Александр Афанасьев - Меч Господа нашего-1 [СИ]

— Насколько здесь опасно? — спросил генерал, потому что машина катилась.

— Как сказать, сэр… — неопределенно пожал плечами Халл — пока здесь спокойно. Но это только «пока». Самые большие проблемы с исламским экстремизмом были в Узбекистане, но их взяли на себя русские. Мы даже сотрудничаем с ними по рабочим вопросам, потому что иначе нельзя. Обмениваемся информацией. Но после четырнадцатого года стало намного хуже…

— После войны с Россией?

— Мы предпочитаем так не говорить, сэр, слишком опасно. Наше влияние здесь не безоговорочно, английский язык здесь знает один из ста, а русский — каждый пятый и об этом нельзя забывать. Здесь очень высокая рождаемость, сэр, четверо-пятеро детей в семье не редкость, а норма. Раньше демографическую проблему удалось снимать, просто молодые мужчины отправлялись в Россию на заработки нелегально. Но после четырнадцатого года у русских стал проявляться агрессивный национализм фашистского толка. Не так давно в России нескольких мигрантов русские фашисты облили бензином и сожгли. [55] Начальник станции ЦРУ забывает, а может сознательно не упоминает предысторию этого инцидента. Несколько гастарбайтеров затащили на стройку двух девушек пятнадцати и семнадцати лет и надругались над ними. Группа парней, среди которых были и парни этих девушек — закрыли гастеров в строительном вагончике и подожгли. Вопрос тут был не в национализме. А в том, что эти парни не верили в то, что государство может эффективно наказать этих подонков. И взяли правосудие в свои руки. В России нет проблемы национализма, есть проблема неэффективности государства и есть полное отсутствие страха перед законом у мигрантов — диаспора выкупит, решит вопрос. Теперь — в Россию осмеливаются ехать немногие. Кого-то принимает Казахстан, в некоторых регионах России не так силен разгул национализма, в последнее время начали набирать группы для работы на китайских фабриках. И даже вроде как китайцы собираются строить здесь несколько фабрик для отшива простейшего трикотажа. Но все равно людей намного больше, чем работы для них.

— Твою мать, у русских те же проблемы, как и у нас с мексиканцами. Не знал. А как насчет сельского хозяйства? Эти же дыни…

— Сэр, здесь очень примитивная система ведения сельского хозяйства. Каждый чиновник имеет здесь либо лично сам, либо через доверенных лиц землю, в основном землей владеют родственники. Это бывшие советские колхозы, только русских отсюда прогнали. Власть здесь означает деньги, а деньги власть: здесь есть очень богатые люди, но все они либо чиновники либо подставные люди от чиновников. Эти чиновники владеют землей, но они знают, что если впадут в немилость — то землю у них отберут безо всякого суда. Поэтому, они предпочитают ничего не вкладывать в нее, а получать по максимуму отдачу и выводить деньги за границу.

— Черт… это мне напоминает наших топ-менеджеров из Fortune-500 — попытался пошутить генерал.

— Да, только вот здесь все намного круче. Здесь нет нормальных медицинских и пенсионных страховок, стариков содержат их дети, вот почему здесь такая сумасшедшая рождаемость. После того, как выгнали русских врачей — нормальной медицинской помощи почти не стало, если в Душанбе еще есть нормальные больницы, то в провинции практически все больницы закрыты, местная власть решила, что медицинская помощь людям не нужна. Более того — на этих плантациях люди работают как рабы, им часто вообще ничего не платят. Местные чиновники-плантаторы контролируют суды, жаловаться бесполезно. Вот поэтому — здесь и укореняется «исламская справедливость» и подпольные шариатские суды.

— И много здесь этой справедливости?

— С каждым месяцем все больше и больше, сэр — озабоченно сказал Халл — мы делаем все, что можем. Местный глава государства прекрасно понимает ситуацию, он сотрудничает с нами, выделяет деньги на развитие армии и спецслужб. Русские тоже сотрудничают с нами — потому что понимают, что это общая проблема. Мы делаем все, что можем: обучаем людей, поставляем современную технику. Но становится все хуже и хуже.

Генерал Стэнли МакКристалл вдруг понял, что он видит. Это и был Афганистан — только до войны. От них сейчас зависит — будет ли здесь очередная кровавая, полная дерьма клоака или эта страна все же удержится на краю пропасти. Генерал сильно мучился от того, что он не смог переломить ситуацию в Афганистане, что он, как командующий допускал ошибки и в результате их погибали люди, хорошие американские парни, с каждым из которых он пошел бы в разведку. И генерал дал себе слово, что сделает здесь все, что от него зависит…

Посольство США в Душанбе не так давно переехало в новое здание, теперь это было се6ро-жеолтое двухэтажное здание, и сзади — пристроенный куб, в котором размещались технические службы. Посольство стояло у самой дороги, генерал прикинул на глаз и понял, что с экстренной эвакуацией будут проблемы. Единственно что — после «афганского Тета» здание посольства, которое специально строили в архитектуре, призванной подчеркнуть открытость США и американской политики — отгородили оградой из бетонных плит высотой не меньше десяти футов.

Остаток дня — генерал был вынужден провести в обществе посла и нескольких приглашенных Халлом чиновников из специальных служб Таджикистана. Местные спецслужбисты смотрели на легендарного американского генерала с плохо скрываемым восхищением — но это его раздражало…

Как же в местных развиты рабские корни! Потребности в свободе нет абсолютно! Если уходят белые — им непременно надо найти себе нового хозяина. Аллаха, к примеру… они ведь сами себя называют «рабы Аллаха». Лучше бы порядок у себя навели… козлы…

Утром — едва проснувшись, генерал взял вертолет, двух морских пехотинцев США в качестве охраны и выехал в направлении Кыргызстана.

Дорога М41 или трасса Душанбе-Хорог-Ош-Бишкек вызывала у генерала стойкое ощущение дежавю. Это был тот же самый Афганистан — почти один в один, сложно отличить одно от другое. Трасса была предельно сложной, большая ее часть проходила по горным районам. Если на относительно равнинной местности она представляла собой двухполосную плохо асфальтированную дорогу, то в горах — это так называемый «Памирский тракт» — это была пробитая в каменных отрогах, смертельно опасная, без какого-либо ограждения трасса. Ни придорожной инфраструктуры, ни заправок ничего. Если какая-то машина на сложном участке сломается — то для того, чтобы быстро освободить проход остальным придется сталкивать ее в пропасть. Несколько опытных гранатометных расчетов могут остановить движение на целый день. Танки здесь не проходят с гарантией и под вопросом — прохождение Страйкеров. Страйкеры, наверное, пройдут, но для этого придется делать трассу односторонней и на особо опасных участках поддерживать скорость не более пяти миль в час.