Александр Головчук - ПОЧЕМУ И НЕТ?

И подавят, и накажут, шомполами по крестьянским спинам записывая непреложную истину - в Империи бунтовать нельзя.

Неприятная работа, а что делать, присягал - служи.

Кажется Жуков, или до него какой-то из королей, точнее не помню, говорил:- 'Армией командую я и сержанты'. Очень большая доля истины в этом есть. В роте за порядком и службой смотрели унтера.

Быт, подготовка, внешний вид, здоровье, питание - этих вопросов офицеры не касались. Вспоминали о службе только после втыка вышестоящего руководства или в походе.

Пару раз в год проводились маневры всего батальона. Раз в три месяца стреляли на стрельбище, по три выстрела на ружье, дюжина в год выходит. Несколько парадов за год. Вот и вся служба для офицеров. В остальное время, в основном, пили и развлекались.

Своего командира роты, капитана Васильева, я увидел впервые только через неделю. Он прибыл в роту вместе со священником, когда пришло время присягать. Капитан отбарабанил текст присяги, мне как нижнему чину говорить было не положено. Батюшка подошел с крестом, засвидетельствовав, что присяга принята и благословил на службу Отечеству и Государю, за веру Православную. И на этом все. Я - полноценный военнослужащий со всеми правами (мало) и обязанностями (много).

Следующий раз я увидел ротного только дней через четыре или пять.

В общем, капитан появлялся в казарме раз или два в неделю. Очень редко этот график менялся. Прапорщики, подпоручики и поручики появлялись чаще, три-четыре раза в неделю. Присутствовали на разводе, проводили строевой смотр и исчезали тоже на три-четыре дня.

Короче, служба пока была не особо напряженной. Караулы, муштра, работы по гарнизону уже почти не утомляли. После первых суматошных недель стало появляться свободное время. Его следовало использовать с умом и я, отпросившись со службы, отправился в кадетский корпус. Надо было наводить мосты с учебным заведением.

Смоленский кадетский корпус официально являлся филиалом второго Императорского кадетского корпуса, но фактически был самостоятельным учебным заведением и имел все, чтобы дать прекрасное образование будущим офицерам.

Просторные здания учебных корпусов с классами и с бальным и гимнастическими залами. Отличные воспитатели и учителя. К их услугам был плац для строевой подготовки, гарнизонный ипподром для выездки и фехтовальный манеж для обучения фехтовальному искусству. Вот это мне было весьма интересно.

В корпус я мог проникнуть только через фехтовальный манеж. Мне нужно было попасть туда в качестве адепта (ученика, простого посетителя манежа), познакомится с фехтмейстером, доказать свой уровень владения клинком и предложить себя в качестве монитора (помощника) в обучении кадетов, и прочих желающих, среди коих были и дамы. Таков был мой первоначальный план.

Вы удивлены насчет дам? Но практика заключения договора на посещение фехтовального манежа дамами была принята еще в середине прошлого, в смысле, восемнадцатого века. В Россию это правило добралось с опозданием, лет на двадцать по сравнению с Европой и прижилось. Теперь благородные дамы могли ездить верхом, танцевать и фехтовать - это не считалось предосудительным. Но пока мне было не до прекрасной половины человечества - мысли заняты другим.

В фехтовальный манеж я вошел незадолго до полудня. Переступив порог, остановился и склонил голову в поклоне. Обычай, обязательный для каждого фехтовальщика. Дань уважения и приветствие места, где царило искусство фехтования. Ступая в манеж, ты принимаешь все его правила, или не входишь вовсе.

После отступил чуть в сторону от входа и стал наблюдать за тем, что происходит в зале. Народу было совсем не много. Четверо адептов тренировались у мишеней в виде изображенного силуэта человека с красными кружочками поражаемых зон, отрабатывая различные варианты уколов. Еще двое под руководством монитора учились стойке и перемещению с оружием. Эти люди явно были не кадеты, и даже не военные. Вполне себе цивильные товарищи, молодые помещики или мелкие чиновники. А вот монитор - из кадетов старшего, возможно выпускного курса.

Юноша, на вид семнадцати, может восемнадцати годов с очень серьезным лицом, спокойно и уверенно вел занятие. Даже работая индивидуально с кем-либо из учеников, он не выпускал из виду всех остальных адептов, контролируя их действия.

Меня он увидел сразу, как я переступил порог. Кивнув головой в ответном приветствии, он жестом указал мне на лавку, расположенную вдоль стены, предлагая присесть не на секунду не прерывая занятия. Только закончив объяснение и показ своему подопечному, отработав с ним несколько раз стойку, он отправил к мишеням всех занимающихся, а сам, извинившись перед ними, подошел ко мне.

- Прошу прощения, что заставил ждать. Когда идут занятия, я не властен над своим временем. Чем могу служить?

- Горский Сергей Александрович, хотел бы заключить договор на посещения Фехтовального манежа на правах адепта, господин монитор. Хотел бы узнать возможность и условия.

- Я вижу вы в службе нашего гарнизона. Очень рад. Если соизволите подождать еще около часа, буду полностью в вашем распоряжении.

Горяинов Глеб Петрович, к вашим услугам. Как обращаться ко мне в манеже, я гляжу, Вы знаете. - Еще раз, извинившись, парнишка отошел к своим ученикам.

Поглядим, как занимались предки.

А хорошо занимались, качественно. В час, по крайней мере, не уложились. Молоденький преподаватель держал дисциплину, как прусский капрал у гренадеров Фридриха. При этом и занятия проходили весьма динамично. Особенно понравились завершающие тренировочные бои. Толково, хоть и неумело фехтуют. Стараются не победить, а именно выполнить задачу, поставленную на бой тренером. Фу-ты монитором, конечно, не спутать бы при разговоре.

Засмотрелся на занятное зрелище, предварявшие бои - отдания Малого салюта.

А вот тут, Сережа, тебе есть чему поучиться. В наше время салюты были попроще, а тут целое представление. Но красиво.

Стоящие друг против друга противники когда четко, когда не очень выполняли приемы словно проводя бой. Каждому движению салютующего синхронно отвечало движение второго фехтовальщика.

Малый салют имел шестнадцать канонических движений каждого из соперников, всего тридцать два значит. Их назубок знал каждый мало-мальски образованный фехтовальщик этого времени. А я нет. И ведь есть еще и Большой салют…. Вот засада.

Конечно, научиться - это мы быстро, но похоже мой фехтовальный зал в далеком будущем здорово отличен от манежа, в котором мне предстоит блеснуть мастерством сейчас. Многие ритуалы, обычаи и правила, которые здесь знают все, мне не знакомы. Вернее они где-то знакомы, но поверхностно, из книг и рассказов тренеров.