Александр Конторович - Черный проводник

— И что? Читай, раз позвал.

— И прочту… Ничего ещё сказать не хочешь?

— С чего бы это вдруг? Я не адвокат, мне за болтовню не платят!

— Я и смотрю… сколько уж тут сидишь, а сказал едва несколько слов! Неразговорчивый ты!

— Жизнь заставила, Митяй. Молчание — золото, так народ говорит.

— Как когда… — Смотрящий развернул бумажный шарик. — Степа! У тебя глаза зоркие, а тут света немного… прочитай нам.

— Сей момент! — Тщедушный шкет осторожно взял у вора комок бумаги, расправил его на столе. — Так…

Франт откинулся назад, облокотившись на чей-то мешок, лежавший сейчас на койке. Его сильные руки расслабленно лежали на столе.

— Вот что тут написано… Большинство воров такого человека не знает…

Митяй вонзил свой внимательный взгляд в лицо собеседника:

— Как это так, а, Франт? — с нажимом спросил он.

— Там ведь и дальше что-то есть, — не поднимая голоса, произнес тот. — Может, сначала до конца прочитаем, а?

— Добро… — с угрозой в голосе произнес смотрящий. — Читай, Степа!

— Папу Вову расспросить нам не удалось по причине уважительной — помер он, ещё в прошлом году.

— Мир его праху! — наклонил голову Франт. — Авторитетный был вор!

Присутствующие наклонили голову в знак согласия.

После небольшой паузы чтец продолжил прерванное занятие:

— Никита Пестрый сказал, что такого человека знает и подписаться за него готов…

Смотрящий переглянулся с сидящими рядом с ним приближёнными.

— …в том разе, ежели ответит он на вопросы некоторые. — Степа приблизился к Митяю и что-то шепнул ему на ухо.

— Спрашивайте, — пожал плечами Франт.

— Кто из серьёзных воров тебе в шестнадцатом году портсигар подарил? — Смотрящий чуть напрягся, глядя на него.

— Вова Гершензон, — без промедления ответил собеседник.

— Масть?

— Фармазон он… по банковским векселям работал.

— За что?

— От легавых я его выручил. Негоже товарища в беде бросать.

— Что за беда такая?

— Попалили его в банке, когда он туда с векселем пришёл. Липовый вексель был, ну да это и понятно, его же работа и была.

— А в двадцать пятом году где ты кого из воров видел?

— В Риге. Сам Никита со мной там и виделся.

— Об чём базар был?

— Стоп, Митяй, вот про это я только Никите и отвечу! — Голос Франта похолодел. — Про те вещи ни с кем другим говорить не стану и спрашивать не советую.

Смотрящий бросил взгляд на записку и что-то шепотом спросил у Степы. Тот вгляделся в текст и кивнул.

— Где тебе шрам привесили?

— В Берлине.

— Кто?

— А про то Никита не знает, — спокойно ответил Франт. — И спрашивать не станет. Все вопросы или ещё чего есть?

— Читай… — теряя интерес к происходящему, ответил Митяй.

— …в таком разе, наш это человек. Примите его, обогрейте, как положено, и помогите. За что будет вам всем от нас, воров, благодарность и уважение. Всё.

Телефонный звонок.

— У аппарата лейтенант Решетов.

— Каруцкий это.

— Здравствуйте, товарищ комиссар третьего ранга!

— Здорово. Ты вот что, смотайся-ка в горотдел милиции.

— А в чём дело, товарищ комиссар?

— Тут из Москвы бумага пришла… Требуют срочно какого-то зэка. И не куда-нибудь — а лично Слуцкому! Я позвонил, там какой-то майор Филимонов сидит, так он им ничего толком не пояснил. Не нравятся мне подобные расклады. Что это за зэк такой? Чего он такого знает, раз его эдакие люди требуют?

— Будет исполнено, товарищ комиссар!

— В секретариат зайдёшь, тебе бумагу нужную дадут. Привези его к нам и выясни всё обстоятельно. Если фигня какая-то-то и хрен с ним, отправляй! А вот ежели что интересное будет — тут уж крути его по полной. Утрём нос некоторым…

— Ясно, товарищ комиссар!

— И не миндальничай с этим зэком. Все равно из тюрьмы его берём, там и до нас с ним чего угодно сотворить могли.

— Всё понял, товарищ комиссар!

— А раз так — действуй. Потом доложишь.

Дверь в камеру лязгнула замком.

— Федотов! С вещами — на выход.

Франт неторопливо поднялся с нар, потянулся. Подхватил сидор.

— Ну, прощевайте, братва! Даст бог — ещё свидимся!

— И тебе удачи, — степенно кивнул Митяй.

В коридоре Франта пихнули лицом к стене:

— Стоять тут! Лицом к стене и головой не вертеть! Не разговаривать!

Заперев камеру, надзиратель довел его до межкорпусной двери и передал дежурному. Так, сменяя друг друга, надзиратели вывели арестанта во двор, где уже ожидал автозак. Лязгнула, закрываясь, дверь, и Франт опустился на скамью. В кузове было холодно, и он поёжился.

«Отсюда увозят… Куда? Не в суд, это точно, следователь дела ещё не закончил, даже и обвинения не предъявил. Забрали с вещами — стало быть, сюда уже не вернусь. Может быть, этап? Нет, это пересыльная тюрьма, его здесь и формируют. Перевод? С какого бодуна? Открылись новые обстоятельства? Интересно, какие… На допросах я ничего нового не говорил, так что по этим данным можно копать до морковкина заговенья. Что я сказал нового и кому? Кличку назвал? И что? Она никому ничего не даёт.

Куда же тогда везут? В НКВД — больше некуда. Почему? Чем им интересен обычный зэк?

Кличка! Вот единственная зацепка! Они колонули кого-то из воров! И он им сдал… Чего сдал? Коридор… Да, пожалуй, что ничего другого и не придумать… Плохо дело, если чекисты станут меня трясти… Надо уходить! Плохо, черт возьми, все в спешке, на авось! Но вариантов нет, от них я так просто не сбегу…»

Автозак завернул во двор горотдела милиции. Молоденький постовой запер ворота и нажал кнопку звонка. Поёживаясь от холода (ноябрь в этих краях — далеко не самый приятный месяц!), два милиционера выскочили во двор и, открыв дверь, вытащили единственного пассажира на улицу. Провели по коридору, поставили лицом к стене, и один из них постучал в дверь кабинета.

— Товарищ оперуполномоченный! Тут зэка этого привезли…

— Давай его сюда! И свободны, дальше уже без вас разберёмся.

В кабинете было многолюдно. Помимо Шаверина, сидевшего на своём месте, тут присутствовал ещё лейтенант НКВД. Он развалился на стуле, стоявшем около стола. А справа от входа стену подпирали ещё два бойца из того же ведомства.

— Садитесь, Федотов.

Франт поставил на пол сидор и опустился на стул.

— Ну что, Федотов, доигрался? — Шаверин посмотрел на энкавэдэшников. — Теперь тобою будут заниматься эти товарищи. Говорил же тебе…

— Спасибо, товарищ Шаверин, — прервал разговор лейтенант. — Я должен где-то поставить подпись…

— Да, пожалуйста, товарищ лейтенант, — прервал свою речь оперуполномоченный. — Вот здесь.

Энкавэдэшник чиркнул что-то на листе бумаги:

— Всё?

— Да, всё.

— Тогда, дорогой товарищ, оставь нас наедине побеседовать… ненадолго. И не мешай.

— Понял, товарищ лейтенант. — Оперуполномоченный быстро собрался, взял со стола какую-то папку и вышел за дверь.