Вадим Денисов - СТРАТЕГИЯ: Спасатель

Мальчик не понял. Я отрепетовал фразу трижды и разным ушам. Они снова не поняли.

Наконец самый старший из пацанов неожиданно спросил:

— Do you speak English?

Вот это да! Что молчали-то!

— I am speaking English, — очень ровно и громко сказал я.

Мальчик повернулся к своим, что-то быстро втёр им по-вьетнамски, и все тут же успокоились. Старик наконец-то перестал вещать, перехватил молоток и аккуратными ударами окончательно посадил багажники на места.

— Что хотел от меня этот чёртов дед? — раздражённо спросил я у индуса.

— Он предлагал тебе хороший дисконт, если ты закажешь у него ещё один комплект.

— А-а-а... А что сказал пацан?

— "Они не говорят по-английски", — задумчиво вымолвил Джай.

— Что?

— Парень сказал, что вы не говорите по-английски. И вопросы отпали. Понял?

— Цо, — безнадёжно кивнул я, использовав остаток словарного запаса.

Через десять минут все дела были закончены.

Учитывая то печальное обстоятельство, что к месту стоянки "Клевера" добираться нам придётся под субтропическим дождём, готовились мы тщательно. Остатки личных вещей тщательно упаковали в гермомешок, через голову напялили на себя синие пластиковые накидки, ужасно неудобные. И что? Сразу после всех этих масштабных приготовлений дождь прекратился и больше не начинался, показалось солнце и синее небо.

Упаковались мы, и Zicke повезла Джая с вещами на причал, к моторке, а я пока сердечно попрощался с хозяйкой и с зарёванным Пельмешом.

— Ты ведь вернёшься, Тео?

— Обязательно.

— Ты ведь возьмёшь меня в плаванье, когда вернёшься?

Не только мальчикам из города Тобольска снятся дальние страны и походы Ермакова Войска.

Я не знаю, кто и как по сему посылу посчитает, но уверен: будущее этого мира за ними, вот такими безбашенными романтиками. И хрен с ней, всей прочей мотивацией.

— Обязательно возьму. Вырастай, Пармеш.

Все свои карточки, кроме одной, оставленной на память, я вручил пацану, как и последний швейцарский квот, парню на удачу.

Свой крайний пеший поход по Шанхаю я потратил на фотографирование гроздьев маленьких домишек и щелей узких переулков этого чудесного города, решил забить карточку полностью. Пусть там памяти не останется. Останется другая.

Мы с индусом поплывём на "Гугле", а Ленни покатит на мотоцикле — я пока остерегусь. Достаточно ровная подготовленная грунтовка тянется по берегу километров на двадцать, но говорят, что можно проехать и гораздо дальше. От кромки берега до дороги всего-то метров двадцать-тридцать, поэтому мы всегда сможем видеть друг друга.

Наконец, коротко посигналив на прощанье, мы тронулись, бросив последний взгляд на изломанную линию невысоких городских крыш. Рейн тих и спокоен, фарватер впереди несложен, дождь кончился — отличный старт. Я сидел за румпелем и вполне успевал следить за низким чёрным мотоциклом. Поворот реки, изгиб дороги, всё.

Прощай Юго-Восточная Азия.

Словно кусок сердца оставил.

На берегу возле "Клевера" нас уже ждал шкипер.

— Парни! Сегодня один из самых знаменательных дней моей жизни!

Маурер бодр, подтянут и свеж, в красивой капитанской форме — впервые вижу такого нарядного. Понять его несложно, ведь именно сейчас для Ули начинается настоящая свобода. Топливо есть и его много, припасы загружены, экипаж, после перерыва, собрался вместе. Всё ясно и понятно, цель намечена, маршрут известен. Да и в принципе — ведь теперь мы ни от кого не зависим, кроме самих себя.

Рядом с мотоботом пришвартован "Меконг", Мустафа выгрузил последний заказ и теперь просто провожает старого друга.

Первым делом мы легко и просто, под восторженные восклицания шлангующего шкипера вкатили на борт чёрный круизёр. Потом привычно повозились с "Гуглем" — втаскивать катер на корму мотобота всегда непросто, даже имея мощную лебёдку и направляющие из толстых сосновых досок, с некоторых пор, постоянно закреплённых на палубе мотобота. Потом посидели в кают-компании, повозились со схемами и примитивными лоциями.

Поговорив с кем-то по рации, к нам вернулся Джай.

— Тормозим отплытие!

— Чё там такое?

— Шефы едут.

Я полез за оптикой и вышел на палубу.

Вскоре мы и без бинокля увидели небольшую колонну, уверенно двигающуюся к стоянке. Впереди шёл чёрный трехдверный "паджеро", хорошо всем известная персональная машина Святого Сакды. Сразу за ним катил крепко подлифтованный огромный угольно-синий "лендкрузер" личной охраны профессора. В верхнем люке через прицел турельного пулемёта оглядывал окрестности крепкий швейцарский боец в бронике, сфере и с большими "пылевыми" очками на лбу.

Ёлки-палки, неужели это "максимка"! Ну, точно, только без привычного легендарного щитка и колёсной станины. Таким родным на меня повеяло...

"Усталость забыта, колышется чад..."

Машины синхронно остановились, на траву выскочила охрана, а за ней Тхирасак Сакда в скромном гражданском костюмчике и Субедар в крутой "цифре".

К профессору первым подскочил Джай, они о чем-то тихо заговорили.

Главгуркха же принял доклад братьев о несении службы, что-то переспросил, ответил им с нескрываемой усмешкой и отрицательно покачал головой. По выражению глаз несчастных Бишну и Харилала я понял суть — парни в последнем отчаянном порыве просятся с нами. Наверняка, не в первый раз получая и безжалостный отказ.

Прощальная речь профессора была предсказуема наполнена "разумной и взвешенной политикой" и "здравым смыслом". Самое интересное началось после неё.

— Уважаемые господа, — обратился Сакда к нам с индусом. — Я обязан предусмотреть самые разные варианты развития событий, в том числе, и негативные. Вы взрослые опытные люди, и, я ничуть в том не сомневаюсь, воспринимаете такие реалии правильно. Нам очень важно, чтобы русское правительство получило эту информацию, поэтому приготовлены два идентичных пакета. Там находятся индикаторы торгового, а, следовательно, и политического интереса, прошу вас, откройте и посмотрите.

В первом конверте, лежащем в пластиковом файле на молнии, находился кусок ткани и небольшая пачка цветных фотографий. А-а, это понятно! Это я знаю, слышал.

За Шанхаем, выше по Брахмапутре, левый берег притока весь зарос шелковицей, по правому берегу белой, по левому — чёрной, там шанхайцами и были найдены первые бабочки тутового шелкопряда. Пока бабочек достаточно мало, и они стоят дороже, чем алмазы на старой Земле. Строительство большой оранжереи под шелковицу, позволяющей разводить бабочек шелкопряда зимой, фактически заканчивается, рядом с ней встанет шёлковая фабрика Шанхая. В начале лета каждая самка откладывает 500 или больше яиц. Они прекрасно сохраняются на куске бумаги или одежды до следующей весны, когда вновь начинают распускаться листья шелковицы. Из положенных в инкубатор яиц появляются крошечные червячки. Их помещают на поднос с сорванными листьями шелковицы, обеспечивая постоянство питания в течение шести недель.