачный. Задание, судя по всему, будет одно: наблюдать за развитием ситуации. А много ли из леса высмотришь? Там ближайший городок – Змеев. Против древнего городка Катя ничего не имела, но вряд ли именно там будут решаться векторные вопросы. Но где? Мониторинг – штука полезная, но погрешность у него… геополитическая. Это сам вектор научились вычислять с точностью до долей процента. Вот найти эпицентр… Район и так сузили до минимума. Понятно, что это центральный регион европейской части бывшей империи. Следовательно, Петроград и Севастополь отбрасываем не задумываясь. Москва на грани, Киев тоже сомнителен. Активные боевые действия на данный момент продолжаются в районе Курска. ВСЮР [6]рвутся к Москве. Где-то здесь. Но что там могло повиснуть?

По коридору послышались шаги, Катя поспешно сунула обертку «Цитрусовых» в урну. В пищеблок заглянул майор:

– Заправляешься? А как с набитым желудком пойдешь?

– Легкий завтрак. Ну, там приговор вынесли? Куда бечь, кого побеждать? Золото, платина? Церковные артефакты?

– Не смешно. Ты как вообще? Отдохнула, привела себя в порядок?

– Если ты, Сан Саныч, об одежде, так постирана и высохла. Стиралась без порошка, так что запашок остался. Неопределенный.

Майор поморщился:

– Не напоминай. Отчет переделаешь. Потом, задним числом. Я такое живописание сдавать на хранение не могу. Пойдем, задачу ставить буду. Отправляешься к своему мини-табору. Что улыбаешься? Решили продолжить наблюдение с прерванного места. Вероятность, что все вокруг вас закручивается, остается. Да и иных обоснованных вариантов действий мы не видим.

Прыжок синхронизировали по текущему времени «кальки». В 3:00 успевшая опять проголодаться старший сержант Мезина встала на стартовый контур.

…Чудесен лес летом. Обволокло тьмой, свежестью, тысячей запахов. Катя ласково прихлопнула комара, безмерно обрадованного полнокровным сюрпризом, возникшим ниоткуда. В отдалении шуршали кусты. Естественно, Прот Павлович за эти секунды текущего времени ходить по-индейски обучиться никак не мог. Катя двинулась следом, придерживая опостылевшую юбку. Вот, блин, надо было все-таки зашить. Заметят несоответствие, так и фиг с ним.

– Прот!

Вздрогнул, чуть не плюхнулся под дерево, в руке тускло блеснуло: ствол «нагана» с порядком стертым воронением.

– Спокойно, это я.

– Катерина Георгиевна, а я-то… – мальчик опустил револьвер. – Значит, уже?

Катя с изумлением увидела на его лице величайшее облегчение. Стало стыдно. Аж зубы заныли.

– Ты это, Прот Павлович, прекрати… Не уже, а еще. Если отвлеченные вопросы есть, потом обсудим.

– Какие вопросы. Рад я. Значит, передумали?

– Точно. Пошли к народу. Вдруг не обрадуются?