Юрий Валин - Наш бронепоезд. Даешь Варшаву!

– Да-а, повесь, – начальник оттянул затвор пистолета, – а плашка? Сказать, что наградная надпись – шутка?

– Ясное дело, шутка. Откуда у вас, товарищ майор, «маузер» председателя РВС Республики? Вы же музеи не грабите? Или случается?

– И где, скажи на милость, ты, Катерина, так наловчилась взятки давать? – вздохнул майор. – Я вот давеча в БТИ и так и сяк совал – не берут, сволочи.

– Вы им этот «маузер» покажите. И затвором пощелкайте.

– Ты научишь. Ладно, ты итоговый отчет закончила?

– Шлифануть стиль осталось.

– Готовься. Если завтра не сдадим, крик поднимется. Привыкла, понимаешь, к анархии у своих махновцев.

– Махновцев я не видела, – с некоторым сожалением сказала Катя. – Может, тогда осталась бы насовсем. До полусмерти вы меня своими отчетами затрахали.

– Это не я, ты прекрасно знаешь. И вообще, нечего жаловаться. Полевой отчет подписали? Подписали. Результаты удовлетворительные? Удовлетворительные. Чего ноешь?

– Интересно, сколько золота нужно приволочь руководству, чтобы без бумажной волокиты обойтись?

– Шути-шути, – майор принялся любовно протирать «маузер». – Хорошо, что твой окаянный металл все-таки не к нам в отдел скинули. Иначе мы бы с тобой всю жизнь отписывались. Я и так-то опасаюсь, как бы нас в золотодобывающую артель не переименовали. Впрочем, есть и положительные стороны твоих похождений. Меня «смежники» отдохнуть приглашают. В Ялту. В санаторий Наркомата обороны. Я, понятно, не рискну – куда с моими штифтами прыгать? Но все равно весьма приятно. Ты почему ничего не спрашиваешь? Хотя бы из вежливости восхитилась векторными результатами.

– Завязала я с пустой любознательностью. Все равно ничего хорошего не выходит. Не хочу мозги ерундой забивать.

– Ну не скажи. Знаешь, почему тебя готовы в отставку без звука отпустить? Потому что на этот раз произошла самая результативная коррекция за все время исследований. Если учесть, что мы ничего не просчитывали и вообще не пытались корректировать, есть о чем задуматься. Естественно, все неожиданности на самодеятельность хохлов свалили. Зачистка на Незалежной идет по полной программе. А все наши операции приостановлены. Впрочем, что тут у нас и было-то? Но я, между нами, сомневаюсь. Не могли хохлы такой эффект произвести. Уж не перекрестное ли вмешательство получилось? Шутки шутками, но о такой теоретической возможности давно поговаривали. Ты, конечно, там, считай, в одиночестве пребывала и никаких осознанных действий не проводила. Или я ошибаюсь?

– Тю, Сан Саныч, – Катя посмотрела на начальника укоризненно. – Когда вы меня туда сунули, хорошо я хоть помнила, що был такой – дедушка Ленин. Какие уж тут коррективы? Я только и делала, что этого мифического корреспондента отыскивала да комариное золото выслеживала. Ну и попочку свою драгоценную спасала.

– С золотом недурно получилось. Да и с Польской Республикой в составе Российской Федерации тоже недурно. Жаль, когда Север с Югом после войны объединялись, не удалось в состав России напрямую и Сербский союз включить.

– Что толку? Война все равно была. И немцы до Царицына опять доперли.

– Зато только на юге. А на севере фрицы у Гданьска застряли. Могла бы и порадоваться за компанию. Разве это не то, что мы с Васько планировали по операции «Инвентарь»? Ведь получилось. Пусть и совершенно неожиданно.

– Я радуюсь. Только я о тамошних делах только от вас и слышу. Да и то в кастрированном виде. Я-то в той «кальке» на двадцать лет раньше болталась.

– Ну-ну, а траур-то откуда? Я, например, там вообще не был. Ничего, заочно-виртуально готов возрадоваться.

Катя повертела в руках карандаш. Вечно у начальника карандаши не точеные. Хорошую ему точилку подарить, что ли?

– Я тебе, Сан Саныч, сейчас благоглупость скажу. Смешную вещь. Меня ведь что зацепило, – никак не пойму, зачем я там людей валила? В 41-м и 42-м – понятно. Фрицев – понятно, всяких… хорьков националистических – тоже понятно. Только вот провела я в 19-м году месяц, а разницы между белыми и красными не разглядела. В смысле, вижу, конечно, разницу, но чтобы настолько, чтоб грызть да рубать друг друга? Глупая я, да?

– Это потому что ты на политзанятиях никогда не сидела. Я чуть-чуть зацепил, а когда в 37-м работал, еще как подковался. Политграмота – великая вещь. Хочешь, литературку подброшу? Товарища Сталина почитаешь. Крайне поучительно.

– Нет, и не уговаривай. В жизни такого дерьма трогать не желаю. Пойду я, пожалуй.

– Подожди, – майор порылся в растрепанном ежедневнике. – Адрес, что обещал, я тебе достал. И еще – давай-ка холодильник открой. Там в морозилке «Вальс-бостон» скучает. Тебе не повредит, да и мне. Челюсть так и ноет. Что за погода сегодня такая?

Накрапывал осенний дождик. Катя заскочила домой, переоделась. Узкая юбка, облегающий свитерок, полусапожки на «шпильках». Одежда цивильная, купленная уже после возвращения. Пора адаптироваться к гражданской жизни. Зонтик приобрести, конечно, не удосужилась. Пришлось макияж ограничить да накинуть на голову капюшон. Куртка не слишком подходила к остальному туалету, но это уже детали.

Большая Якиманка, как обычно, стояла, и Катя прошла до метро. Ехать, собственно, было недалеко – «Калужская». Выйдя на улицу, Катя повертела в руках телефон – позвонить предупредить? Обойдется – все равно сидит, болезный, дома. Нагрянем сюрпризом.

Доцокала до подъезда. Домофон ответил сразу. Женский голос, молодой:

– Да?

Катя усмехнулась – сюрприз так сюрприз.

– Виктор Михайлович дома?

– А, вы, наверное, из госпиталя? Проходите, пожалуйста.

В лифте Катя глянула в зеркало, подправила помадой губы. Ничего живут чекисты, лифт чистенький, даже благоухает приятно. Можно было и не душиться.

Дверь открыла молодая интересная особа в модных очках. Ошеломленно уставилась на высокую гостью.

– Я вообще-то не из госпиталя, – дружелюбно пояснила Катя, сбрасывая куртку и подавая ее молодой хозяйке. – Знакомы мы с Виктором Михайловичем, так сказать, по службе.

– Понятно, – пробормотала потрясенная девица, ощупью вешая куртку в зеркальный шкаф-купе.

– Кто там? – в коридор выглянул хозяин – в комнате по-английски бормотал телевизор.

– Туточки элитарное кино показывают? – осведомилась Катя.

– А я-то думаю, кто здесь такой самоуверенный, – хозяин в тренировочных штанах и застиранной камуфляжной рубашке явно чувствовал себя не совсем в своей тарелке.

– Девушка говорит, со службы, – сказала девица, в новом приступе сомнений оглядывая обтянутые юбкой бедра гостьи.

– Ну откуда же еще? – пробормотал Виктор Михайлович. – Ты бы, Лика, шла – тебе же в институт нужно?

Девица кивнула, еще раз глянула в безмятежно спокойное лицо Кати и, схватив плащ, испарилась.