Евгений Белогорский - Труды Отечеству. Часть 1

Роль главного застрельщика была отведена Лоджу, который с блеском выполнил её. В полдень 5 мая 1919 года, нарушая процедуру обсуждения, он начал высказывать с места аргументы против принятия резолюции об одобрении проекта президента по Лиге наций. Отвечать на подобные выпады с места не входило в обязанности выступающего оратора, но в наэлектризованной обстановке обсуждений случилось то на, что и рассчитывал полковник Хаус. Один из демократов вместо того, что бы пропустить мимо ушей устные протесты Лоджа, начал возражать с места, чем породил бурную перепалку, чего, собственно говоря, и довивались заговорщики.

Отвечая на возражение сенатора демократа Свенсона, Лодж потребовал зафиксировать голоса несогласных в бюллетене заседаний сената, после чего пораженный Вильсон, а затем и весь мир узнали, что сенат США отклонил устав Лиги наций.

Гневу опозоренного президента не было конца и края. Первыми его ощутили на себе сенаторы демократы, которым сразу после окончания заседания. Вильсон с гневом бросил в лицо, что их неорганизованность погубила дело всей его жизни.

В этот день выдержка изменила президенту, обычно сдержанный в выражениях, он наговорил кучу гадостей в адрес своих оппонентов, называя их черствыми эгоистами не желающих видеть дальше собственного носа. При этом губы его дрожали от негодования, и речь его постоянно переходила на патетические ноты.

Одним словом Вильсон крайне плохо держал удар судьбы. От сильных переживаний у проигравшего политика поднялось высокое давление, и он был вынужден заняться своим здоровьем, но ровно на два дня. После того как давление нормализовалось и Грейсон, подтвердил отсутствие угрозы для здоровья, Вильсон очертя голову бросился в новую схватку, несмотря на настойчивые требования первой леди. Теперь им владела новая идея, которая, по мнению президента должна была переломить сопротивление сената. Проведя два дня в непрерывных поисках выхода из сложившейся ситуации, Вильсон решил обратиться напрямую к общественности и, опираясь на её поддержку заставить сенаторов пересмотреть принятое решение.

Новая идея так сильно увлекла президента, что он решил приступить к реализации собственного плана немедленно. Филадельфия стала первым городом, где президент обратился к пятитысячной аудитории со своим воззванием. По сути дела, это была речь, приготовленная Вильсоном для выступления в сенате.

- Вспомните наших великих предков основателей прибывших на эти благословенные земли. Благодаря только своему мужеству и упорству ни смогли не только выжить на первых порах, но и удержать эти земли под своим контролем. То были истинные герои, потом и кровью которых были созданы основы американского государства и плодами чьего кропотливого труда наслаждаемся мы сегодня.

Все как один они были орлами, которые не боялись бросить вызов кому-либо на этой земле. Такими они навсегда останутся в нашей памяти их потомков. Казалось, мы должны были быть похожими на них, но слепой эгоизм и упрямство наших сенаторов, превращают нас, их потомков в жалких страусов, чей удел тихий угол.

Сегодня, сейчас я призываю вас сделать выбор, кем вы видите себя, орлами или страусами, и если орлами, то поддержите мои стремления не уронить чести наших отцов пилигримов.

Шквал оваций и оглушительного свиста был наградой Вильсону за это выступление. Окрыленный громким успехом, он едва бросил взгляд на своего новорожденного внука, незамедлительно отбыл в Нью-Йорк, где его поджидали одиннадцать тысяч слушателей. Всю дорогу президент посвятил дополнительной шлифовке своей речи. Обкатав её на жителях Филадельфии, Вильсон хотел добиться того же успеха у «островитян» как в шутку называли ньюйоркцев. По совету Эдит он заменил в своей речи страусов на индейку, поскольку данная птица была американцам ближе, чем африканские птицы.

И вновь аудитория поддержала своего избранника громкими овациями. Эффектность выступления усилило пребывание на митинге бывшего президента республиканца Тафта, который публично объявил свою поддержку идеям Вильямса.

- По моему глубокому мнению Америка уже созрела для выхода за пределы Западного полушария – сказал Тафт перед толпой журналистов, за что был удостоен президентского рукопожатия.

- Мы заставим их считаться с собой – произнес Вильсон, садясь в автомобиль, покидая митинг. На следующий день, президент должен был отбыть в Европу на «Джордже Вашингтоне», но судьба сулила ему иное. Ночью в президентском номере гостиницы «Метрополь», еще не отошедшего от возбуждения перед избирателями, посреди ночи Вильсона поразил новый удар. Вновь отнялась правая рука и нога, была нарушена речь. Только благодаря вниманию Эдит, президенту вовремя была оказана первая медицинская помощь, в виде обильного кровопускания. Ни о какой поездке не могло быть и речи и пораженного пророка, вместо Бреста повезли в ненавистный им Вашингтон.

Признавая свое поражение, Вильсон через день 11 мая, отправил госсекретарю Лансингу телеграмму: «Я временно выбыл, ведите переговоры, соблюдая данные ранее вам инструкции. Разрешаю некоторые отступления от них, если это будет выгодно Америке».

Известие о том, что Вильсон не приедет в Париж, вызвало вздох облегчения у всех участников конференции. Уж очень сильно своим напором и упрямством достал Вильсон всех участников конференции. За время отсутствия президента, Лансинг сумел наладить хорошие отношения со всеми тремя представителями «великой четверки».

Благодаря этому заработал старый принцип тайных союзов. Вместе с французами и англичанами, Лансинг интриговал против России, одновременно объединившись с британским премьером, он выступал против Клемансо, не забывая при этом одергивать британца, если тот, по его мнению, сильно зарывался. Одним словом шла нормальная тайная политическая жизнь. Отдав на рассмотрение общей конференции вопросы, касающиеся Лиги наций, проходившие после обеда, утром, делегации четырех стран, России, Франции, Англии и США, уединялись в огромном кабинете французского министра иностранных дел Пишона и в закрытом режиме обсуждали главные вопросы, касающиеся раздела своих трофеев.

Антирусская направленность союза трех держав проявиться в самое ближайшее время при обсуждении вопроса о статусе черноморских проливов. Признавая захват Россией Константинополя, французы и англичане не спешили подтвердить её право на Босфор и Дарданеллы. Словно принадлежность проливов не была оговорена в секретном протоколе от 1917 года, и там не стояли подписи послов Антанты.

- Наше правительство считает, что статус черноморских проливов, должен носить исключительно мирный характер. Проливы должны быть свободны для торговых судов любых стран, но правом прохода военных кораблей будут обладать только суда идущие под флагом причерноморских государств – ответил Сазонов на заданный вопрос и тут же получил яростный протест от британца.