Александр Головчук - ПОЧЕМУ И НЕТ?

Ага, лежит голубчик, бритый каторжанин. Две раны, обе - смертельные. Как после первой еще стрельнуть смог?

- Задержать хотел, каналья! Рядом они, ребята. Еще немного и догоним. Давайте ребятушки, не выдайте. Вперед! Вперед! - прапорщик похож на терьера у лисьей норы, рвется в погоню.

- Вашбродь! - это Алесь - Их четверо, двое нясут чего-то тяжелое. Меняются все время. След видный, не уйдут, вашбродь.

Мягкий белорусский выговор вроде успокаивает прапора.

- В линию, рассыпались! Проверить затравку! Шагом, пошли!

Еще минут тридцать погони.

Природа сегодня за нас, дорогу разбойничкам перегородил овраг, а мы уже рядом. Как там у Киплинга? - Они приняли бой.

Кабанов чуть не кинул нас в штыки, но его вовремя зацепило пулей. Целили в офицера, и почти достали. Могли и грохнуть, но я успел сбить с ног, увидев вспышку затравки. Хотя пулей в голову по касательной все же прапор получил. Ну и вырубился. Контузия.

Штыки я отменил, мне понравилось, как мы обезвредили первую засаду. Повторяем трюк со стрельбой в три ружья. Я с винтовкой страховал.

Через пятнадцать минут выбили всех, поднять руки никто не захотел. Последний, уже раненый, даже в атаку кинулся. Этого снял я, винтовка не подвела, но отдача конечно…. Синяк на плече обеспечен. У нас слегка задело в плечо Бронислава, больше потерь не было.

Перезарядился, велел лешим поглядывать. Наверное, это погоняло за ними так и закрепится. И пошел проверять. Сам.

Во идиот, да? Нет. Просто я хочу перебороть этот холод в животе, задавить его раз и навсегда. Через страх надо переступать, да еще попинав его при этом, иначе никак.

Прохожу мимо первого. Моя пулька угодила ему в голову. Ага, все шестнадцать с половиной мм. Готов. Дальше.

Огибаю бугорок, за которым скрывались бандиты. Все мертвы, двое сжимают в руках ружья. А вот и третий - лежит, обхватив одной рукой небольшой, но видно очень тяжелый сундучок и накрыв его своим телом. Спихиваю труп, чтобы рассмотреть что там.

Тихий стон. Еще не труп, но почти.

Мужик отходит. Кровь изо рта струйкой стекает на подбородок и шею. Глаза уже не видят света, но губы что-то шепчут. Другая рука сжимает мешочек-ладанку на груди.

Внезапно голос умирающего крепнет:

- Wys #322;a #322;em z Moskwy do r #243; #380;nych dobre … woz #243;w w bramie Ka #322;udze do Mozhaisk. Poszed #322;em z Mozhaisk starej drodze do Smole #324;ska, i sta #322;…. (Я отправил из Москвы с разным добром… подводы, в Калужские ворота на Можайск. Из Можайска пошел я Старой дорогой на Смоленск, остановился…. (польск.))

Рука судорожно рванула шнурок ладанки срывая его с шеи и швыряя прочь. Тело выгнулось и опало. Все.

Странный мужик, похож на благородного, вон бачки, руки без мозолей хоть и с черными грязными ногтями. Лицо, бритое прежде, сейчас заросло недельной щетиной. А вот одет мужчина в сермягу. Тут бы больше сюртук подошел.

Махнул солдатам, чтоб подходили. Сам, подняв ладанку и кинув ее в патронную сумку, попытался поднять сундучок. Ого! Если предположить, что не свинец, то это много.

Приподнял крышку. М-да - не свинец. Хоть бы капральство золотую лихорадку не подхватило. Хотя, вон и Кабанова под руки ведут, теперь это его забота.

Быстро оклемался. Были бы мозги, было бы хуже. Ну, это я так, отходняк пошел. Он вообще ничего, смелый малый. И насчет его заботы, тоже не прав.

Действуя скорее инстинктивно, чем осознанно, пока не подошли, набросил на сундучок каторжанскую хламиду, выдернув ее из-под мертвеца с ружьем. Потом усадил на этот импровизированный табурет прапорщика и стал оказывать ему первую помощь, одновременно отдавая распоряжения.

Приказал оттащить трупы, сложить их в ряд. Алеся, вот уж истинный следопыт, вместе с астраханцами отправил навстречу подмоге, чтоб не блудили. Велел не трепаться там лишнего. Остальным приказал отдыхать.

Вздохнул о горячей воде, но мои солдатики утешили:

- Щас будет, господин унтер-офицер.

И сделали. Двое запалили костерок, а один умелец, содрав немного бересты, соорудил небольшой кузовок и в нем вскипятил воду. Саперская смекалка сразу видна.

Обработал рану на голове прапорщика горячей водой.

Кабанову было плохо. Бег после пьянки, а потом и контузия никого еще не укрепляли. Пришлось его уложить у того же сундучка и наказать не двигаться, после подошел к своим солдатам.

- Слушай сюда, братцы. Что разбойнички несли, небось догадались. Но то такой кусок, что простому человеку не прожевать, не проглотить. Большие деньги - большие заботы. Тут только за то, что видели, можно живота лишиться. Забудьте и молчите. Упадет что нам - хорошо. Тут я стараться буду. Все-таки славно воевали. Не упадет - не страшно, остались с тем, что имеем. Будем считать, что от пули откупились.

- А мы и не видели ничего. - Голос от костерка.

- Так, а я о чем? Глаза не видят - сердце не болит. Так как?

- Добро, господин унтер-офицер, мы и сами не без понятия.

До наступления темноты оставалось совсем недолго, когда прибыла подмога во главе с капитаном Вениамином Андреевичем Васильевым. Банду добивала, по слезной просьбе командира четвертой роты именно четвертая, усиленная двумя взводами нашей третьей. Она прибыла почти сразу вслед нам. В губернии такого массового побега еще не было. По крайней мере, давно не было. Солдаты за своих побитых товарищей мстили. Пленных не брали.

- Разрешите доложить, господин капитан! - Вытянулся перед ротным. Тот кивнул.

- При преследовании разбойных людей, дважды вступали в бой. Сперва на засаду попали, там один всего был, а после остальных у оврага прижали. Еще четверо. Легко ранен один солдат. Прапорщик Кабанов - контужен, просит подойти к нему, дозвольте проводить.

Махнув рукой сопровождающим, чтобы остались, капитан отправился к лежащему. Подошли.

- Да он спит?! Горский, ты что это…?

- Прошу простить, но речь идет о золоте. Не решился при всех…. - Скучающее выражение лица капитана не изменилось, лишь бровь вопросительно приподнялась.

- Много, одному едва поднять. Еще раз прошу простить, если что сделал неправильно, прапорщик без сознания был.

Во нервы, даже скучающее выражение с лица не исчезло. Постоял, чуть подумал, шевеля левой бровью. Этакий Фауст в раздумье.

- Солдаты знают?

- Догадываются, ваше благородие. Но глазами не видели.

- Без чинов, Горский. Сейчас я всех уведу, а ты с прапорщиком, и…. Есть пара абсолютно надежных людей?

- На пару могу положиться. Молодые, мира еще не видели.

- Значит ты с прапорщиком и двумя солдатами, ждешь здесь. Утром будут телеги, заберут тела и прапорщика. В телегу с раненым все и сложите. Надо будет сопроводить его до дома губернатора, где герою-прапорщику окажут помощь.

Все делаешь спокойно, не привлекая внимания. На въезде я встречу, провожу.

- Понял, Вениамин Андреевич, на перевязке экономить не буду.