Владимир Поселягин - Я - истребитель

— Т-26, БТ… О, и двадцать восьмой! Похоже, батальон идет! Вперед! — крикнул Никифоров.

Танки закрывала поднятая гусеницами пыль, и как он смог рассмотреть, что там идут именно названные, мне было непонятно, тем более без бинокля.

— Быстрее, быстрее, — крикнул особист, когда мы пробежали половину расстояния.

Обернувшись, заметил, как из леса выскакивает десяток фигур.

— Ложись!!! — заорал я, увидев, что несколько из них встают на одно колено и целятся в нас. Мы упали в высокую густую траву. Над головой засвистели пули, заставляя все сильнее прижиматься к земле.

— Вперед, по-пластунски! — приказал Никифоров, и мы поползли. Вдруг тональность рева танков изменилась, и я понял, что они остановились.

— Черт! — вскрикнул Никифоров, пытаясь выглянуть из травы и осмотреться. По его шее потекла струйка крови. Вскинув маузер, я, не глядя, выпустил половину магазина в сторону немцев. То, что это именно немцы, я не сомневался — идущий цепью батальон просто не мог успеть выйти на опушку.

— Сильно ранены, товарищ политрук?

— Оцарапало, — морщась, ответил он.

В это же время несколько танков развернулись и направились в нашу сторону.

Вот один из них остановился метрах в десяти от нас. Ползком мы укрылись за клепаным бортом боевой машины.

— Кто такие? — услышал я. Закрутив головой, увидел танкиста в шлемофоне, который, прикрываясь полуоткрытым башенным люком, требовательно смотрел на меня.

— Политрук Никифоров, особист семнадцатого БАП, и лейтенант Суворов, летчик-истребитель двенадцатого ИАП, — крикнул я помогая Никифорову перевязаться его медпакетом.

— Суворов? Тот самый?

— Тот самый, — ответил я, не оборачиваясь.

— Ну-ка посмотри на меня! — крикнул танкист.

Я обернулся.

— Точно, Суворов! Один в один, как фотография в газете! — обрадовался танкист.

— Товарищ танкист, там немецкие диверсанты на нас охотятся, — напомнил я.

— Да? — удивился он. Но почти немедленно что-то сказал в ТПУ и замахал красными флажками, подавая команды другим экипажам. Вдруг на пяти танках, которые подъехали к нам, заработали пулеметы и пушки. Привстав, я выглянул из-за борта: на моих глазах разрыв снаряда расшвырял двух диверсантов в стороны, но трое оставшихся в живых успели скрыться в лесу. Однако танкисты не остановились на этом, продолжая азартно обстреливать опушку.

— Что там? — спросил особист.

Обернувшись, я увидел его рядом с собой.

— Как вы?

— Сказал же, царапина!

— Ушли немцы, — ответил я на вопрос.

В это время танки прекратили огонь. Откинулась крышка люка, и к нам изящно-ловко скатился невысокий танкист. Тот самый, с которым мы перекликались, стараясь переорать рев мотора.

— Ну здравствуй, герой. Читал я о тебе, читал. Как ты ту шишку из СС сбил… Вчера газету привезли, всем полком читали. Молодец. А как ты на вопрос корреспондента ответил — мы всей частью смеялись. Как же там…

Прикрыв глаза, чтобы было легче вспоминать, он речитативом произнес:

«Как сказал в интервью лейтенант Суворов:

— Жаль, что Гитлер летает только по закону всемирного тяготения. Хотя немного пеньковой веревки может помочь ему зависнуть…»

Вокруг нас стали собираться танкисты, меня хлопали по плечу, пожимали руки. В это время Никифоров, о чем-то тихо разговаривавший с подошедшим командиром маршевого батальона, собранного по рембатам, в звании подполковника, громко сказал:

— Товарищи танкисты. Немцы, пользуясь документами старшего комсостава НКВД и Красной Армии, ввели в заблуждение советскую часть в составе стрелкового батальона и направили их по нашим следам, сказав им, что мы — немецкие диверсанты, убившие лейтенанта Суворова, и приказав им при обнаружении открыть огонь на поражение. Я думаю, вы понимаете, что в таком случае наши бойцы поймут, кого убили, только после свершившегося факта. Так что нужно этого не допустить. Но помните, что в батальоне находятся наши бойцы, хоть и командуют ими переодетые немцы, поэтому никакой стрельбы на поражение!

— По машинам! — крикнул комполка. А нас с особистом быстро повели к основной колонне. Кроме танков там присутствовали грузовики с горючим и боезапасом.

— Мотострелков у меня маловато, но взвод на двух машинах выделю… И взвод танков, — сказал комполка, одновременно командуя своими подчиненными.

Еще десяток танков съехал с дороги и в сопровождении пяти десятков пеших бойцов направился к тем, что спасли наши с особистом жизни.

— Это хорошо. Но нам связь нужна, причем немедленно, — ответил Никифоров.

Политрук быстро связался с кем-то по штабной радиостанции и несколькими кодовыми словами объяснил, что произошло.

В это время на опушку вышла первая цепь ищущего нас батальона. Увидев танки, они остановились, что было дальше, я не видел — меня силой сняли с танка и сунули в открытую дверцу броневика.

Глухо заворчал мотор, и мы куда-то поехали. Ехали долго, больше часа, иногда останавливаясь или, наоборот, прибавляя скорость, пока, несколько раз повернув, не остановились.

— Прибыли, товарищи командиры, — сказал командир броневика, как только мотор заглох. В него кроме меня еще и Никифорова посадили, так что ехали мы в тесноте, да еще и в жаре. На солнце броня была до предела накалена, но люки для проветривания экипаж не открывал, следуя приказу подполковника.

Открылась дверца, впуская вовнутрь свежий лесной воздух, в тишине отчетливо звучали чьи-то команды и матерные крики.

— Выходим, — скомандовал Никифоров и первым вылез из броневика.

Я немедленно последовал за ним, вытирая рукавом струившийся по лицу пот.

— Товарищ батальонный комиссар, ваше задание выполнено, лейтенант Суворов доставлен целым и невредимым, — услышал я, как только вылез из банной утробы бронемашины.

— Выполнено!!! Лейтенант, вы почему охрану не дождались в условленном месте?! — стал наезжать на Никифорова местный особист.

— При подъезде к условленному месту встречи мною была замечена засада, поэтому я отдал приказ не останавливаться, — ответил Никифоров.

«Так вот почему мы тот перекресток так быстро проскочили! Ой, чую, что вокруг меня какие-то игры закручиваются! Ой, чую!» — ошарашенно подумал я.

— Повторная засада на подъезде к лесу в виде патрульных едва не увенчалась успехом, но нас успела догнать машина охраны и вступила в бой с противником…

Никифоров спокойно рассказывал, как все происходило. Я стоял сбоку и с интересом слушал, по мере его рассказа мои глаза открывались все больше и больше.

— Лейтенант Суворов? — отвлек меня от интересного повествования капитан с повадками адъютанта.

— Да, это я.

— Прошу следовать за мной, — велел он и, развернувшись, пошел в сторону бревенчатых домов, в которых, видимо, располагался штаб нашей дивизии.