Евгений Белогорский - Александр. Продолжение похода. Часть 1

Щедро одарив Фегея за хорошую весть, Александр велел немедленно собрать военный совет, спеша обсудить со своими соратниками сложившееся положение. Каушамби по своей значимости мало чем, уступала захваченной царем Матхуре, и упускать шанс по её мирному захвату было нельзя. Однако были и свои сложности.

— Каушамби слишком далеко находится от нас и быстро занять, мы ее никак не сумеем — высказывал свое мнение Мелеагр.

— А если нам послать в Каушамби катафрактов. Они смогут прибыть к крепости гораздо быстрее пехотинцев и смогут удержать город до подхода наших главных сил — смело предложил Пердикка.

— Ну уж нет — горячо запротестовал Гефестион — посылать нашу ударную силу неизвестно куда, не зная дорог, бродов и обстановки это чистая авантюра, и я лично против этого.

— Я тоже не стал бы посылать нашу конницу в столь рискованный рейд, даже ради получения новой крепости — изрек Кратер, хорошо помня устроенную ему индусами огненную ловушку.

— Вы стали слишком осторожны друзья, мои — упрекнул стратегов Пердикка — вспомните Граник, Иссы, Гавгамелы, когда только проявленная нами смелость и решительность позволили одержать вверх над персами.

— Это, что намек на трусость? — гневно спросил Гефестион, грозно взглянув на Пердикку, но тот не испугался.

— Нет. Это лишь смиренное желание преподнести ещё одну славную победу к стопам моего государя — смело произнес стратег, преданно глядя в лицо Александру, на котором читалось озабоченность и напряженность. В душе царь был полностью согласен с мнением Пердикки, однако его по рукам и ногам вязали рассказы индийцев об армии царя гангаридов. Огромные числа солдат, колесниц и слонов противника постоянно довлели над разумом Александра и сковывали его инициативу. С таким сильным противником македонскому царю ещё сражаться не приходилось.

— Я полностью согласен с призывом Гефестион и Кратера, быть осторожным — произнес после долгого раздумья Александр. — Даже ради возможности мирного занятия столицы княжества Ватса, я не стану рискнуть своей кавалерией, пока не разбито войско царя Аграмеса.

В шатре повисла напряженная тишина, которую прервал поднявшийся со скамьи Неарх.

— Есть другой вариант, государь — произнес наварх, внимательно разглядывая расстеленную на столе карту. — Насколько мне известно, нужный нам город расположен вниз по течению реки. Мы уже научились на своих кораблях успешно перевозить воинов по местным рекам. Что мешает сделать это еще раз? Корабли движутся по воде быстрее не только пехоты, но и кавалерии. Если индийские союзники помогут нам лоцманом, думаю, мы сумеем опередить царя Аграмеса и раньше него занять Каушамби.

— Верно мой друг — радостно воскликнул обрадованный Александр — но теперь, для выполнения этой задачи на твои суда придется посадить гораздо больше пехоты. Выдержал ли они такую нагрузку?

— Не волнуйся, Александр. Мои корабли прочны. Они построены на славу и смогут перевезти на себе большее число воинов, чем при штурме Матхуры — с достоинством молвил наварх. — Но в случаи необходимости мы можем построить несколько плотов и посадить на них воинов. По словам индийцев, река в этих местах тихоходна и не имеет опасных порогов или стремнин.

— Значит, решено. Пусть Пердикка грузит своих воинов на корабли Неарха, и двигаются по реке к Каушамби — приказал Александр, чем вызвал на лице стратега радостную улыбку.

— Позволь высказать одну мысль, государь — произнес Эвмен, молчавший все это время.

— Изволь — сказал царь, с интересом глядя на карийца.

— С ними обязательно должен быть человек почти равный тебе по величию и значимости. Иначе вельможи города могут воспринять это как оскорбление, а это может нам обернуться боком. Восточные люди очень щепетильны и ранимые, когда дело касается их чести и достоинства.

— Отличная мысль, Эвмен. Пусть на главном корабле флотилии будет поднят мой царский штандарт, а вместо меня на корабле поплывет хилиарх Гефестион. Только ему я могу поручить столь важную роль в подобном деле. Все это должно заставить индийцев поверить, что к ним прибыл царь Александр или его близкий родственник. Они впустят солдат Пердикки в город, а когда обман выявиться, я уже буду стоять со своим войском у стен города и оставлю царя гангаридов у разбитого корыта — произнес Александр и все присутствующие в шатре стратеги, согласились с ним.

Узнав решение царя отправить часть войска вниз по реке, весь македонский лагерь пришел в движение. Но в самый разгар этих приготовлений пришла скорбная весть. От полученной в бою раны, скоропостижно скончался стратег Кен.

По этому поводу многое говорилось среди солдат Александра. Одни утверждали, что причиной быстрой смерти стратега был яд, которым была смазана стрела, ранившая стратега в плечо. Другие доказывали, что всему виной длительный поход, отнявший у полководца все силы и желание жить.

Были ли правдивы эти предположения или нет, но оставалось одно, «железный» Кен отошел к богам в нелюбимом им походе.

Александр немедленно объявил по войску траур, назначил пышные похороны, но при этом не приказал задержать погрузку солдат на корабли, чем вызвал глухой, ропот в их среде. Ещё большим удивлением было назначение на место умершего Кена, грека Эвмена управлявшего царской канцелярией. Воины Кена ожидали, что над ними поставят Аминту, Селевка, Алкеста или Лиссимаха, родных им македонцев, но царь выбрал им в наказание за бунт на Гефасисе безродного малоазийского грека поднявшегося столь высоко, исключительно по милости Александра.

Многие недоброжелатели карийца ожидали скорого конфуза царского канцеляриста на посту стратега, однако их ожидания были напрасными. Уже с первых дней Эвмен показал себя грамотным и толковым командиром, и не дал воинам ни одного повода, для обращения к царю с просьбой назначить другого этера.

Выполняя волю царя, Неарх вместе с Пердиккой и Гефестионом уже на другой день покинули македонский лагерь, в котором шли приготовления к торжественным похоронам Кена.

Прославленному воину и полководцу, неоднократно блиставший своим талантом на поле битв, был установлен величественный помост из смолистых бревен богато обтянутый золотистой парчой. На его вершине было воздвигнуто широкое ложе с телом умершего героя.

Завернутый в красный плащ, расшитый золотыми царскими орлами, одетый в боевые доспехи и с золотым венком победителя Матхуры на голове, стратег готовился принять свой последний парад.

Первыми под протяжные звуки флейт перед помостом торжественным шагом прошла фаланга сарисофоров, за которой двинулось все македонское войско. Отдавая последний долг знаменитому герою, потрясая оружием и громко выкрикивая имя Кена, шли пельтеки и гоплиты, шли лучники и пращники.