Владимир Корн - Артуа. Ученик ученика

Он бросил шпагу под ноги Комблису, произнеся при этом, судя по интонациям нечто уничижительное, но мне не понятное, поскольку языка, на котором это было сказано, я не знал. Язык этот знал Комблис, и лицо его побагровело от ярости.

Фред легко ушел от двух последующих атак разъяренного визави, даже не прибегая к помощи шпаги, и атаковал сам. Атаковал комбинацией, знакомой мне под названием крест. Такая атака призвана не для того, чтобы поразить противника, а скорее ввести его в заблуждение. При ней уколы поочередно и очень быстро наносятся в голову, живот и оба плеча попеременно, и главное удерживать ту дистанцию, на грани которой можно получить ответный укол. И Комблис дрогнул, уходя назад и открываясь. Вот тут его Фред и достал в глубоком выпаде, приземлившись на правое колено. Тоже знакомая техника, но я применить бы ее не решился, держа в голове слова Горднера. Укол Фреда пришелся Комблису под левую грудную мышцу под небольшим углом вверх. Это смертельно и целил Фред именно туда, куда и угодил.

Что ж, это его право, и нисколько не сомневаюсь в том, что у него для этого были веские причины. Все-таки он не обошелся без некоторого позерства, не той натуры Фред человек, слишком рискованны были последние минуты боя. Но повторюсь, это его право и хорошо все то, что хорошо заканчивается.

Фред подошел ко мне, слегка запыхавшийся и сказал то, о чем я только что подумал:

– У меня для этого были весьма веские причины, Артуа. Одним негодяем на свете стало меньше, только и всего. Поскольку умирать от зависти ты не стал, другие отговорки не принимаются. Пойдем, я представлю тебя своим велентским друзьям.

Не прошло и часа, как мы сидели дружной компанией за накрытым в саду столом, заставленным до такой степени, что даже локти некуда было поставить. Наверное, отсюда в правилах хорошего тона и появился такой запрет, поскольку поставь их, и со стола обязательно что-нибудь свалится. Или же камзол будет безнадежно испорчен.

Мы весело провели остаток дня, а уже в конце его, когда мы остались наедине, я и услышал историю, рассказанную мне Фредом.

История была стара как мир, и в ней присутствовали любовь, подлость, предательство, и страстное желание отомстить. И касалась история не полученного Фредом эсзидо, потому что произошла она еще до этого события. Несколько раз Фред прерывал свой рассказ, и совсем не для того, чтобы выпить очередной бокал вина. Было заметно, что он волнуется, заново переживая события. Я же просто сидел, не говоря, не поддакивая, и не показывая всем своим видом, что мол, как я тебя понимаю и сам сделал бы точно также. К чему. Сейчас Фреду был нужен не собеседник, не человек, одобривший бы его поступок, а просто внимательный слушатель.

Был у Фреда друг, друг с самого детства и звали его Неор Комблис. Связывали их и детские шалости, и даже ходили они к одному и тому же учителю фехтования, слегка прихрамывающему на одну ногу старику, но, тем не менее, великолепному мастеру. Фред даже пытался вспомнить, на какую именно ногу хромал учитель, но так и не смог, в конце концов, махнул рукой, какая, мол, разница.

Тогда еще Комблис обладал великолепной шевелюрой да как человек был таков, что Фред, не задумываясь, встал бы рядом с ним против множества врагов, даже не спрашивая о причине такой войны.

Однажды их угораздило влюбиться в одну и ту же девушку, дочь барона Амелье Кларину. Вот с этого все и началось.

Кларина долго не могла отдать предпочтения кому-либо, и вероятно у нее были на то причины. Затем она все же сделала выбор в пользу Фреда фер Груенуа, и они объявили о своей помолвке. Фреду в ту пору было восемнадцать, на мой взгляд, не самый удачный возраст, чтобы связывать себя узами брака. Здесь мне пришлось себя одернуть. Артур, если у тебя очередное разочарование в любви, то это только твои проблемы и не надо их переносить на людей, не имеющих к этому никакого отношения.

Фред продолжал. Дело шло к свадьбе, и до нее оставалось несколько месяцев, когда он попал в такую ситуацию, что перед ним встал выбор: любовь или честь, честь дворянина. Подробности он освящать не стал, но стало понятным, что выбор для него был мучительным. Словом, свадьба не состоялась.

То, что во всем этом виноват Комблис, Фред узнал значительно позже, когда у него не стало возможности призвать его к ответу, потому что он получил эсзидо.

Нешуточные страсти, подумал я, и опять оборвал себя, не стоит этого делать.

– А что Кларина? – задал я вопрос Фреду.

– Вышла замуж, у нее трое детей. Не так давно она стала вдовой, Артуа.

– Комблис был ее мужем?

– Думаешь, я смог бы его убить, если бы это было так? – как мне показалось, взгляд Фреда был полон недоумения.

«Извини, Фред, самый глупый вопрос из всех тех, что я смог бы тебе задать», подумал я.

Затем сказал вслух тоже самое.

Помолчали. Что я могу сказать, Фред. Я был бы очень удивлен, если бы ты принял другое решение. Да и не услышал бы я всей этой истории, если бы произошло именно так. Только вот утешить мне тебя не чем, да и не нуждаешься ты в утешениях.

Фред улыбнулся, и я снова увидел его прежнего:

– Но не будем о грустном, Артуа. Ты знаешь, почему-то мне вспомнилась первая наша встреча. Не та, о которой ты сейчас подумал, хотя спасибо за помощь, чего уж там говорить. Она произошла еще раньше, когда ты впервые попал в Дертоген.

Фред улыбнулся снова.

– Выглядел ты, извини, оборванец оборванцем, но твоя походка … это да. Из-за нее я и обратил на тебя внимание. Ты очень изменился за это время, изменилось все, а вот походка осталась та же. Должен признаться, я даже немного завидую.

Его признание мне стоило того, что я поперхнулся глотком вина. Вот бы чего никогда не подумал, так это то, что Фред способен завидовать.

То, что я очень изменился и сам чувствую. Многие вещи, что раньше казались мне невозможными или дикими, теперь не вызывают сильных эмоций, они вообще никаких эмоций не вызывают. Разве мог себе представить всего лишь год назад, что смогу убить человека, причем сделать это не задумываясь? Ко всему привыкаешь, только хорошая ли это привычка? Понятно, что выбор небольшой, либо я, либо меня, и все же…

Я закашлялся, и это отдалось болью в левом плече. Видимо я поморщился, потому-то Фред сказал:

– Спасибо, что все же нашел в себе силы не отказать в моей просьбе. Сейчас карета отвезет тебя в твой «Приют». Может быть, все же передумаешь и переедешь к нам? Глупо даже думать о том, что своим присутствием ты нас стеснишь.

К нам, это в дом Энглиеров, которые приходятся ему родственниками. Стеснить будет крайне затруднительно, дом огромный, больше похожий на дворец. Да вот только сам я буду стеснен, нет еще во мне той раскрепощенности, что присуща людям благородного происхождения, так что извини и спасибо. В «Приюте странника» мне будет свободнее.