Сергей Шкенев - Штрафбат Его Императорского Величества. «Попаданец» на престоле

- Держи! Только всего сразу не ешь.

- Пасяму?

- Сладкая будешь слишком - непременно козюля ужалит. Мы же на Змеиный ручей идём, знаешь?

- Да? - девочка ненадолго задумалась, а потом решительно запихнула лакомство в рот. - Ты бойсой! Ты сех козюй убьёсь!

Минька аж поперхнулся от таких слов и не нашёлся чего ответить. Петушка, конечно, очень жалко, но и выглядеть в глазах младшей сестры последним трусом тоже не хотелось. Подумаешь, гадюки! Да он этих гадюк одной левой! Вот только выломать прутик покрепче… и всех…

Мальчишка представил себя богатырём, срубающим Змею Горынычу сразу три головы. Нет, лучше четыре! И хвост заодно! Дашка с восторгом и восхищением смотрела, как прутик со свистом рассекал воздух - вот он сбивает наземь васильковые и ромашковые вражьи полчища, вносит опустошение в репейную орду, а по неприятельскому генералу-чертополоху бьёт с такой силой, что того отбрасывает на несколько шагов.

И, кажется, будто земля дрожит и пыль клубится вдали - верный конь стучит копытами, спеша на помощь. Ну будет ужо врагу потеха!

- Кусна! - Дашка облизала большую деревянную ложку и отложила её в сторону. - Паси бох!

Девчонка осоловела после непривычно сытной еды, но всё равно с сожалением проводила взглядом уносимый котелок с недоеденной кашей. Глаза закрывались сами собой… клюнула носом… встрепенулась… И тут же завалилась на бок, не в силах бороться с непреодолимым сном. Сидевший рядом пожилой дядька хмыкнул, улыбнулся чему-то своему, и переложил ребёнка на сложенную в несколько раз попону.

- Сестра?

- Ага, - ответил Минька, торопливо работая ложкой. - Младшая.

Вопросы вопросами, но съесть нужно всё, что положили, иначе хозяева обидятся и не предложат добавки. Дядька-то вона какой сердитый! Хотя ни разу даже брови не нахмурил, но все остальные к нему и приближаться опасаются. А если подойдут, то непременно вытягиваются и называют Вашим Происходительством. Нерусский, наверное, с таким-то именем и прозвищем. Может татарин? Набравшись храбрости, Мишка решился спросить об этом напрямую.

Дядька смеялся долго, пока торчащие в стороны усы не опустились вниз, намокнув от текущих по щекам слёз. И чего такого смешного нашёл?

- Ты что, малец, никогда гусар не видел?

- Ладно врать-то! - каша кончилась, поэтому можно говорить начистоту. - Какие же вы гусары? У гусар мундиры в золотых узорах да кивера высокие с бляхами… а у вас?

- А что у нас? - "происходительство" сдвинул на ухо смушковую шапку с алым верхом, перекрещенную голубым шнуром, и стукнул кулаком по колену, обтянутому сукном блёклого зелёного цвета. - А у нас полевая форма Ахтырского полка, высочайше утверждённая самим императором Павлом Петровичем.

- Так ты гусар?

- Бери выше - целый генерал-майор.

- И сабля есть? - косой быстрый взгляд на ножны. - Пока не покажешь, ни в жисть не поверю!

- Ну и хитрец! - генерал раскусил немудрёную уловку и, вытащив оружие, протянул рукоятью вперёд. - Держи.

- Навовсе? - ахнул Минька.

- Ну уж нет. Хотя… Иван Дмитриевич!

- Да, Ваше Превосходительство! - гусар в точно таком же мундире возник буквально из ниоткуда.

- Иван Дмитриевич, - продолжил генерал. - Вы не находите, что важные сведения о противнике, доставленные… э-э-э… Как там тебя?

- Нечихаи мы.

- Да! Сведения, доставленные Михаилом Нечихаевым, заслуживают определённой награды?

- Пожалуй, верно! Наградим прямо сейчас?

- Непременно!

У Мишки спёрло дыхание и мысли лихорадочно заметались в голове. Кабы гривенником пожаловали! Али пятиалтынным. И мамка не так будет по корове убиваться… Может, полтину дадут? Урожай собрать, так и зиму получится протянуть… Рубля бы хватило…

Награда разочаровала - тот, кого генерал назвал Иваном Дмитриевичем, ушёл на минутку, потом вернулся и протянул мальчишке самый настоящий кинжал.

- Вот, владей! С турецкого янычара в бою взят, - гусар рассмеялся и похлопал Миньку по плечу. Но, вглядевшись в наполнившиеся слезами глаза, забеспокоился. - Али недоволен?

- Всем доволен, барин, спаси тя Хосподи!

- На меня смотри! Почему ревёшь?

- Я не реву.

- Не ври командиру, гусар Нечихаев!

- Я… - мальчишка хлюпнул носом, изо всех сил сдерживая рыдания. - Барин ножик всё равно отберёт, а у нас англичане корову зарезали…

- Вот оно что! - генерал переглянулся с Иваном Дмитриевичем. - А не тот ли это случай, господин подполковник?

- Вы имеете в виду государев приказ?

- Именно.

- Почему бы и нет? Гусар Нечихаев!

- А? Чево?

- Не "чево", а "я, Ваше Высокоблагородие!" Понятно?

- Ага. То исть - я!

- В полк пойдёшь на службу?

- Когда, прям сейчас? А надолго?

- На всю жизнь, Миша, на всю жизнь. Корову матери купишь с первого жалования. Вот завтра и купишь.

- Жалование?

- И мундир.

- А Дашка?

Подполковник оглянулся на спящую девочку и покачал головой:

- Девиц в гусары не берут.

- Жалко.

- Ну, ты согласен?

- Ага.

- Не ага…

- Ага, Ваше Высокоблагородие!

- Тьфу, да чтоб тебя!

Джон Смит не такое уж редкое имя в старой доброй Англии. Честно сказать, так вообще очень частое - в их роте восемь Смитов, из них пять Джонов. Иногда удавалось исхитриться и жалование за двоих получить. Тут главное что? Главное - успеть его потратить до того, как ошибку обнаружат и начнут бить. Гады они все ползучие! Ладно бы просто били, а то ещё пожалуются господину капитану… Ох и страшная штука - плётка из бегемотовой кожи.

Часовой поёжился от неприятных воспоминаний, и покосился в сторону костра, где его товарищи распивали туземное пиво со смешным названием braga. Они тоже гады. Жрут жареную свинину, веселятся, а ему наверняка оставят только обглоданные кости. Ублюдки!

- Джонни, малышка, лови! - здоровенная мотолыжка больно стукнулась в поясницу. - Как тебе угощение?

- Засунь это угощение себе в задницу, придурок! - огрызнулся часовой, и на всякий случай решил отойти подальше от костра.

Подумаешь, темнота! Зато ветер сносит заманчивые запахи, и у пирующих мерзавцев не будет искушения бросить ещё чем-нибудь. Вот же ослы валлийские! Ну ничего, и без них есть чем утешиться.

В потайном кармане, пришитом предусмотрительным Джоном, приятно булькал настоящий ямайский ром. Собственно, булькал не сам по себе, а залитый в замечательную, украденную у лейтенанта Пемброука фляжку. А эти бараны пусть лакают отвратительное пойло.

- Хорошо-то как, - часовой улыбнулся и, запрокинув голову, присосался к горлышку.

Он так и умер на пике блаженства, когда испачканные навозом деревянные вилы воткнулись под подбородок. И не успел ничего почувствовать, захлебнувшись смешанной с ромом кровью.

- Куды яво, Касьян? - метнувшаяся из темноты серая тень подхватила падающего солдата. - Ружьё забирать?