Роман Злотников - Генерал-адмирал. Взлет

— Я верю, господа, верю, — улыбнулся Канареев. — Просто хотел напомнить, что и у нас не все так страшно. Да, мы с вами находимся еще в начале исполнения наших планов, но даже то, что уже есть, — это уже кое-что серьезное. И мы не настолько беззащитны, как может показаться, если смотреть только на цифры недостач.

— Да, господа, — вступил в разговор уже я, — чего нам не хватает, мы представляем достаточно хорошо. А теперь давайте-ка попытаемся ответить на три вопроса: во-первых, что мы можем сделать из того, что существенно, поднимет боеспособность войск и флота в ближайшие два-три месяца; во-вторых, что было бы очень полезно сделать, ежели именно в этот срок начнется война; и в-третьих, как это сделать так, чтобы не испортить окончательно все наши планы подготовки и перевооружения армии, ежели война, к нашей удаче, все-таки сейчас не начнется…

Совещание затянулось более чем на двое суток с небольшими перерывами, втягивая в себя в процессе все новых и новых участников — от начальников отделов Генерального штаба до руководителей департаментов министерства финансов, начальника Михайловской артиллерийской академии, начальника офицерской стрелковой школы и еще нескольких десятков человек. После чего, перехватив триста минут сна, я, зевая, забрался на задний диван своего «Вояжа» и двинулся на доклад к Николаю.

В принципе Канареев оказался прав. Все было не настолько уж плохо, как выглядело на первый взгляд. Проблема номер один была связана с деньгами, но и ее удалось решить, срезав некоторые расходы и перераспределив финансы между статьями, а также запланировав выпуск специального оборонного займа, который мы собирались полностью пустить на накопление мобилизационных запасов патронов и снарядов. С ними тоже была проблема и едва ли не самая серьезная. Кроме того, было решено, ежели удастся избежать немедленной войны, создать запас мощностей на казенных стрелковых, артиллерийских, патронных и пороховых заводах. Все одно войну ждали, коль не сейчас — так скоро. Даже если это и окажется ненужной тратой — только порадуемся. Ну а если нет — значит, получим некоторую фору перед иными участниками сего препоганого действа. Вот только средства на это изыскали за счет существенного, почти на четвертую часть, сокращения программы реконструкции береговой обороны. На Балтике, где у нас имелся самый сильный противник, мы ничего сокращать не стали, а вот на Черном море, где противник был куда слабее, и на Тихом океане, где его теоретически пока не предвиделось, сокращения были заметными: от трети до сорока процентов всего запланированного там пустили под нож. Короче, срезали все то, что к настоящему моменту пока не было в работе.

Еще было запланировано множество мероприятий по повышению уровня боеспособности второочередных и третьеочередных частей и соединений — от значительного расширения либо создания курсов переподготовки офицеров запаса до разработки программы подготовки унтер-офицеров для корпусов второй очереди из числа увольняющихся в запас наиболее подготовленных рядовых. Их планировалось оставлять на трехмесячные курсы с выплатой в период обучения денежного довольствия сверхсрочнослужащих, после которых они выходили унтер-офицерами запаса. Кстати, на них предполагалось и обкатать программы курсов переподготовки офицеров запаса и преподавателей для этих курсов, ну и с их же помощью дообустроить помещения.

Были продуманы мероприятия по сокращению времени мобилизации, включавшие в себя постепенную замену рельс на железных дорогах стратегических направлений центральной и западной части страны, позволяющую пустить по ним более мощные паровозы и, соответственно, более тяжелые и большегрузные составы, сейчас использующиеся только на Транссибирской магистрали. Проводить расширение сети железных дорог в европейской части страны или хотя бы инициировать нечто подобное я категорически запретил. О плане Шлиффена я знал еще в покинутом мною будущем, правда без деталей, а здесь Бурову удалось раскопать и его некоторые подробности. Но и этого было достаточно, чтобы понять: как только мы начнем мероприятия, призванные сделать план Шлиффена никчемной бумажкой, например построив еще несколько железных дорог, ведущих в западном направлении, в центральной части страны — немцы немедленно нападут.

Кроме того, была разработана достаточно обширная программа дезинформации, дезавуирующая в глазах противника эффективность тех или иных наших действий, например, тех же курсов переподготовки офицеров запаса или полковых и дивизионных учений. Причем она была направлена не только на потенциальных противников, но и на наших вроде как союзников. Они должны были продолжать считать нас относительно слабыми и неготовыми к войне, а то конфигурация противоборствующих группировок могла поменяться — не только невыгодно для нас, а прямо-таки катастрофически… Ну и в рамках этой программы дезинформации решено было по-прежнему не менее трети всего закупаемого вооружения направлять на формирование мобилизационного запаса. А по достижении насыщенности корпусов первой очереди новым вооружением наполовину даже и увеличить это соотношение в сторону мобилизационных запасов. Пусть немцы как можно дольше считают нас неготовыми к войне.

Помимо прочего, возможно вследствие того, что все присутствующие на совещании находились в этаком слегка сдвинутом состоянии, которое отличает работу мозга в условиях «мозгового штурма», была разработана очень интересная «шкала боеспособности войск». Похоже, мы наконец-то нащупали те самые критерии оценки, которые могли бы нам помочь реально оценить состояние и боеспособность как армии, так и отдельных ее соединений и частей в мирное и военное время. То есть создать систему, позволяющую умножить в армии число боевых или хотя бы боеспособных командиров и уменьшить число «бухгалтеров» и «строителей», итогом деятельности которых и являются байки о покраске травы в зеленый цвет и совмещении пространства-времени путем постановки задачи вырыть траншею «от забора и до обеда». Ведь главное в любой области человеческой деятельности — это критерии оценки. Если они заданы правильно — все рано или поздно приходит в норму, если же нет — что бы ты ни делал, какие бы деньги ни вкладывал и какие бы патетические речи ни произносил — результат будет плачевным. Я это знал хорошо, поскольку еще застал времена принятия «повышенных социалистических обязательств на период обучения», которые, по моему глубокому убеждению, сыграли основную роль в резком падении боеспособности и боеготовности советских вооруженных сил. Что наглядно показали и последние учения армии СССР, почти сплошь являвшиеся откровенной показухой, и начало Афганской войны, когда целые подразделения попросту вырезались душманами, в тот момент еще практически не имевшими сколько-нибудь современного вооружения. И это несмотря на то что финансировалась советская армия куда лучше, чем российская в более поздние времена «независимости головы от мозгов»…