Кэрол Мортимер - Маленькая художница

— Не вижу темы для разговора! — Мак стала подниматься по лестнице, ведущей в дом. Продолжать стоять на холоде в продуваемом вязаном кардигане было невыносимо. По крайней мере, теперь она знала, что этот верзила не собирается на нее нападать. — Через минуту я выключу свет на крыльце, а вы за это время можете вернуться на главную улицу, — сказала она, не оборачиваясь, и достала ключи из кармана комбинезона.

Джонас подождал несколько секунд и поднялся за ней.

— Нам нужно поговорить! — решительно процедил он сквозь зубы.

— Напишите мне письмо, — посоветовала она, открывая дверь и переступая через порог.

— Вам было адресовано уже шесть писем! Вы не соизволили ответить ни на одно! — Мужчина уперся рукой в дверь, не давая девушке ее захлопнуть.

— Всегда есть вероятность, что я отвечу на седьмое. — Мак усмехнулась.

— Что-то я сильно сомневаюсь. — Джонас поставил ногу в проход так, чтобы она не смогла закрыть перед ним дверь.

— Уберите ногу, мистер Бьюкенен, иначе вы не оставите мне выбора. Я позвоню в полицию, и вас силой оттащат от моего дома!

Но Джонас и не думал сдаваться. Ясно было, что с ее стороны это лишь пустые угрозы.

— Я просто хочу, чтобы мы с вами сели и спокойно поговорили.

— Я занята!

— Черт, да я же прошу всего о паре минут!

На самом деле Мак не была так уж сильно занята. Выставка в галерее открывалась через два дня, в субботу. К тому времени ей оставалось только закончить одну картину. Кроме того, разговор с Джонасом Бьюкененом не мог заставить ее продать свой дом. Слишком много труда и любви она вложила, чтобы перестроить это когда-то складское здание в уютную студию.

Это рабочее помещение досталось ей пять лет назад по наследству, когда умер ее дедушка. Дом представлял собой один из множества заброшенных складов у реки. После реконструкции транспортной системы Лондона склады здесь оказались не нужны.

Здание насчитывало три этажа. Это было идеальное место как для дома, так и для студии художника. Снаружи он до сих пор выглядел как склад. Но внутри Мак все переделала. На первом этаже располагались гараж и подсобка, на втором — жилые комнаты, а на третьем — просторная светлая студия. Идеальное место для творчества!

К сожалению, это место приглянулось застройщикам — таким, как Джонас Бьюкенен. Все постройки вниз по реке уже были скуплены его фирмой, все уже были снесены, и теперь там строилось элитное жилье с видом на реку. И лишь ее здание оставалось для строителей как бельмо на глазу.

— Я уже говорила и вашей личной помощнице, и юристу, и архитектору, что ни сейчас, ни в обозримом будущем, ни когда-либо еще не собираюсь продавать свой дом! Вам что, не ясно?

Джонас, ожидая подобной реакции, лишь покачал головой:

— Вы хотя бы понимаете, что всю зиму здесь будет вестись активная стройка? Постоянный шум…

— Ну, для этого вы же и купили эту территорию! — прервала его Мак.

— Постоянно будет шум от грузовиков, поставляющих стройматериалы, — упорно продолжал гнуть свое Джонас. — Стук отбойных молотков, работа кранов, возводящих здания. Ну, сами подумайте, как вы, творческий человек, сможете работать в таких условиях?

— Точно так же, как работала до этого пять месяцев, пока вы строили с другой стороны.

— Я несколько раз предлагал вас переселить, причем в прекрасное место! Вы ничего не потеряете от переезда, только приобретете! — Он укоризненно посмотрел на нее.

— Я не хочу, чтобы меня переселяли, мистер Бьюкенен! Это мой дом, и он всегда будет моим, даже когда вы застроите все вокруг вашим элитным жильем и сдадите его!

Но Джонас не хотел, чтобы ее нелепый дом, по виду — типичный склад, торчал среди новеньких современных зданий, как старый прогнивший зуб рядом с беленькими ровными зубами, о которых позаботился стоматолог. Ведь предполагалось, что здесь поселятся богатые люди, потратившие на новые квартиры миллионы фунтов!

— Насколько я знаю, у каждого есть цена, Мэри.

— Мак! — бросила она.

— Простите? — Джонас нахмурился.

— Все, кто меня знает, зовут меня Мак, а не Мэри. Это мое второе имя, — объяснила она. — Возможно, ваши знакомые и имеют свою цену. Но мои близкие выше этого, как и я!

Именно в эту минуту Джонас в полной мере ощутил те разочарование и бессилие, которые испытали его сотрудники при многочисленных попытках поговорить с Мэри Макгуайр. Никогда ранее он не встречал более упрямую и неблагоразумную женщину!

— Когда передумаете, вы знаете, где меня найти! — процедил он сквозь зубы.

— Если передумаю, — решительно бросила она. — А я не передумаю! Никогда! Теперь, если вы не против, нам придется расстаться. Я действительно занята.

Можно подумать, Джонас не занят, вкладывая миллионы фунтов по всему миру! Его время вообще бесценно. И он не желал тратить более ни секунды на эту очень странную и неразумную женщину.

— Как я сказал, вам не составит труда меня найти, когда вас достанет стройка вокруг.

— Спокойной ночи, мистер Бьюкенен, — подчеркнуто добродушно произнесла она, прежде чем закрыла дверь перед его носом.

Несколько минут Джонас еще стоял на крыльце перед закрытой дверью. Он вложил слишком много денег в этот проект, чтобы дать какой-то упрямой особе разрушить все. Его компания не должна пострадать от капризов какой-то ненормальной художницы!

Но если уж быть честным, то сумма, которую мисс Макгуайр предлагали за ее дом, была не столь уж значительна…

И Джонас решил: немного позже он нанесет ей еще один визит, на этот раз с более весомым предложением.

Джереми Линдхерст, пятидесятилетний мужчина, один из совладельцев Линдвудской галереи, оказался первым, кто подошел к Мак:

— Браво, дорогая! Несколько часов вежливого общения с посетителями и привлекательный внешний вид сегодня вечером — и ты сможешь вновь вернуться к своему затворническому образу жизни, к которому так привыкла!

Мак криво усмехнулась, представив, каким шоком для безупречного чувства стиля Джереми было ее появление здесь несколько недель назад. Тогда она заявилась в своей рабочей одежде… Сегодня же Мак пришлось принарядиться. Еще бы! Ожидались гости, от которых слишком многое зависело, и художница вынуждена была позаботиться о своем внешнем виде.

Партнер Джереми, Мангус Лэйвуд, высокий сорокалетний блондин, стоял в дверях и встречал потихоньку подтягивавшихся гостей. В основном это были искусствоведы, художественные критики и сумасшедшие коллекционеры, но попадались и единичные богатые экземпляры…

Сегодня в галерее было представлено двадцать картин Мак. Все они были со знанием дела развешаны Джереми и Мангусом на светло-кремовых стенах. На каждую направлено индивидуальное освещение, призванное подчеркнуть лучший ракурс.