Вадим Денисов - СТРАТЕГИЯ: «СПАСАТЕЛЬ»

В случае нужды попробую отнестись к зарезаемому или застреляемому человеку, как к охотничьей добыче. Хорошо бы, чтоб получилось.

А на что мне еще опереться прикажете? В охотничьем деле у меня давно выветрились любые комплексы, особенно после сезона, проведенного в составе заготовительной охотбригады - "на отстреле", как говорят на Севере. Оленьи стада мы били на переправах - такова практика, скупо и точно расходуя "гладкие" патроны, выстрелом с моторки, в упор по плывущему через реку беспомощному зверю. После чего туши вязанками - олень не тонет в воде, мех у него полый, держит животное на плаву - перли их на берег, к базе-площадке, на разделку. Там туши цепляли на крючки специального транспортера, и тянули к разделочным столам.

Вот и я вкалывал, как, поначалу, все новички, на этом самом посту - "на говне", нормальное обзывание адской работы, да? Скажу я вам… - это не работа, это "песня говнодава". Умение вынимать бутор неповрежденным, как ни старайся, к тебе приходит не сразу, и нанюхаешься, и насмотришься. Надо сказать, расклады я понял быстро, быстро же научился, проявил себя, а потом и закрепил.

И отправился работать капитаном артельной самоходной баржи, пятнадцатиметрового суденышка местного производства, маленького речного трудяги. Возил туши в поселок, где их складировали в огромных подземных холодильниках. Дали мне бинокль, рацию, рукописную лоцию, исправленную раз пятьдесят аж с сороковых годов, когда она и рисовалась в первый раз, показали управление, вставили в жопу нотаций - и в путь. И пошел! Нормально так откатался два месяца.

После этого любая возня с убиенными живыми существами меня пугает не больше, чем Дед Мороз в синем халате.

Но с косулей пришлось повозиться.

Во-первых: она большая. Я до сей поры косуль не бил, но не в девятнадцатом веке живем, на экране видел не раз - местные косули существенно больше. Вторая проблема - куда девать отходы, бутор и костяк? По-хорошему, для этого нужно соорудить глубокую яму, а потом ее засыпать. Оставлять гниющие отходы на свежем воздухе нельзя: и самого вонища задушит при смене ветра, и хищный зверь неизбежно подтянется, начет исследовать местность кругами, выискивая попутное. А я уже представил размеры последних, если тут такие косули бегают. И не только косули! Зайчика видел. Стрелять не стал, мясо уже есть, а по азарту я дичь не бью. Взрослый заяц, достойный противник в рукопашной. Так что хищники нам тут не нужны.

И шкура косули мне не нужна, возиться прадедовскими аборигенными способами с возюканьем по мездре смесью толченых мозгов с зольной водой у меня не было не малейшего желания, как и гробить на скоблении единственный нож, в отсутствие бруска. Так что, прости уж Робинсон Крейцнер, в одежной моде я тебя не поддержу, обойдемся без шкур, как-нибудь в своем похожу.

Поэтому решил я всю требуху просто сжечь, дров тут навалом. Вонища тоже будет, еще какая - но другая, не гнилостная. Горелый мясной запах говорит: "Тут какой-то мудак либо спалил дом, либо очень богат, чтобы жечь съестное. Но это - человек, со всеми его мудацкими железными огнеплюющими штуками". Запах же тухлятины всегда говорит хищникам лишь одно - иди и смело жри!

Забеловал я зверя, а потом прямо на шкуре и развалил.

Топор пожалел, поэтому кости бил обухом, оставляя себе только самую вкусную "мозговку", остальное - в костер, один хрен не успею все переработать, пока не начнет портиться. Вытащил лишь серо-белые жилы спинного хребта, измазал их зольной кашей и положил в прохладце, пусть откиснут - пригодятся.

Жарко тут, жаль, холодец не сладится.

И мой любимый фокус с ответхранением на открытом воздухе тут не прокатит, это вам не тундра. Там воздух и почва практически стерильны, ни одна бацилла не летает. Да и с мухами не богато. Здесь же с этими падлами все в порядке, синие, жирные. Материк… Так что, наварим-ка мы крепкого бульона, который придется постоянно кипятить, чтобы не превращать единственный котелок в чашу Петри. Часть костей прокоптим на горячую, а все путное мясо, что не поедет в желудок свежее обжаренным или вареным - закоптим-зажарим тонкими полосками вместе с костями, на повышенной температуре. Такой запас долго храниться может. Про хаш слышали? Кочевники в древности так и делали - прокоптят кости, и в мешок их, потом вываривают до изумления. Консервы такие. О нормальном копчении, сразу скажу, забудь, книжный Попаданец - ты себе просто не представляешь, что это такое и сколько оно - нормально-достаточное - длится… Делай, как я, слушай опытных людей.

Все эти три дня я жил в режиме: "Не пылится ли дорога, не идет ли оккупант". Деревянные мишени из сучьев и коряг расставил, пострелял немного - и в дом. Во дворе повозился, топориком потюкал - и на чердак. Посидим, послушаем, посмотрим на птичек лесных… Выходите, выходите, изверги, не прячьтесь! Встретим, как родных, уже дослал. Спокойно? Тогда выходим упражняться или работать.

Вечером первого дня я устроился на улице, вытащил из чердака табурет, сел поудобней, с трубочкой, кружкой и пестиками, и начал изучать звездное небо. Небо вполне земное, вот Кассиопея, вот "медведицы". Небо чистое, прозрачное, даже Алькор различил… Так, вон там - почти точный север. А как дело обстоит с искусственными спутниками? Спутников не было видно, как и навигационных огней пролетающих на высоте десять тысяч метров самолетов. Не пролетают тут самолеты. А комары пролетают, крупные. Правда, во вполне терпимом количестве - сказывается высота, сухость и продуваемость места. Представляю, сколько их роится в той низине или ущелье, куда скатывается ручеек.

Всю первую ночь я проспал на чердаке.

Окна в доме закрыл, занавесил, чем придется, от чужого бинокля. И поднялся наверх. Проснувшись, я сперва послушал лес, оглядел поляну через слуховые оконца, потом спустился вниз, посмотрел уже в окна. Что тут у нас? К пахнувшей дымом хижине зверь не полезет. Человек может.

Однако, людей в лесу я боялся все-таки меньше, чем хищного зверя. Человек к моей поляне так скрытно лесом пройти не сможет: сойки взлетят, галки закричат, кусты затрещат. Да что там птицы, наблюдательный человек заметит признаки тревоги даже по бабочках и стрекозам.

И звуки. После хотя бы одного дня, проведенного в лесу в полном одиночестве, ваша личная "система безопасности" настраивается, и уже прилично различает "привычные" звуки от посторонних, первозданному лесу чуждых. Тресь! - а это всего лишь с дерева упала ветка, она характерно валится, цепляя другие. Кусты почти не возмущаются, высокая трава почти не ухает, принимая тяжесть. Вообще-то, подобных вертикальных движений в лесу много, это стоит осознать - они "привычны", вечно что-то падает. Или птица - села на куст, он и прогнулся вниз. А вот горизонтальные - всегда тревожны. Так что, если вы захотите резко спрятаться - приседайте, а не порхайте в сторону, заметят. Ну и, на закуску… Как говорил мой первый сержант: "нет ничего более идиотического, чем бегущая елка", это к вопросу о желании многих нацепить на себя куски обломанной флоры.