Василий Звягинцев - Не бойся друзей. Том 1. Викторианские забавы «Хантер-клуба»

— Вы теперь командир взвода, — сказал Ляхов, — как считаете, вашей семёрки достаточно, или нужно усилить? Мнение подполковника я пока не спрашиваю.

Настя дёрнула бровью. Неизвестно, для кого из внимательно наблюдавших за ней штаб-офицеров.

— В рамках вами сказанного — вполне достаточно, — рассудительно ответила она. — Если же возникнет нештатная ситуация, что отделение, что два — невелика разница.

— Это — правильно, — согласился Ляхов. — Осталось только о распределении обязанностей поговорить. Ваши предложения.

Контейнеры с оружием, боеприпасами и прочим снаряжением были сложены в указанном Ляховым помещении неподалёку от приёмной Тарханова. Вадим Петрович лично прибыл проводить группу, и это девушкам польстило, сочтено было за хорошее предзнаменование.

«Валькирии» в достаточно забавных, на их взгляд, костюмах и платьях первой четверти прошлого века, причём чужого, собрались в просторной комнате, скупо обставленной казённой мебелью. Кроме стола адъютанта с несколькими телефонами и стопками всевозможных «дел» и прочих папок и бюваров, только жёсткие деревянные диваны для ожидающих, вешалки для плащей и шинелей в углу, аппарат для изготовления и выдачи газированной воды, несколько пепельниц. Вполне по-спартански. Ну и, конечно, карта Империи и сопредельных территорий во всю стену.

Они до сих пор точно не знали, куда направляются, Вельяминова только сообщила — «в тёплые края», чтобы наряды можно было по климату и по моде подбирать. Они и подобрали, исходя из среднесуточной температуры в двадцать градусов. Будет больше — так раздеваться не одеваться, резерв почти всегда найдётся.

Сейчас толпились возле карты, поскольку другого центра притяжения поблизости не было, не в окна же, выходящие на сплошную стену голубых елей, смотреть. Перебрасывались короткими словами, чтобы не создавать галдежа и неположенного шума, загадывали, где конкретно могут оказаться, и обсуждали, куда попасть было бы здорово, а куда — упаси бог!

Адъютант, в свою очередь, сидя в своём углу в ожидании приказа «Пригласи», рассматривал нежданно-негаданно попавший в его заведование «цветник». О существовании женских отрядов в составе Управления он, естественно, знал всё, что и его начальник, если не больше. Но вот так, вплотную, видел всего второй раз. Да не в казарме на построении, где особо и не разберёшь среди замерших по команде «Смирно! Равнение на-средину!» кто есть кто, а на расстоянии вытянутой руки, в штатском, со всеми исходящими от них небоевыми запахами. Впрочем, боевыми тоже — ружейной смазкой чуть-чуть потягивает. Значит, все при оружии, только что вычищенном.

«Хороши чертовки, — думал поручик, сохраняя безмятежно-безразличное выражение лица. — Без сопротивления отдался бы каждой». Это у них с корпуса ещё повелось такое выражение, как знак высшего восхищения: «Девушка, я бы вам отдался!»

Наконец приказ поступил, адъютант встал и распахнул дверь.

— Прошу, мадамы и мадемуазели, приглашают! — Раз они не в форме, отчего не пошутить. Пропуская мимо себя каждую, быстро, но тщательно обшаривал взглядом. Посмотреть есть на что, а пистолетов не видно, хотя у всех имеются. Ошибиться он не мог, с десяти лет запахи ружкомнаты ежедневно обонял. Жаль, не поступило команды: «Перед входом в кабинет оружие сдать!» Вот бы он позабавился!

В кабинете Тарханова «валькирии» тоже мгновенно опознали своего «подзащитного». И тоже виду не подали. Построились на свободном пространстве узорного паркета между входной дверью и письменным столом. Спокойно выслушали всё, что начальник Управления счёл нужным им сказать. Ляхов и Уваров держались на шаг позади, Вадим Петрович уголками губ улыбался всем сразу и каждой в отдельности. Те девушки, что участвовали вместе с Фёстом в бою на генеральской даче, в очередной раз отметили, что «их» полковник, он же для них «старший», хотя и слышали, что «тот» неоднократно называл этого «Секондом», всё ж посимпатичнее будет, добрее и проще. Одна Вяземская думала противоположным образом.

Уваров же вообще рассматривал рисунки плиток на изразцовой печке в углу.

Когда Тарханов завершил свою речь, среднюю между боевым приказом и советом доброго дядюшки легкомысленным племянницам вести себя на морских курортах внимательно, сдержанно и благоразумно, чтоб вернулись домой с массой приятных впечатлений и в добром здравии, слова попросил Катранджи.

Он тоже заверил своих надёжных и верных подруг в совершеннейшем уважении, безмерной благодарности и братской любви. Выразил надежду, что на этот раз девушкам не придётся применять на практике свои изумительные способности и далее в этом же роде.

Уваров поморщился.

Упёрся, чтобы именно русского человека играть, так и играй, нечего тут Гафиза пополам с Саади и Рудаки изображать. Видели мы таких и в Самарканде, и в Термезе. Вечером за столом сладкие песни поют, по ночам глотки режут…

— Только одно мне непонятно, — подошёл к финишу турок. — Всех своих спасительниц вижу, только милую Кристину не вижу. Она не в отпуске? Или, упаси бог, в отставку подала? — Лицо Ивана Романовича выразило неподдельное горе.

Дело в том, что в Одессе Кристина Волынская работала в гриме, изображая красавицу семитского типа, произвела на Катранджи незабываемое впечатление, и не только внешностью. В самый критический момент он пообещал ей за свою голову десять миллионов, а она со смешком ответила: «Вот и хорошо. Тогда и брошу эту поганую работу!» Своё обещание Ибрагим сдержал, так, может, и она своё? Это его настоящим образом расстроило.

Он, сам удивляясь своей сентиментальности (или это что-то другое?), часто вспоминал эту восхитительную девушку, не раз задумывался, каким образом переманить её к себе на службу. Отнюдь не наложницей, он бы её своим начальником личной охраны сделал, и когда представился момент, попросил Тарх… (то есть, конечно, Неверова, если ему так больше нравится. Настоящую фамилию полковника он знал почти с самого начала [112] См. роман «Дырка для ордена». ) назначить ему в сопровождение именно этих девушек. Жаль только, что имя не назвал той, что ему прежде всего и нужна.

Конечно, и правофланговая Анастасия, руководившая тогда девушками в «Потёмкине», произвела на него впечатление, едва ли не большее, чем Кристина, но потом… Это ж так почти всегда бывает, из многих и многих девушек и женщин вдруг выбираешь одну, непонятно даже по каким критериям. И та хороша, и эта, но искорка проскочила — всё на этом…

Длинная пауза. Обмен взглядами, многократно перечеркнувшими комнату, как лучи лазерных целеуказателей.

Девчата молчали и даже не улыбались, как и велено.

Тарханов кивнул, и Кристина вышла вперед на три шага, приставила ногу: